Училка (СИ) - Львова Марина - Страница 55

— Ты прости меня, я ничего не могла сделать, когда она приехала сюда с шофером за вещами. Формально она права: Валерий доверил ей заботиться о девочке в свое отсутствие. — Калерия Андреевна с грустью посмотрела на дочь. — Эта женщина умеет быть убедительной.

Раздался звонок в дверь. Настя невольно вздрогнула.

— Ой, неужели вернулись? Настя, ну что ты дрожишь? Открой дверь.

— Я не могу, мама. — Настя умоляюще посмотрела на мать.

— Иди, иди в комнату, я сама открою.

Настя прошла к себе и села на диван. Через секунду в комнату влетела Ирина:

— У тебя появились новые духи? Очень модный запах. Привет.

— Здравствуй, нет, это не мои духи. У нас только что была Оксана Дмитриевна.

— Понятно, — со зловещей интонацией произнесла Ирина.

— Что тебе понятно?

— Твоя мама мне вкратце обрисовала ситуацию. А понятно мне только то, что ты сейчас своими руками выпустила из рук свое счастье. Просто взяла и подарила.

Настя болезненно поморщилась:

— Я ничего не дарила…

— Еще не поздно, мы с тобой…

— Ничего не будем делать.

— Прости, я тебя просто не понимаю.

— Она ждет ребенка.

— От него?

— Да. От кого же еще?

— Вот это номер! От этой дамы можно чего угодно ожидать. Тогда чего ты переживаешь? Не стоит он того. Плюнь и забудь!

— Но я тоже жду от него ребенка! — в отчаянии прокричала Настя.

— Ой! — От неожиданности Ирина резко остановилась и посмотрела на Настю.

— Вот тебе и «ой», — передразнила подругу Настя.

— Она знает обо всем этом?

— Конечно, нет.

— И ты молчала?! Ничего не сказала? — вскричала Ирина.

— А по-твоему, я должна была ей это сказать? И что потом? Нам что, нужно было бы выяснять, кто из нас родит раньше? Тот и прав? Так, да? Животами своими трясти?

— Вот подлец! — растерянно произнесла Ирина и села на диван рядом с Настей.

— Да не подлец он! Он несчастный человек.

— Жалкий трус!

— Вовсе он не трус, он же не виноват. А потом, он не знает, что я жду ребенка.

— Да уж конечно, давай его еще и пожалеем. Ему нужно сообщить, и как можно скорее. Как получилось, что он ничего не знает?

— Я сама не была уверена. Мне мама сказала.

— Как это? — Лицо Ирины выражало крайнюю растерянность.

— Так и сказала: «Девочка моя, а не ждешь ли ты ребенка?»

— А ты в ответ: «Как ты можешь, мама?» — Ирине удалось настолько точно скопировать Настин голос и интонацию, что та весело рассмеялась, несмотря на трагичность ситуации.

— Она еще и смеется при этом! Дуреха, что ты будешь теперь делать? Когда ты сообщишь ему о ребенке?

— Не хочу и не буду.

— Ты капризничаешь, как маленькая девочка, а речь идет о жизни, о будущей жизни.

— Именно потому, разве могу я навязывать своего ребенка другому человеку, который этого, возможно, не хочет?

— Вот видишь, ты же сама говоришь «возможно», ты сама до конца не уверена. Как можно было не обсудить такой вопрос в первую очередь?

— Так получилось, когда мы были вместе — нам было о чем поговорить, — Настя грустно улыбнулась. — А потом он говорил, что мы обсудим наши проблемы после его возвращения.

— Надо ему сказать.

— Нет, не хочу. У меня будет мой ребенок, и я не хочу ни с кем его делить.

Ирина еще немного повозмущалась для виду и вскоре уехала. Она прекрасно знала, что при всем своем внешне мягком характере Настя умела настоять на своем. Кроме того, Ирине не хотелось еще больше расстраивать Настю. Было видно, что после всех сегодняшних волнений она порядком устала: лицо ее сильно побледнело, а под глазами залегли синие тени.

В квартире было тихо, Кирилл учил уроки, Калерия Андреевна сидела рядом с ним и штопала носки. Настя оказалась не у дел. Мыслей в голове не было, сил и желания делать что-то — тоже. Настя устала каждый день подгонять себя и заставлять делать самые обыденные вещи: ходить на работу, готовиться к урокам, забегать в магазин, выполнять каждодневные домашние дела, в ее организме происходили изменения, еще не заметные глазу, она готовилась к рождению новой жизни. Настя еще не осознавала этого, но порой она не понимала себя: ей почти все время хотелось спать, иногда плакать или, свернувшись клубочком, тихо лежать на диване, а больше всего ей хотелось прижаться к надежной широкой мужской груди и услышать, как спокойно и уверенно бьется родное сердце и почувствовать, как сильная рука осторожно гладит ее по голове.

Вечером перед сном Настя подошла к Кириллу, тихо сидящему перед телевизором, и обняла его за плечи:

— Что-то ты тихий сегодня. Скучно стало без Марьяшки?

— Она же поехала к себе домой.

— Хорошо, что ты это понимаешь, нам будет без нее грустно, но что поделаешь. Она будет приезжать к нам в гости. Не переживай.

Настя погладила склоненные плечи мальчика и, не удержавшись, поцеловала его в макушку, прямо в короткие, упрямо горчащие волосы. Волосы приятно укололи губы, Настя улыбнулась и потерлась щекой о голову Кирилла.

— Тетя Настя, можно, я спрошу?

— Конечно.

— А вы правду мне ответите?

— Разве я тебя обманывала когда-нибудь?

— Нет.

— В чем дело, Кирилл?

— У вас скоро свой ребенок будет?

— Да, — тихо ответила Настя.

— Значит, я вам больше уже не нужен?

У Насти перехватило дыхание. Как могла она за своими переживаниями забыть о мальчике, о его чувствах?

— Что ты, Кирилл! Я тебя очень люблю, просто я думала, что ты будешь рад, если у тебя будет сестричка или братик. И мы с тобой будем о нем заботиться. У нас будет самая настоящая семья.

— И вы от нас не уйдете?

— Нет. Куда же я уйду? Здесь наш с тобой дом.

— Значит, я вам нужен?

— Конечно.

— Я вам буду обязательно помогать, я буду…

— Кирюша, милый мой, для меня самое главное, чтобы тебе было хорошо с нами, чтобы ты нас любил так же, как мы с мамой любим тебя.

— И вы меня никуда не отправите?

— Кирилл, твой дом и твоя семья здесь, — твердо сказала Настя. — Единственное, о чем бы я хотела тебя просить, — чтобы ты полюбил моего ребенка. Хотя нам придется трудно: он будет самым маленьким среди нас и будет требовать много внимания.

— Я буду любить его, — с серьезным видом пообещал мальчик.

— Даже если он будет портить твои игрушки и рвать тетрадки. Говорят, маленькие дети это очень часто делают.

— Я буду их прятать, — сказал Кирилл и впервые за этот длинный и беспокойный день улыбнулся.

В первые дни после отъезда Марьяшки Настя чувствовала давящую пустоту, но хлопоты и новые заботы постепенно заглушили боль. Шли дни, по предположению Насти Валерий должен был уже вернуться домой, но звонка от него она не дождалась.

Вечерами она сидела, забившись в угол дивана, и, не отводя взгляда, смотрела на телефон. Это стало привычкой и наваждением.

— Настя, хватит гипнотизировать взглядом телефон, пойдите лучше с Кириллом погуляйте.

Строгий голос мамы заставлял Настю подниматься с дивана и идти с Кириллом гулять. После прогулки она снова занимала свою любимую позу на диване вблизи телефона. Но звонила ей только Ирина, которая пыталась развлечь ее веселой болтовней.

Кирилл с разрешения Насти включил ставший ненужным компьютер и обнаружил в нем игры. Он безуспешно попытался привлечь к игре Настю, но в результате за несколько дней освоил игры сам. Настю радовало хотя бы то, что мальчик занят и ей не приходится развлекать его по вечерам.

В школе дети довольно спокойно отнеслись к тому, что Марьяшка перестала ходить к ним в класс, и больше не задавали вопросов. Марина Теодоровна при встрече немного поворчала, ей не понравился командный тон, которым Оксана Дмитриевна потребовала выдать ей документы девочки. В ответ завуч резко ее осадила и потребовала представить документ, подтверждающий право Оксаны Дмитриевны представлять интересы девочки. Рассерженная дама ворвалась в класс к Насте во время урока чтения, Настя спокойно дождалась звонка, возвестившего об окончании урока, и пошла к завучу. Она безуспешно пыталась убедить Марину Теодоровну в том, что Оксана Дмитриевна может забрать документы. Обиженная бесцеремонностью просительницы старая педагогиня уперлась и требовала соблюдения всех правил. Через несколько часов Оксана Дмитриевна привезла официальный документ, заверенный юристом, и школьное дело Марьяшки было выдано ей на руки. Оскорбленная Оксана Дмитриевна вышла из школы, убежденная в том, что с ней просто попытались свести счеты.