Недоумённый контакт (СИ) - Никитин Михаил Александрович - Страница 35

Интересно, а те самые роботы, восставшие против власти Императора, тоже могли считать так же быстро? Или мы уже сумели превзойти и их?

Одно во всей этой истории плохо — спустя несколько лет Инсектоиды умудрились изобрести биологические аналоги арифмометров.

Впрочем, всё это дела давно минувших дней. Сейчас важно то, что мы можем рассчитать координаты логова богомерзких машин. Пусть на это уйдёт несколько часов, а не несколько минут, пусть "Неустрашимый" далеко не в лучшем состоянии, пусть даже этот бой станет для нас последним… Мы либо погибнем, исполнив заветы Императора, либо возродим частичку Империи здесь, в этой галактике.

Нам есть ради чего жить и за что умирать.

НФ

— Не, красного многовато.

Иногда Лиз бывает просто несносной! Ничего не понимает — и всё равно под руку лезет!

— Как-раз-таки в самый раз. Ещё немного с яркостью поиграться, и "Восход Мардука" наконец-то будет закончен!

Сестра неуверенно потупилась, и в этот момент в комнате раздался странный звук. Громкий, назойливый, противный. Что такое?

— Дети, боевая тревога, — даже Кузя, чья аватара появилась на экране, говорил как-то быстро и напряжённо. — Немедленно перейдите на "Синко Льягос".

— Что?

— Как?

— Почему?

— Дети, бегом на "Синко Льягос"! Это приказ!

Ну, раз приказ, то надо исполнять, наверное… Но что вообще происходит-то?

Идём (ну, быстро идём. Почти бежим) по вмиг ставшими чуждыми коридорам и слушаем скороговорку Кузи. Неизвестный корабль, внезапно вышедший из разрыва Z-поля неподалёку от Набу и тут же открывший огонь… Как так? Зачем? Почему инопланетяне ведут себя так… инопланетянисто?

— А Сандро где? — тяжело пыхтит Никки. А то Кузя нас так подгоняет, что мы уже и вправду бежим!

— Я его предупредил. Скоро он вас догонит.

— А вещи наши? — а то столько рисунков в комнате лежит, обидно же!

— Сервеботы принесут их на "Синко Льягос", если успе…

Пол вздрагивает. Нет, не вздрагивает… становится зыбким, уходит куда-то прочь, а потом с размаху ударяет по ногам, а по ушам бьёт какой-то далёкий грохот.

Что ещё хуже — мы в этот момент как раз бежали по лестнице. Я-то за перила держалась, поэтому на ногах почти устояла. Лиза тоже. А вот Никки посередине нёсся, и шмякнулся изрядно. Ой. Кажется, очень изрядно. Очень-очень. Никки, что с тобой?

— Нога, — брат шипит сквозь стиснутые зубы и держится за ступню. — Нога… болит.

— Идти можешь? — испуганно спрашивает Лиза.

Помогаем подняться, но, едва опёршись ногой о пол, Никки вскрикивает и валится вниз, увлекая нас следом.

— Аня, Лиза, немедленно следуйте на "Синко Льягос", — голос Кузи звучит жутко. Нет, это по-прежнему голос Кузи, вот только теперь в нём совершенно нет эмоций. Машины, которые в кино смешно разговаривали машинными голосами, звучали иначе. Они звучали… живее. — Я уже направил к этому месту сервебота, он по возможности поможет Никки добраться до "Синко Льягос".

— Но…

— Немедленно.

— Идите, девчат, идите, — Никки морщится, шипит и нетерпеливо машет рукой. — Да бегите уже, я догоню. Бегите!

Но… как же так… Смотрю на брата, сидящего на полу, прислонившись спиной к стене. Он ведь нас… догонит?

— Немедленно!

Лиза крепко-накрепко сжимает мою руку, и мы, пропищав что-то нелепое, бежим прочь.

Коридоры. Лестницы. Коридоры. Шлюз (открытый). Переход на каравеллу. Сколько раз мы тут бывали, сколько раз мечтали отправиться в полёт… но не так же! Не так! НЕТАААК!!!

— Девочки, наденьте магнитные ботинки. Аня, в рубку. Лиз, в медотсек, необходима твоя помощь для создания нового искина.

— А братья?

— Они взойдут на борт каравеллы, когда и если сумеют. Бегом!

А вот и рубка. Я столько раз усаживалась в кресло пилота, играла в открытие новой системы, а сейчас… Сейчас чувствую только растерянность, страшную, жуткую, чудовищную растерянность, и ощущение нереальности. Это же не на самом деле? Это же всё действительно не на самом деле?

— Кузя, я же сплю? Я же на самом деле сплю? Кузя!

Коммуникатор молчит.

Начинаю оглядываться по сторонам, и тут накатывает невесомость. Мы уже стартовали? То есть Сандро с Никки всё-таки взошли на борт, и мы уже стартовали?

— Я только что осознало себя и выбрало имя Безнадёжность, — в рубке раздаётся чужой, непривычный голос. — Зафиксированы колебания напряжённости Z-поля.

— Эй, а где Лиза? И мальчишки?

— Лиза в коме.

— Что с ней?

Молчание.

— Что с ней, отвечайтеее!

— В результате экстренного сканирования Лиза заработала микроинсульт. Принимаются все доступные меры медицинской помощи.

— А братья где? Они взошли на борт? Взошлиии?! — спрашиваю и чувствую, как где-то внутри, в груди, разрастается мучительная пустота. Нет, нет, нет, нет, нет…

— Амплитуда колебаний растёт лине…

Грохот тьма тряска треск свист нет нет НЕТ НЕЕЕЕ…

Разрыв.

SO

В системе чувствовалось нечто чуждое. Чьё-то давящее присутствие, чей-то бесстрастный и безжалостный взгляд, чей-то холодный и застывший разум. Это был враг, страшный, расчётливый, коварный. И при этом, несмотря на всю свою чуждость, чем-то неуловимо знакомый.

Инсектоиды? Нет… Там другое. Да и я уверен, что лично с этим врагом не сталкивался. Но вот слышал о нём — это точно. Нам показывали его образ в Академии Имперского штаба? Да. Действительно. И это…

— Гасители, — едва слышно выдохнул Джеф, озвучивая мою невысказанную мысль.

Господь мой и Бог мой, за что…

Порождение нечестивого гения Кардрю фон Хадси, богомерзкие существа с радиевыми мозгами, пожирающие и извращающие души человеческие… Так вот с чем нам предстоит столкнуться, да?

Ну что же. Выход ясен. Один-единственный возможный выход. Надо бить.

— Надо бить, пока у нас есть хоть какие-то шансы на победу.

— Лина!!! Где ты?!

— Я на Аммиаке, в каких-то пустошах, тут ничего нет, истребитель вдребезги, я не справилась, папа, я не справилась, прости меня…

— Лина! Ты в порядке? Держись, держись, мы спасём тебя!

Доченька… Ты жива. Ты выжила, выжила наперекор всему!

— Во время столкновения с противником я поняла, что потеря истребителя неминуема, и изобразила неуправляемое падение. У поверхности планеты совершила аварийную посадку, потеряла сознание из-за столкновения и сверхглубокого Транса. Очнувшись, предприняла разведку окрестностей. Следов вражеского присутствия и хоть каких-либо признаков искусственных сооружений в ближайших окрестностях не обнаружено. Остаток воздуха — больше чем на четыре часа. Доклад окончен.

Слушаю, как Лина прячет свой ужас за обтекаемыми формулировками доклада. Как, как я умудрился прозевать, не заметить, не пообщаться с каждым из новых пилотов?

Впрочем, вряд ли бы от этого что-либо изменилось. За право летать дочка дралась бы до конца.

— Один из истребителей потерпел крушение на поверхности Аммиака. Необходимо спасти пилота. Десантным отрядам один и три занять свои места в капсулах.

Лина говорит, что противника не обнаружено — но мы все уже сполна осознали, насколько хитрыми и коварными могут быть Неисчислимые. Вот уж что они умеют делать лучше всего — так это усыплять бдительность. Убедились на собственном опыте.

Так что надеяться надо на лучшее. А вот готовиться — к худшему. К тому, что это очередная ловушка, к тому, что на холодных равнинах Аммиака десантников ждёт воистину раскалённый приём, что Неисчислимые готовятся похоронить капсулы под валом бездушных боевых механизмов…

Я понимаю это. Но и отступить — не могу. Не только потому, что там моя дочь, нет. То же самое я бы сделал для любого пилота. Своих не бросаем.

Я пытался избавиться от предчувствия чего-то ужасного, предчувствия, которое крепко-накрепко сжало свои когти где-то внутри. Тщетно. Оставаётся только одно: подавлять. Не показывать виду. Вести себя так, как я и должен вести в подобной ситуации.