Зло (СИ) - Максимов Сергей Васильевич - Страница 52

Джанкер, мутный блеск глаз которого выдавал его преклонный возраст, церемониально поднес руки к груди и заговорил. Самым интересным было то, что на чужом не было видно каких — либо симуляторов речи. Странно гримасничая и дергая клюво — ртом, джанкер все же умудрялся довольно — таки сносно изъясняться на языке людей.

— Господин, — чужой обращался к Эпосу, — прошу меня простить. При оплате заказа выяснилась одна интересная деталь. Вы значитесь в базе данных, как один из самых давних посетителей нашего ресторана…

Айзек придвинулся к столу и вытянул голову в сторону чужого. Безмятежная нега его позы исчезла:

— Чьего, ты сказал, ресторана?

Старик на секунду замер, словно размышляя. Крайние пальцы на каждой из его конечностей сомкнулись. Послышался тихий стук. Это было похоже на то, как человек нервно бьёт пальцами по столу.

— Господин, вот уже три стандартных цикла как наша ветвь купила "Двуглавого Сокола". Я покорно хотел просить вас оставить свои замечания в нашей гостевой книге. Вы застали самые ранние этапы становления "Сокола". Не могли бы вы отразить свои впечатления от пребывания в нашем заведении. Хорошо ли нам удается передавать атмосферу корабля прошлого? Вы довольны меню?

Чужой говорил, напрягая все свои лингвистические способности, и не замечал перемен, происходивших с Райбергом. Их видел Киллиан. По побелевшей коже, по начинавшим приобретать свой исконный, смертоносный вид глазам, Сивар определил настроение Эпоса. Айзек начинал выходить из себя. Холодная ненависть, потерянная им где — то на подступах к кабинету Либерти Нокс, вновь заполнила взор — лазурные зрачки почти побелели. Уголок рта вздернулся в недоброй улыбке. Стоило джанкеру закончить, как импульсник, скрывавшийся под ненавистным Эпосу пиджаком, перекочевал в руку. Райберг не спеша встал, приковав к себе взгляды расположившихся в этой части «Сокола» посетителей.

— Уж не хочешь ли ты мне сказать, — слова с трудом продирались сквозь сцепленные зубы Фобоса. Он на секунду отвёл лучевик от головы чужого и почесал рукояткой висок, — уж не хочешь ли ты, гниль вонючая, мне сказать, что я ел твою стряпню?

— Господин, простите, не хотел вас обидеть. Пища воспроизводится на синтезаторах… только одобренных, сертифицированных образцов… — старик начал что — то говорить о всевозможных нормах и проверках, которые прошло его заведение, но Райберг уже не слушал.

— Я припёрся в эту дыру, чтобы вспомнить еду семьи Ванов, а тут меня какой — то драный обрубыш хочет отравить!!!

Лучевик вновь был направлен к голове чужого.

— Неплохо замаскировались, суки. "Без джанкеров скидка пятнадцать процентов". Я вам покажу давнего гостя.

Он наотмашь ударил чужого по двухплечью, повалив на пол.

— Ты думаешь, все уже забыли, что вы сделали? Думаешь, мы верим вашим паршивым словам?

Старик попытался отползти в сторону и задел ногу Сивара, который, впав в ступор, наблюдал за всем происходящим. Он не мог поверить, что рассудительный и сдержанный Эпос мог себя так вести. Пьяный блеск глаз Фобоса и импульсник, готовый в миг оборвать мольбы старика, заставили Сивара действовать. Он поднялся и встал между Райбергом и сыпавшим извинениями чужим.

— Хватит.

Их глаза встретились. Почти прозрачный лёд глаз Райберга и ореховая решительность взора Киллиана. Ресторан залил вакуум нервного безмолвия, готовый поглотить любого, потревожившего это беззвучное столкновение двух людей. Никто не решался прервать этот сотканный из противоборствующих энергий миг затишья, который вот — вот должен был обернуться вспышкой квазара.

— Пошли. — Айзек хмыкнул и спрятал лучевик в недра одежды. Эпос развернулся, не обращая внимания на молившего о прощении старика и собравшихся у барной стойки джанкеров. Их импульсники, уже готовые дать людям отпор, для него не существовали. Он шел к выходу. Шлюзовая перегородка, сомкнувшаяся за спиной Райберга, на секунду разделила его и идущего в двух шагах позади Киллиана. Сокол провожал Сивара прохладой воздуха и смазанными впечатлениями от ужина. Разруха древней части искусственного спутника Аверитии ждала.

Глубинный сектор Нуллума встретил мемора миазмами разложения, которые заменили здесь воздух, и кулаком Эпоса. Хлесткий удар согнул Киллиана пополам. Руки Эксперта по экстренным ситуациям вцепились в одежду топазца и поволокли в сторону. Сивар и представить не мог, что тело может так болеть. Даже в Лабиринте, с запущенной в собственные внутренности лапой чудовищного сына Миноса, он не чувствовал такого. Огненная волна боли моментально сожгла все сторонние мысли. Вселенная пропала, погасив энтропию мышления. Исчезли звуки, эмоции и ощущения. Осталось только это кольцо огня, все новой волной накатывающее на сознание Сивара. Аккомпанировал боли голос Эпоса.

— Проведем разъяснительную беседу.

Удар.

— Никогда не спорь со мной. Никогда.

Ещё удар — на этот раз тише.

— Если ты намерен защищать тварей, спаливших наш общий дом и запоганивших место, где я долго жил, то тебе следует остаться в этой дыре и стать их сертифицированной подстилкой.

Удар уже больше похожий на толчок.

— По сравнению с нейротоксином или бирайской оспой, добавленной тебе в еду таким вот рабом человечества, мои удары — это поцелуи ангелочков. Ксенозащитник херов. Считай за науку.

Последний удар отправил Киллиан в мир снов, грезы которых не тревожили юношу до самого пробуждения.

Глава 4. Часть 6. Надежда

Сознание возвращалось. Приемная Либерти Нокс встретила пробуждение Сивара нетерпеливой тишиной ожидания. Состав участников встречи в кабинете начальника таможенной службы Нуллума был прежним: Айзек, сменивший костюм на привычные физиокомбинезон и куртку, Либерти Нокс, закутанная в чёрное платье, оставившее открытым лишь ее лицо и ладони, и сам Киллиан. Мемор, чувствовавший себя так, будто по нему пробежала рота космодесантников в полном обмундировании, явно выбивался из идиллической обстановки кабинета. Голова юноши готова была разорваться в любую секунду.

— О, вот и наш пьянчуга проснулся.

Айзек, развернувшись к Сивару в пол оборота, подпер голову рукой, скрывая лицо от Либерти, и начал активно подмигивать топазцу, явно о чем — то намекая. Только вот о чем? Гудение и треск черепной коробки, диссонируя с тишиной окружающей обстановки, не позволяли обрывкам мыслей слиться в единый процесс. Память не желала раскрывать ему тайны вчерашнего дня. Удары Айзека будто распугали все воспоминания.

"Удары!" — Юношу осенило. Он вспомнил, как покинул кабинет госпожи Нокс. Вспомнил обед в "Двуглавом". Вспомнил слова Айзека. Вспомнил его «науку».

— Говорил же тебе, не стоит догоняться, нет же… Молодо — зелено. — Глаз Айзека продолжал яростно маяковать. Мемор вроде бы даже начал понимать, что от него хочет Эпос. Точнее сказать, его разум понял. Либерти, возможно, была единственным человеком во вселенной, чье мнение интересовало Эпоса. Айзек не хотел, чтобы она знала о их «воспитательной беседе», не хотел, чтобы Киллиан проболтался. Мозг Сивара, немного ошарашенный вчерашним "уроком", понимал, что ничего глупее, чем начинать жаловаться на пару, пусть и очень сильных, ударов в надежде на справедливость, он не мог и придумать. Вот только ребра топазца отказывались понимать, отказывались забывать. Они гудели от боли, требуя мести. Киллиан собрал всю оставшуюся в нем волю и, пытаясь не застонать, заговорил:

— Куда уж мне тягаться с такими проверенными бойцами… — он попытался улыбнуться. Судя по озадаченному выражению лица Либерти, у него не особо получалось.

— Давай завязывай гримасничать и вникай в суть разговора. А то пришлось просить доставить тебя прямо сюда, пьянь ты такая. Никак не мог тебя разбудить. — Айзек уверовал в успешность своих "маневров" и перешёл к делу, — ты хотела рассказать о интересующем нас вопросе, Либ?

Начальник таможни Нуллума ещё секунду смотрела на Киллиана, который все пытался привести лицо в норму, а потом спохватилась: