Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Латинист и его женщины (СИ) - Полуботко Владимир Юрьевич - Страница 4


4
Изменить размер шрифта:

Я спросил: ну и что из этого следует?

Ответ был такой: энергетика этой женщины не полезна для твоего здоровья! Ты должен держаться от своей соседки подальше и не подвергаться её облучению. И тогда всё будет хорошо.

Я возразил: да как же я могу держаться подальше, если мы живём рядышком, видимся каждый день?

Экстрасенс ответил: постарайся не жить с нею рядом, а куда-нибудь переехать, а если пока не можешь или не хочешь, то вот тебе мой наказ: мысль — штука материальная, и ты, в случаях опасной близости с соседкой, воображай всякий раз, что между вами находится двустороннее зеркало и что все её лучи, обжигающие и вредные для твоего здоровья, отражаются от этого зеркала и на неё же и возвращаются. А все твои собственные лучи возвращаются к тебе и понапрасну не расходуются.

Про то, что моей Зинаиде постоянно снятся сны с участием ледяной стены, которая то и дело вырастает между нами и которая чем-то похожа на зеркало, я промолчал. Не стал развивать этой темы. Мне тогда показалось, что всё это — полная чушь, но всё-таки нечто рациональное я как бы почувствовал. В той или иной форме подобные мысли уже приходили мне в голову и раньше. Я и прежде подозревал: находясь рядом с Зинаидой, я каким-то образом ощутимо расходую себя. Иногда просто опустошаюсь.

Глава 8. С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ПОЭЗИИ

1

И ещё один гость был у меня.

Я с ним познакомился так: услышал однажды, как по радио, из Москвы, некто, судя по голосу, человек преклонного возраста, читал свои стихи — этакие пророческие, апокалиптические, с выходом на какие-то грандиозные рубежи. Поражённый необычною смесью нахальства, гениальности и детской наивности автора стихов, я тотчас же включил запись и кое-что увековечил на своей кассете. А потом, после передачи, я долго крутил туда-сюда эти его стихи на магнитофоне и диву давался: вроде бы — и безумие, но вроде бы как — и что-то в них есть:

Не шизофреник я, и не герой,
и не мессия;
пророком быть — занятье тоже
не по мне…
Но тёмных мыслей рой
свербит меня: моя Россия,
о боже!
она — в дерьме!
Отрезки времени мы вряд ли вымерим
без спора.
Но знаю я: мы вымрем
и довольно скоро.
Наш русский дух —
не так уж и велик.
Его чужие ветры выветрят,
они, как тополиный пух,
крутящийся в пыли,
развеют наш язык.
И кто-то каждый след наш щёлоком и тряпкой вытрет,
чтобы стереть с лица Земли —
России лик.
Кричу я: «Русь!
Во сне хотя бы заметайся!»
Но — тщетно!..
Ну и пусть…
Россия спит, Россия, сонно
ждёт,
когда с Востока многомиллионно
двинется китайцев
сонмо,
а НАТО с Запада попрёт…
В последний раз,
Россия ощетинится штыками грозно.
Но грянет предназначенный ей час,
и будет — поздно!

Некоторые мысли автора стихов, высказанные в прозе, — тоже записались. А кроме того, и его координаты: город Москва, такой-то адрес; можете писать, можете заходить, а можете и звонить; живу я в многосемейной коммунальной квартире, спросите, если кто другой поднимет трубку, и меня соседи всегда позовут.

2

Ясное дело, что я позвонил. Разговорился. Насчёт нашествия натовцев и китайцев — согласен. Надо ждать и надо готовиться встретить достойно дорогих гостей. Но вот насчёт того, что мы обречены — решительно не согласен!.. Старый поэт предложил мне приехать к нему в гости, а я ему — встречное предложение: мол, Москву я вашу терпеть не могу — пакостный город! А вот вы сами и приезжайте ко мне в Ростов.

И он так и сделал — приехал ко мне.

3

Встретил я его на вокзале: видный из себя мужчина — могучего телосложения, бородатый, с задумчивыми голубыми льдинками глаз под хмурыми, мохнатыми бровями. Одет, правда, как-то странновато — какие-то затрапезные джинсики, кроссовочки, какая-то задрипанная курточка и совсем уже придурковатая спортивная шапчонка с бубенчиком — дело было зимой. Поймав мой оценивающий взгляд, старик пояснил: это мне мои друзья недавно пожертвовали кое-что из шмоток, вот я и ношу. Я тут же постарался сгладить неловкость: мол, эта зима в Ростове была самая холодная за весь двадцатый век; иногда переваливало далеко за двадцать градусов, и я, мол, беспокоюсь, не замёрзнете ли вы, понадеявшись на наш юг. На что старик ответил: а я не боюсь холода; в былые времена я изъездил вдоль и поперёк и Якутию, и Магаданию.

Погуляли по городу, в котором мой гость не был вот уже лет тридцать.

— Это улица Энгельса, — бормотал он. — Помню, помню…

— Теперь уже не Энгельса, а Большая Садовая, — поправил я его. — Вернули дореволюционное название.

— Правильно, правильно. А где ж у вас Малосадовая?

— А нету. До революции была, а теперь называется улица Суворова — жалко стало переименовывать, вот и оставили, как есть.

— Тоже верно. Суворов великий человек был, надо же память какую-то по нему оставить.

Мы бродили по Пушкинскому бульвару, и старик выдавал мне по этому случаю наизусть всего Пушкина, попутно пытаясь припомнить, в каком доме жил друг его молодости, к которому он сюда когда-то приезжал в гости.

— Да вот в этом же и жил!.. Или вон в том… нет, опять ошибся… многое тут у вас изменилось, и не узнаешь теперь…

Поговорили о России, о поэзии… Я пожаловался, что все великие писатели и поэты золотого девятнадцатого века как на грех объезжали наш Ростов-на-Дону стороною. Шарахались от него, что ли… В Новочеркасске бывали — сам Лермонтов там был несколько раз, а Николай Первый, как пишет Жуковский, осенью тридцать седьмого года принял какое-то решение в пользу опального Лермонтова именно в этом городе; в Таганроге бывали, а один так даже и родился там; в Старочеркасске и в Аксае Пушкин переправлялся через Дон, а в Ростов наш — ну ни ногой! Вот кто-то с горя и подпустил слух, что по этой улице якобы проезжал когда-то Пушкин — то ли по пути на Кавказ, то ли с Кавказа. Но лично я в это не верю…

4

А потом старика потянуло к нашей реке.

Пошли на Ворошиловский мост. Холодный ветер сбивал с ног, но старик не обращал на него никакого внимания.

— Ну, здесь у вас и панорама, доложу я тебе!.. А вон то — что такое?

— Вон там, выше по течению? Зелёный остров.

— А там, на горизонте?

— Город Батайск.

— Так это уже и не Ростов, что ли?

— Не Ростов.

— Странно у вас центр города расположен — на самой окраине.

Перешли на левый берег Дона, за которым, по представлениям древних греков, начинается Азия.

По длинной заснеженной лестнице спустились к пляжу.

Старик разделся. Тихо и восхищённо сказал: «Здравствуй, Дон!» И на водных просторах, свободных ото льда, искупался.

Отфыркиваясь, вышел на берег. На снегу — дорожка следов от стариковских босых ног. Туда — и обратно.

Я спросил, не холодно ли было, а тот ответил: может, и холодно, да только боюсь, мне в этой жизни не доведётся уже больше с Доном повстречаться… Затем он достал полотенце из сумки, тщательно вытер своё отнюдь не дряблое тело — в молодости был, видать, красавец ещё тот! — оделся, и мы отправились ко мне домой.