Тяжкий груз (СИ) - Кунцев Юрий - Страница 30

— Слушаю.

Ленар подплыл к ней неуклюжим антропоморфным воздушным шариком. Его шлемофон лишь слегка оскреб низкий потолок, и наплечный фонарь плеснул ей в глаза расплавленным металлом.

— Ленар! — вскрикнула она, почувствовав, как свет обжег ей даже заднюю стенку черепа, и начала усиленно хлопать веками, сквозь слезы отгоняя плавающие перед ней цветные пятна.

— Прости.

— Я совсем не это хотела увидеть последним в своей жизни.

— Надеюсь, информация стоит того.

— «Магомет» — это станция модели ПГОС-015.

— Понятнее не стало, — послышался вздох, и окутанная цветными пятнами фигура скафандра подплыла к вмонтированному в переборку терминалу. — Выходит, преждевременно я тебя ослепил.

— Ты знаешь, как для штурмана важно зрение?

— Понятия не имею, я был всего лишь оператором, которого обучали управлять тяжелым буксиром вслепую.

— И как, успешно обучили?

— После того, как я разбил девяносто четвертый корабль, мне пришлось открыть глаза и выключить симулятор, — произнес он совершенно безучастно, словно сам не смог определиться, реальный это факт из его жизни или очередная едкая шутка. — Ирма!

— Слушаю, — ответил женский голос, из которого уже некоторое время назад высосали всю жизнь.

— Слышала, о чем мы только что говорили?

— Да. Ты ее ослепил.

— Нет, мы говорили про ПГОС-015. Ты ведь понимаешь, что от тебя требуется?

— Перечитать архив в третий раз?

— Молодец. Как только найдешь что-нибудь…

— Мы внутри! — взорвался восклик Эмиля.

— Внутри чего?

— Внутри отсека криостаза. Видим шесть капсул, и сейчас самый идеальный момент, чтобы вернуться и помочь нам.

— Хорошо, — выдал Ленар легкое разочарование в голосе. — Мы с Вильмой идем к вам, а вы пока поищите одежду и обувь местного экипажа. Она им наверняка пригодится.

​

Конструкция буксира Ноль-Девять лишь незначительно отличалась от конструкции Пять-Восемь, а это обозначало, что пронеся через шлюз лишние шесть криостатов, девать их будет просто некуда. Хоть Ноль-Девять и считался грузовым транспортом, сам по себе он не был рассчитан на прием груза, и даже шесть холодильников с людьми занимали неприемлемо много объема. Свободное пространство, которым было можно пожертвовать, нашлось лишь в коридорах. Так коридоры левого борта третьей палубы превратились в склад замороженных космонавтов. Решение не самое изящное, но резать на части еще и этот буксир никто не хотел. Ради этого компромисса все единогласно решили, что немного прижаться к переборке, чтобы протиснуться сквозь образовавшийся затор, является не такой уж и большой платой.

Разумеется, это было лишь временным решением. Следующим шагом было перемещение спасенных людей из нерабочих капсул в рабочие. Ради этой нехитрой задачи со второй палубы длинной причудливой змеей сполз пучок проводов, одетый в шкуру кабельного рукава, а из недр третьей палубы муреной вынырнул широкий дренажный шланг. Они вонзили свои зубы-гильзы-клеммы-хомуты во внутренности одного из спасенных криостатов, и, наконец, начался самый волнительный момент.

Никого не пускают работать в межзвездное пространство, не вооружив при этом знаниями о том, как работают криостаты, и как их починить в случае необходимости, поэтому экипаж Ноль-Девять точно знал, что к чему подключать, что с чем соединять, и что во что втыкать, но все же существовала огромная пропасть между подключением лампочки и подключением аппарата, который должен был превратить кусок мяса глубокой заморозки обратно в живого человека. Даже в правильности сборки детского конструктора можно усомниться, если вдруг от него будет зависеть чья-то жизнь. Проснувшаяся паранойя искала подвоха, а разыгравшаяся фантазия уже брызгала яркими красками, рисуя взрывающийся вопреки здравому смыслу криостат. Лишь Петре никак не участвовал в работе, но даже на его лбу предательски проступила испарина. Сложно понять, что в таких ситуациях тяжелее: взваливать на себя ответственность за чужую жизнь или с чувством собственной бесполезности стоять в стороне и наблюдать.

Техники провели диагностику, а потом провели ее еще раз, чтобы убедиться, что криостат действительно работает нормально. Как только Радэк потянулся за инструментами, чтобы повторить диагностику в третий раз, Ленар поймал его за руку и сказал:

— Хватит.

Он не сказал, что именно хватит, но все и так поняли. «Хватит оттягивать неизбежное». От неизбежного их отделял лишь один щелчок кнопки, и Ленар оказал всем услугу, вдавив ее своим пальцем до упора. Спас он человека или убил, теперь не имело значение. Криостат все делал сам, и время, когда от спасателей что-то зависело, подошло к концу.

Спустя четыре очень долгих минуты, за которые температура внутри криостата подпрыгнула на пару сотен градусов, а большая часть криостазового геля лениво уползла по дренажному шлангу, замки с громким стоном разжались, и корпус дал трещину, четко обозначив контуры крышки. Приводы, которые должны были поднять ее, освободив человека из плена, остались на буксире Пять-Восемь в наказание за излишние объемы, что дало шанс двоим техникам доказать, что эти приводы легко можно было заменить парой сильных рук, смекалкой и ломиком. Историки заверяют, что прошлое непременно оказывает влияние на будущее. Сложно проиллюстрировать подобное заявлении более наглядно, чем ударно-рычажным инструментом, чье острие заколачивается в высокотехнологичный аппарат, изобретенный парой тысячелетий позднее.

Вильма смотрела на все это варварство широкими зрачками, встряхивая в руках пузырек с абсорбентом и физраствором, и ее взгляд все сильнее засасывало в расширяющуюся щель. Она уже успела выучить наизусть имена всего экипажа Пять-Восемь, но определить, кто в какой капсуле, было невозможно, не открыв их. Из-под крышки показался мужчина, безмятежно лежащий на спине и сверкающий глянцем в свете потолочных светильников. Приковав свое внимание к его животу, она пыталась уловить движение, которое сказало бы ей, что пациент дышит, но пациент был либо мертв, либо препараты действовали на него слишком хорошо, чтобы его признаки жизни были достаточно очевидны. Ленар прижал два пальца к его шее, вслушался в свои ощущения и, наконец, произнес диагноз…

— Жив.

И воздух вновь зашевелился от облегченных выдохов. Ирма ожила последней, когда Вильма ткнула ее рукой в плечо, и положила в протянутую руку чистый шприц. Игла погрузилась в крышечку пузырька с препаратом и всосала в себя белесую жидкость.

— «Скоруп А.», — прочитала Вильма вышивку на криобелье своего пациента, и щелкнула полированным ноготком по шприцу, выдавливая из него пузырьки воздуха, — Аксель, я так полагаю?

Он ничего не ответил, зато его тело заговорило гораздо раньше, чем в нем начали проявляться признаки сознания. Островок бледной кожи, освобожденный от геля ватным тампоном, и явил вену, окруженную красновато-пурпурными точками, сгруппировавшимися на сгибе руки. После того, как жгут обхватил отмеченное несколькими синяками плечо мужчины, игла застыла над его слегка надувшейся веной в замешательстве, и Вильма спросила:

— Что это?

Капсула официально выполнила свой последний долг, и мужчины, не успев рассмотреть Акселя, тут же нырнули в гнездо из проводов, вырывая их из разъемов и готовя подключение следующей. Слова обладали силой, и слово «жив», выпущенное Ленаром, настолько зарядило техников уверенностью в успехе, что они скорее мешались друг другу, нежели заплетали разлохмаченную проводку обратно в аккуратный пучок. Слова Вильмы же вновь сгустили их кровь до состояния желе, и звуки возни, доносящиеся из-под криостата, тут же замолкли.

— Раздражение? Аллергия? — посыпались предположения от Ирмы.

— Я не хочу разжигать панику, — с опаской в голосе проговорил Петре, своим пытливым взглядом вылавливая издалека подозрительную сыпь, — но вдруг это заразно?

— Сомневаюсь, — отрезал Ленар лишенным сомнений голосом. — Во-первых воздух на космических кораблях чист, и заразиться на них попросту не от чего. Во-вторых всех космонавтов регулярно вакцинируют. И в-третьих… Ирма, продолжай ты.