Венера (СИ) - Корфф Гера - Страница 26

Трясущимися руками я держу в руках телефон. Набирала текст, потом стирала, снова печатала. Что мне тебе сказать? Как я ненавижу за то, что предал? Так ты и так знаешь. Или сказать, что ты до сих пор являешься для меня всем: и небом, и землей, и воздухом и водой? Нет. Я не могу тебе этого сказать, лучше думай, что не значишь для меня ничего, так будет проще, поверь.

В твоих руках было моё сердце. Ты должен был заботиться и защищать его, дуя на каждую ранку, оставленную до тебя. А ты просто сжал его со всей дури в кулаке, пока кровь не выступила, выдавливая и любовь заодно. По капле, из сердца вон, которое в тисках задыхается.

Палец завис над кнопкой «отправить», и я, так и не набравшись смелости отослать текст, который так долго ткала, будто иголкой сквозь пяльцы картину выстрадала, исколов все руки.

Ненавижу тебя, из всех людей, кого я люблю — тебя я ненавижу больше всех.

Так и не подойдя к машине, я развернулась и ушла в дом, переваривать случившееся и снова собирать свои нервы в приличный комок внешнего спокойствия и вымученной улыбки.

Алина, наблюдавшая всю картину, стоя тихонько в стороне, подошла ко мне и просто обняла без лишних слов. Она тихий свидетель моих страданий, которые приходится оставлять за закрытой дверью этого дома.

— Знаешь, какое одно из главных правил, что я усвоила в этой жизни? — спросила Алина.

— Какое же? — посмотрела на нее я.

— Не все, кого мы теряем, являются потерей. Хоть мне и больно говорить это про Марка, но перестань убивать себя, Венера, — уже более настойчиво говорила Алина, — ты придумываешь себе дурацкие правила, забудь! Придумай исключения и помни, что жизнь на этом не заканчивается. Мне невыносимо смотреть на то, как ты угасаешь, такое впечатление, что из тебя уходит жизнь, очнись, милая, и верни мне мою племянницу, я умоляю тебя, — взмолилась Алина.

Я посмотрела на свою тётю, и в её глазах увидела панику. В этот момент я начала понимать, что совсем закрылась в своём горе и перестала замечать окружающую обстановку.

— Ты права, Алин, — наконец-то сказала я, — боже, я такая эгоистка. Прости меня.

— Не извиняйся, родная, ты имела право на это, но если тебя сейчас не вытащить из омута, ты просто потеряешься в этих дебрях, и мне тебя будет не найти.

В этот день я совершила звонок человеку, с которым, думала, никогда не увижусь и не заговорю.

— Валерий Палыч? — спросила, когда с другой стороны взяли трубку, — я согласна на ваше предложение, только у меня есть одно условие.

На следующий день, ранним утром первого января, я выехала на своей новой красной машине в путь. Путь, который занял у меня долгие снежные сутки. Столица встретила меня снегопадом, и пустынными улицами.

Остановившись на парковке гостиницы, в которой мне предстояло прожить ближайшие праздники, я случайно открыла разделительную панель между сидениями и наткнулась глазами на маленькую бархатную коробочку.

Дрожащими руками я поднесла её к лицу и почувствовала родной запах, от которого закружилась голова, наверное, он носил её во внутреннем кармане. Вместе с ней лежала маленькая записка:

«На Востоке существует поверье, что птицы не умеют грустить, так как награждены вечной свободой. Когда они в чем-то разочаровываются, то надолго улетают в небо. Чем выше, тем лучше. Летят с уверенностью в том, что под порывами ветра высохнут слёзы, а стремительный полет приблизит их к новому счастью. Надо всего лишь захотеть оторваться от земли, воспарить навстречу самому себе», Эльнин Сафарли.

Я открыла коробочку, в которой лежала подвеска из белого золота с маленькой птичкой на тонкой цепочке.

Глава 14

Один год спустя.

Франция, Париж.

— Как тебе эти туфли, Венер? — спросила Нелли, невысокая темноволосая фея с пронзительно зелёными глазами.

Не обманывайтесь на её счёт, это прелестное создание скрывало в себе целую кучу нерастраченной энергии. Маленькая фурия.

— Отлично, бери, — ответила я, немного приспуская очки. От усталости я готова была сказать что угодно, лишь бы эта мука кончилась.

— Боже, я уже купила две пары, куда мне третья? В Москве их обуть смогу только через полгода минимум, сейчас там только в резиновых калошах, да в валенках топтаться, — пожаловалась девушка.

— Тогда не бери, — издевательски заметила я.

— Спасибо за совет, капитан очевидность, — цыкнула в ответ она, — хотя, приближается Новогодний бал-маскарад компании, туда и надену, — подруга стрельнула в меня триумфальным взглядом.

Проблема состояла в том, что мы уже добрых четыре часа ходили по магазинам. Вернее сказать, Нелли ходила и сметала на своём пути все блестящие вещи и туфли, а я таскалась за ней, потому что всё, что нужно, купила в первый час времени.

— Пожалуйста, давай где-нибудь присядем, больше не выдержу, — захныкала я, — и поедим.

— С тобой невозможно насладиться ритуалом. Очнись, Венера, шопинг — это терапия от разбитого сердца и круглосуточной работы, — умничала Нелли.

— А я думала, что это секс, — вздохнула я.

— И это тоже, — одобрительно хмыкнула Нелли.

— Я всё могу, но не могу так больше, пожалуйста, пошли, — потащила её на выход из магазина.

— Пошли, дьявольское порождение — вздохнула Нелли, и мы вышли из магазина на маленькую парижскую улочку.

***

Париж в Рождество особенно прекрасен: узкие улочки, мерцающие тысячами разноцветных огоньков, новогодние инсталляции на каждом шагу, огромные живые ёлки, украшенные прямо на улице. Всё вокруг дышало атмосферой праздника и волшебства.

Мы устроились в небольшом, но очень уютном ресторанчике, наслаждались французской кухней и принимали милые комплименты от шеф-повара, когда я перенеслась почти на год назад в своих воспоминаниях.

Как и обещал Валерий Палыч, он помог мне после приезда в Москву начать обучение. Год пролетел, а словно это было вчера.

На сегодняшний день за моими плечами были долгие месяцы учёбы в колледже бортпроводников и начало моей лётной карьеры.

Я трудилась на занятиях не покладая рук, как в том фильме, где провинциальная девушка с большими амбициями зубрила правила и перед зеркалом оттачивала манеры ("Вид сверху лучше" в главной роли Гвинет Пэлтроу).

Я полностью погрузилась в учёбу, мне помогало то, что в университете я училась на международном направлении, потому проблема с языком была решена сразу же.

Теперь перед вами стоит один из членов экипажа ведущей авиакомпании страны, летающий на международных направлениях.

После окончания учёбы большинство с нашего потока разбежались по разным авиакомпаниям и только несколько человек удостоились чести носить небесно-голубую форму с логотипом «Sky Airline».

Экипажи не менялись между собой, поэтому моим постоянным капитаном был Валерий Палыч. Какая неожиданность.

Этот взрослый дядька, как торнадо ворвался в мою жизнь и начал наводить в ней порядок. Бесцеремонность раздражала.

Со временем стало ясно, что подобная тактика позволяет забыть не только сердечные неудачи, но и хорошенько вправить мозги, за что я была безмерно благодарна. Не удивлюсь, если без звонка особо беспокойной родственницы не обошлось.

Валерий Палыч так загрузил учёбой и практическими занятиями, что времени рефлексировать вовсе не осталось. Да что там рефлексировать, напоминание о еде в телефоне было настроено на режим два раза в день.

В тот снежный день, когда я приехала в столицу, и часа не прошло, как на пороге моего гостиничного номера стоял представительный мужчина. Он в приказном тоне велел не распаковывать чемодан, а лучше не терять время и поторапливаться, пока Верочка запекает утку.

Даже спорить не стала, любопытство взяло верх. Кто такая Верочка, и зачем ей мучить утку, я предпочла не спрашивать, а увидеть.

Признаться, было неловко приехать в дом к человеку, практически незнакомому, но встреча с его женой позволила немного растопить холодное сердце. Рассказывая о моём отце, Верочка Николавна, как я её называла, подкупала своей честностью и открытостью. Оказывается, он много времени проводил в их доме, пока не появилась я. После моего рождения отцу пришлось переехать поближе к Алине и перевестись на местные авиалинии.