Коварная Барбара - Дебри Пьер - Страница 8

— Я взял его, чтобы принести домой, вдруг ночью опять попытаются сюда войти. Ведь Брессон был убит.

Она держала «маузер» кончиками пальцев, как ядовитую змею. Когда я взял у нее пистолет, она инстинктивно попятилась, спросив:

— Он заряжен?

— Да, только он стоит на предохранителе. Этот пистолет из офиса.

— Ты никогда не говорил, что у тебя в кабинете хранится оружие, Симон. Такие вещи ты мне не рассказываешь. Ты многое скрываешь от меня.

— Пока он мне необходим для личной безопасности. Кроме того, нам еще придется вытерпеть многое, пойми это. Пока я ничего не вспомню.

Она немного помолчала.

— Правильно, Сим. Извини меня.

— Не за что, детка. Ты должна понять меня. Я втянут в какую-то опасную игру, и сейчас чувствую себя, как слепая курица. Не хочу, чтобы меня ощипали.

— Надо, чтобы ты пошел в полицию и все им объяснил.

— Я не могу, пока не узнаю, что на самом деле произошло с Брессоном.

Она согласилась. И мы больше не спорили.

На следующее утро я проснулся отдохнувшим и, отправляясь завтракать, чувствовал себя великолепно. И Соланж была весела и очаровательна. Туман на улице постепенно рассеивался. В моем почтовом ящике не было никакой корреспонденции, а около моей чашки лежала газета.

Я был почти счастлив, что жив, что сижу в этой уютной кухне, но когда я просмотрел газету, радость меня покинула. Сверху на странице газеты была крупная фотография моей старой шляпы, а внизу стоял вопрос: «Известна ли вам эта шляпа?». Дальше следовало ее полное описание: цвет, размеры, фирма-изготовитель. Она была обнаружена неподалеку от взорванного бунгало, и полиция разыскивала владельца. Того, кто узнает эту шляпу, просили незамедлительно сообщить об этом шефу жандармерии Дранса.

Соланж следила за моей реакцией. Было очевидно, что она видела фотографию и прочитала статью. Она пыталась выглядеть спокойной, но все же спросила:

— Где ты был вчера, Симон?

— Почти все время в своем кабинете. Потом я виделся с парой клиентов.

— В окрестностях Дранса?

— Что ты хочешь этим сказать?

— Это твоя шляпа.

— Тебе так кажется, есть очень много похожих на нее. Она нахмурила брови.

— Также есть очень много зеленых автомобилей.

— В этом мире множество совпадений, моя Анжела.

— Слишком уж много для этого случая. Это шляпа такого же цвета и размера, что и твоя. И сделана в том же магазине.

— Есть сотни одинаковых вещей. Шеф жандармерии с ума сойдет от телефонных звонков.

— Включая и мой, — произнесла она нежнейшим тоном.

— Девочка! Ты же не сделаешь этого, правда?

— Если ты мне хоть немножко расскажешь, что все это значит...

— Хорошо, раз ты хочешь знать. Я не совершал никаких преступлений, уверен в этом.

— Я тебе верю, Симон. Но ты меня очень беспокоишь.

— Ты же знаешь пословицу: «Не беспокойся о том, что еще не произошло».

Я уже собрался выйти, когда Соланж встала передо мной, закрыв мне проход, и сказала:

— Подожди немного. Я попросила Мишеля, чтобы он пришел, и он с минуты на минуту должен явиться.

Мне этого не хотелось. Вежливо отстранив Соланж, я открыл дверь и почти столкнулся с Мишелем, который среагировал, как леопард, цепко схватив меня за руку своей лапищей.

— Смываешься, разбойник?

— Иду к себе на работу.

— Это будет не раньше чем я не прослушаю тебя.

— Я чувствую себя, как могучий дуб.

— Не знаю, не знаю. Меня позвала Соланж. Послушай, а может, ты просто боишься вспомнить, что случилось? Будь, пожалуйста, откровенен, я же хочу тебе помочь.

— Я всегда готов пойти навстречу. Проходи. Пойдем ко мне.

Когда мы остались одни, он сообщил:

— Тебе придется немного напрячься, но это надо сделать. Я этой ночью почитал кое-что о травматологии, амнезии, психозах и прочем. Думаю, что диагноз вырисовывается.

— Прекрасно, мсье доктор! Продолжайте.

— Вот, пожалуйста, судя по твоей иронии ты пытаешься выставить психологический барьер. Это говорит о том, что ты подвергся сильному внушению и подсознательно хочешь скрыть что-то. Но я тебе помогу, и ты обретешь способность все вспомнить.

Сначала он стал выспрашивать меня по каплям обо всем, опять разузнавая то, что я уже рассказывал ему прошлой ночью. В памяти были только: комната, напоминающая пещеру, решетка на окне, свечи, человек с шепчущим голосом, после голос Соланж, тоскливо произносящий фразы, которые она повторяла вчера перед зеркалом...

Когда я закончил, мой кузен Мишель походил на удава, который смотрит в глаза кролику.

— Хорошо. Какие-то следы для следующего этапа наметились.

И неожиданно повысив тон, он заорал:

— Что ты скрываешь?! Отвечай быстро, без утайки! Чего ты боишься?!

Моя защита была сломлена. Я отвечал не задумываясь.

— Брессона. Детектива, к которому обратилась Соланж, чтобы он разыскал меня. Его убили. Боюсь, что это сделал я.

— Нет. Это ошибка. Ты слишком спешишь. Это твое подсознание подсказывает тебе верить в это, но это не так. Ты отлично знаешь, что ты не убийца. То, чего ты боишься, слишком глубоко сокрыто. Хочешь, чтобы я сам тебе рассказал об этом?

— Если можешь...

— Конечно, могу! Сейчас я раскрою тебя самого, дорогой кузен Симон. Вот она, минута правды! Ты думаешь о том, что ты попал в руки преступников и оказал им какие-то услуги.

— Не вижу ничего, чем я могу оказаться полезным для преступников.

— Да, я знаю, но ты не хочешь признаться себе самому в этом и, может быть, это и резонно, что ты не хочешь ничего вспомнить. Ты думаешь, боишься и подозреваешь, что... ты открыл для них какой-то несгораемый шкаф!

Он показал на мои руки.

— Да, да, вот этими дьявольски ловкими пальцами. Это так, не правда ли?

Я не мог отрицать. Наступила тишина.

— Ладно. У тебя еще подсознательный испуг. Но сейчас ты начнешь все хорошо вспоминать. Уже нет никаких препятствий.

Я напрягся, чтобы освободиться от неведомого груза, давившего на меня. Значит, возможно, я бессознательно скрывал то, что открыл какой-то сейф. И эта мысль, пребывающая в глубине моего мозга, как бы парализовала меня.

Мишель был одним из немногих, кто знал о моих приключениях во время войны. Я был разведчиком. Все это как будто происходило сейчас... Однажды меня сбросили с парашютом. Я прыгал темной ветреной ночью. Приземлился прямо на балкон вражеской резиденции. Там располагался штаб алжирских войск. В руках я сжимал холодный автомат. Мне было поручено вскрыть сейф с секретными документами. Я уже извлек запечатанные черным сургучом бумаги, которые искал, когда дверь кабинета внезапно открылась и двое здоровенных злобно кричащих алжирца устремились ко мне. И тут я выстрелил раз, второй...

Я перескочил через перила балкона, спустился вниз и побежал в спасительную темноту леса. Пуля впилась мне в плечо. Я вскрикнул от боли.

В памяти воскресло бесконечное утомление бегства, шум погони... Я задыхаясь пробирался сквозь заросли высокой травы, кишащей ядовитыми насекомыми. Ощущалось близкое присутствие врагов. Так я бежал до первых французских позиций, пока не попал в объятия своих. После лежал в госпитале...

А сейчас мой кузен Мишель говорил:

— Ты выкрал из сейфа какие-то документы или драгоценности, и с тех пор у тебя скрытый страх. Страх, что, используя свое умение, ты преступил социальную черту, ты совершил преступление. Ведь ты открываешь любые засовы. Ведь ты изобрел сейф, который, кроме тебя, никто открыть не сможет. И будучи уверен, что открыл сейф для грабителей, ты пытаешься успокоить себя, что все это в прошлом, забыть полностью. Отсюда и всякие иллюзии, например, что ты по телефону слышал голос Соланж.

— Но это был ее голос!

— Она отрицает это, может быть, его кто-то имитировал. Почему бы тебе не попытаться поговорить с хозяином этого голоса?

— Хорошая мысль. Ты, конечно, врач от Бога, Мишель. Сейчас я вижу, какой ты великолепный врач, правда. Как я смогу отблагодарить тебя?