Семь сыновей (ЛП) - Сен-Жермен Лили - Страница 6

— Это был Дорнан Росс, не так ли?

Страх, отразившийся в моих глазах, видимо подтвердил его подозрения.

— Я думаю, они планируют убить тебя, скажешь ты мне или нет, — быстро произнёс он. — Они дежурят возле твоей комнаты весь день, ожидая, когда я уйду.

Всё моё больное тело напряглось, а моё сердце начало биться так быстро, что я подумала, что оно взорвётся в груди и окрасит бежевые стены потоком красного.

Глаза Эллиота посмотрели на маленькую тележку для уборки в углу комнаты. Он поднял крышку и посмотрел внутрь, вытаскивая окровавленный комплект зелёной больничной одежды кончиками своих пальцев. Он быстро и эффективно разделся до боксеров, вид которых должен был окончательно травмировать меня, я не могла поверить, что он пытался помочь. Он натянул зелёную робу через голову, подпрыгивая, пытаясь так быстро насколько возможно натянуть штаны.

Он подошел обратно к кровати и вытащил мою капельницу со стенда. У меня был мешок с морфием, присоединённый к основному пакету с физраствором, и небольшая кнопка, чтобы я могла нажимать, обеспечивая себя новой дозой помощи от боли каждые пятнадцать минут. Эллиот нажал и удерживал кнопку, вкачивая в меня максимально возможную дозу, и почти немедленно, я почувствовала лёгкость и онемение.

— Быстро смываемся, — сказал он, осматриваясь вокруг себя. Он поднял меня настолько нежно, насколько только возможно, но я всё же не смогла сдержать крика от боли из-за сломанных костей.

— Прости, — сказал он, закрывая мой рот, чтобы не вылетел ни один звук.

Он передвинул меня в краю кровати, так что мои ноги свисали, и опустил в тележку для уборки. Я скорчилась внизу, кусая свой кулак, чтобы воздержаться от крика, и устроила себя так, чтобы крышка закрыла меня с головой.

— Вот, — сказал он, вручая мне свой пистолет, и в этот момент все подозрения, которые у меня были относительно его намерений — растаяли.

— Если это не сработает, и кто-то ещё откроет эту крышку… стреляй и продолжай стрелять, слышишь?

Я кивнула.

— Ты умеешь пользоваться пистолетом?

Я кивнула, слёзы покатились по щекам. Мой отец, вплоть до нескольких недель назад, был президентом наиболее известного и нагоняющего страх МК в Соединенных Штатах. Конечно, я знаю, как пользоваться пистолетом.

— Я собираюсь вытащить тебя отсюда, ребёнок. Обещаю.

И он это сделал.

Шестью годами позже Эллиот — больше не полицейский. Фактически, он ушел из их рядов практически сразу же после того, как перевёз меня в безопасный дом в Небраске к своей бабушке. Сообщалось, что Джульетта Портленд умерла в больнице от внутреннего кровотечения в ночь, когда он вывез меня, и хотя мы думаем, что Дорнан купился на историю, вполне возможно, что он всё ещё ищет меня.

Я стою снаружи здания с вывеской на фасаде «Татуировки затерянного города», моя пошлая одежда поменялась на белое летнее платье на бретельках до колен, которое представляет в выгодном свете мой завидный загар. Я только что потратила последний час, вычищая каждый свой дюйм в душе гостиничного номера. Я вообще-то не остановилась в грязном хостеле. У меня номер в «Бель Эйр». Я полагаю, что могу насладиться своими последними часами свободы перед переездом в клуб сегодня вечером.

Я толкаю дверь, открывая, и меня немедленно поражает поток холодного воздуха. Прохладный воздух — счастье для моей покрасневшей кожи, которая стала немного сухой всего лишь после нескольких мгновений снаружи. Внутри намного холоднее, и я думаю, что могу никогда отсюда не уходить.

Я ожидаю услышать жужжание машинки для татуировки, но всё тихо. Я осматриваю комнату, но никого не вижу.

— Есть кто-нибудь? — зову я, ожидая ответ.

— Привет, — произносит голос позади меня, ошеломляя. Я кручусь вокруг, чтобы увидеть Эллиота — по-прежнему выглядит он великолепно, такой же, как я видела в последний раз, только сейчас взрослее и с татуировками, покрывающими каждый видимый дюйм его кожи. На нем белая футболка и тёмно-серые шорты, и пара ярких синих кроссовок на ногах. Его лицо — это единственная вещь, которая заверяет меня, что это именно он.

Я изучают его лицо, и задаюсь вопросом: знает ли он кто я, но затем решаю, что скорей всего нет.

— Не узнаешь меня?

Он немедленно становится подозрительным.

— Нет. А должен?

Я качаю головой, мой фальшивый южный акцент сильно тянет слова.

— Это не важно. Я пришла сюда, потому что мне нужна татуировка. Все говорят, что ты лучший.

Он улыбается, облизывая свои губы, и я вижу вспышку, которую принимаю за пирсинг языка.

— Тогда проходи, — говорит он, ведя меня к одному из твердых кожаных кресел. — За татуировкой какого типа ты пришла?

— Такой, что скроет шрам, — говорю я, прикусываю губу.

Он кивает, похлопывая по креслу. Я сажусь, пристально изучая его лицо. Он лучший человек, которого я когда-либо встречала, думаю про себя. Он по-настоящему рисковал своей жизнью, чтобы спасти мою.

— О’кей, — говорит он с улыбкой. — Где твой шрам?

Я сильно сглатываю, собирая платье в кулаке, и приподнимаю его так, чтобы он смог увидеть.  Его лицо искажается, как будто его подвергли пыткам. Он смотрит на меня, затем на шрамы, затем опять на меня.

— Джулс? — шепчет он. Он рассматривает мои волосы, кожу, синие глаза, новый нос. И отстраняется, как будто в ужасе.

— Теперь Саманта, — говорю я, и акцент пропадает, моё дыхание застревает в горле. — И мне нужна твоя помощь.

Он молчит. Не двигается. Вдруг меня начинает тошнить, как будто я сделала неправильно, заговорив с ним.

— Прости, — произношу, поправляя платье и слезая с кресла. — Я не должна была приходить сюда.

Пытаюсь уйти, но он хватает меня за локоть, поворачивая к себе.

— Подожди, — говорит. — Пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты уходила. Я просто немного... шокирован. Я не видел тебя три года. Я просто-напросто стою там, чувствуя себя ничтожеством.

— Джульетта, — мрачно проговаривает он. — Что ты здесь делаешь?

— Осматриваю достопримечательности, — невозмутимо отвечаю.

Он отпускает мой локоть и идет ко входу в салон. Переворачивает вывеску, висящую на двери, на «закрыто», и поворачивает ключ, опуская жалюзи, чтобы никто не мог посмотреть внутрь.

— Моя квартира наверху, — говорит, глядя на меня так, будто мое присутствие причиняет ему физическую боль. — Думаю, нам нужно поговорить.

— А потом ты сделаешь мне татуировку? — с надеждой спрашиваю я.

Выглядит так, словно он ведет внутреннюю борьбу.

— Если расскажешь мне, зачем тебе закрывать эти шрамы, то конечно, я сделаю тебе лучшую гребаную татуировку, которую ты когда-либо видела.

— Я расскажу тебе зачем, если ты пообещаешь, что не будешь пытаться отговорить меня от этого.

Внезапно он выглядит усталым.

— Давай просто поднимемся наверх, — произносит. — Прежде чем кто-нибудь еще увидит тебя здесь.

Я оглядываюсь вокруг заброшенного помещения, не понимая, кто именно может разглядеть меня в салоне, который сейчас заперт, но все равно иду за ним наверх.  Приятно удивляюсь, когда вхожу в квартиру. Она выкрашена не в такой белый цвет, как в салоне, и кажется на удивление просторной. Декорирована в ретро-стиле, все черное и красное, с акцентами канареечно-желтого цвета. Стены покрывают различные плакаты. Бегло осмотрев их, узнаю «Рамоунз», «Роллинг Стоунз» и «Ред Хот Чили Пеперс». Под моими ногами паркет из полированного дуба. Два черных кожаных дивана стоят друг напротив друга, между ними находится стеклянный журнальный столик, а в боковой части комнаты расположена черная глянцевая кухня. Эллиот заходит за стойку и несколько минут спустя возвращается с двумя открытыми бутылками «Будвайзера» (марка пива, — прим. пер.).