Семь сыновей (ЛП) - Сен-Жермен Лили - Страница 5

— Ты можешь привести себя в порядок там, — говорит он, указывая на ванную, которая примыкает к офису. — Прими душ, если хочешь.

Я приму душ. Самый горячий грёбаный душ, чем когда-либо, чтобы сжечь твои прикосновения к моей коже.

— Я быстро, — говорю я, стремительно двигаясь в ванную с одеждой по-прежнему прижатой к туловищу, закрывая шрамы. Я захлопываю дверь, борясь с внутренним сражением: должна ли я закрыть дверь или нет. В конце концов, я не закрываю, но немедленно надеваю шорты, не запариваясь принять душ. Я немедленно чувствую себя лучше, как только они застёгнуты и прикрывают изуродованную плоть на моём бедре. Я хватаю полотенце с полки и мочу его под краном, пока вода тёплая и добавляю немного мыла на материал. Я мою спину так хорошо, как только могу. Я просто должна выглядеть достаточно презентабельно, чтобы вернуться в гостиницу, прежде чем подарю себе обжигающий душ. Я надеваю лифчик, натягиваю обратно майку и смотрю на себя в большое зеркало, которое висит над раковиной.

Абсолютная незнакомка смотрит на меня, настолько другая, что я не могу в ней узнать себя. У Джульетты были светлые волосы до плеч, бледная кожа и зелёные глаза.

Девочка, на которую я пристально смотрю, с тёмно-каштановыми волосами, что достают до задницы, благодаря наращиванию, загорелую кожу, благодаря часам лежания на шезлонге, и тёмно-синие глаза, которые по-прежнему отражают самый крошечный намек на коричневатый оттенок, который не могут убрать даже контактные линзы.

Я скучаю по Джульетте. Но в тоже время я ощущаю, как активизировалось моё новое  «Я». Анонимность позволяет мне кое-что, что я недооценивала, когда Доктор Ли и я пробегались по моим хирургическим планам изменений. У меня зашкаливает адреналин, только что трахнув Дорнана, моя задница пульсирует, но мой дух ликует.

Я сделала это. Я, бл*дь, сделала это. Я одурачила его.

Он понятия не имеет — кто я.

Когда я выхожу из ванной, Дорнан уже вернулся за свой стол, как будто ничего и не происходило.

— Итак, — говорю я, как будто ещё не знаю. — Я получила работу?

Он рассекает своей ручкой воздух, жестикулируя мне, чтобы я села. Я вытаскиваю металлический табурет из-под стола (стола, на котором мы только что трахались), и сажусь на него своей пульсирующей задницей.

— Ты на наркотиках? — спрашивает Дорнан. — Пьёшь? Какая твоя тема?

Я пожимаю плечами.

— Я вообще-то действительно скучная.

Дорнан знающе улыбается,  обнажая идеальные зубы. Он и его сыновья могли быть грубыми, покрытыми татуировками, но у них у всех удивительно прямые белые зубы.

— Ладно, — говорю я, неловко ерзая на месте. — У меня было много секса с большим количеством разных людей. Это может быть проблемой?

Его улыбка растягивается так широко, что думаю, его лицо может сломаться под весом этого.

— Нет, я не вижу в этом проблемы.

— У меня есть одна проблема, — говорю я, глядя в пол. — Ну, я только что приехала из Техаса, никого не знаю… Я остановилась в хостеле для туристов в нескольких районах отсюда, но такими темпами я скоро исчерпаю всю наличку.

Он кивает.

— Тебе нужна наличка?

Я качаю головой.

— Я не беру деньги, если не зарабатываю их. Мне просто нужно… место где-нибудь, чтобы остановиться на несколько недель максимум.

Скажи это, Дорнан. Давай, бл*дь, скажи это.

— Это не проблема, — произносит он, делая пренебрежительный взмах рукой. — Ты можешь остановиться в клубе. Там много дополнительных комнат. Тебе придётся подписать соглашение о неразглашении и согласиться не разговаривать ни с кем о том, что там происходит, конечно.

Попался на крючок. Ублюдок.

— Что там происходит? — спрашиваю я, мои глаза, как у Бэмби, такие же огромные насколько я только могу их раскрыть.

— Крошка, — отвечает он, явно давая себя «пять» за такую удачу. — Почему бы тебе не увидеть это лично?

Он записывает адрес на обороте визитной карточки и вручает её мне, позволяя своим пальцам снова прикоснуться к моим. Я вижу подёрнутый пеленой взгляд в его глазах и с маленьким всплеском адреналина в животе осознаю, что он чертовски очарован Самантой Пейтон.

— Вот, — говорит он, протягивая мне свёрнутые в трубочку стопочку свежих пятидесяток. На них скорей всего остался кокаин. — Купи себе немного хорошей одежды. Проклятье, мне нравятся эти шорты, но тебе придется носить что-то немного более элитное, если собираешься здесь работать.

Я улыбаюсь сама себе, думая, что он всё ещё держит свой клуб с большим уважением, даже если и превратил его из артистического бурлеск клуба в стрип-клуб и публичный дом.

Сотовый телефон на его столе вибрирует, он дарит мне один последний взгляд.

— Я должен ответить. Иди на шоппинг, купи себе несколько милых вещей, и встретимся здесь, — он указывает на адрес на визитной карточке, — сегодня вечером. Будь там к восьми. Тогда мы по всему и пробежимся.

Я широко улыбаюсь и протягиваю руку. Он смотрит на неё, берёт и притягивает меня через стол. Я чувствую его губы на моих, и единственное, на что я способна — это ответить. Он хорошо целуется, даже если ощущение его горячего языка в моём рту заставляет меня захотеть сжать зубы и откусить его.

Он отдаляется и отпускает меня.

— Думаю, что это немного более соответствует ситуации, чем рукопожатие, не находишь?

Я хихикаю, облизывая губы.

— Да, сэр.

Его телефон продолжает яростно жужжать.

— В восемь, — говорит он, отвечая на телефон и поднося его к уху. — Теперь уноси отсюда свою задницу, прежде чем я проведу весь день, трахая её. — Он начинает что-то гаркать в телефон, и я двигаюсь в обратном направлении, захватывая чемодан на колёсиках, и ухожу так быстро и тихо, как только могу вниз по лестнице.

Я прохожу мимо Джея, который всё ещё полирует пивные стаканы, но не смотрю в его глаза. Я нахожусь практически у дверей, откуда могу выйти наружу, наполнить лёгкие свежим воздухом и полностью расслабиться, когда он заговаривает практически позади меня.

— Получила работу?

Я медленно поворачиваюсь, стыдясь, что ему приходится видеть меня такой. Шлюхой.

— Ага, — спокойно отвечаю я. — Я получила работу.

Джей выглядит заинтригованным, и я задаюсь вопросом, чувствует ли он что-то относительно меня. Относительно нас. В конце концов, теперь я могу быть и Самантой, но прежде я была Джульеттой — первой девочкой, в которую он когда-то был влюблён.

— Как тебя зовут? — спрашивает он меня, ставя поднос со стаканами на стол между нами.

Джулс! Не трогайте её! Оставьте её! Джульетта!

Я поворачиваюсь, проглатывая целый океан слёз, и улыбаюсь ему.

— Саманта. Ты можешь называть меня Сэмми.

Он кивает.

— Хорошо, увидимся Сэмми.

— Ага, — говорю я, и внезапно моя печаль становится такой тяжёлой, что я боюсь, что развалюсь на части перед ним. Но нет. Я проглатываю твёрдую глыбу в горле и разворачиваюсь, чтобы уйти.

— Увидимся.

Когда я бросаю украдкой взгляд через плечо, пока толкаю тяжёлые двери, он по-прежнему смотрит на меня.

Я бы вряд ли выбралась из Лос-Анжелеса живой. Если бы не Эллиот, который тайно вывез меня из города и отправил в Небраску, я могла бы умереть каждую ночь, что лежала в больнице — сломанная и истекающая кровью. Второй сын Дорнана — Дони был на пути в больницу, чтобы ввести мне в вену смертельную дозу героина, когда Эллиот задавал мне вопросы.

— Кто сделал это с тобой? — мягко спросил молодой полицейский. Я смотрела в пространство, не способная сформулировать слова.

— Я предпочту остаться в живых, — наконец произнесла я, качая головой. Он наклонился ко мне ближе и прошептал, так близко, что я практически смога ощутить кофе в его дыхании.