Я - богиня ни свет, ни твоя (СИ) - Юраш Кристина - Страница 37

Бог Тьмы смотрел на мать, застыв, словно статуя.

- Вот я и говорю. Хорошо, что ничего серьезного! Насколько я поняла, это – твоя очередная богинька. Так что если вдруг решит вернуться в свой мир, то умрет, как ей и полагается, -улыбнулась мать. – Ничего, мы найдем другую. Идеальную. Мама лично устроит отбор, и будет искать тебе твою идеальную девушку!

Глаза Бога Тьмы расширялись, а она смотрел куда-то в видимую ему точку, безотрывно и молча.

- Хотя, зачем отбор! У меня есть замечательная крестница! – потерла руки фея, а потом взмахнула волшебной палочкой. В зале вспыхнули огни. – Она просто идеальна! Добра, умна, скромна, готовит, стирает, убирает, красавица! Мама уже все решила!

Рядом с феей появилась девушка изумительной красоты. Она молча стояла и вежливо улыбалась, скромно опустив глаза. Белоснежное платье рассыпалось искрами, а я вцепилась в колонну, понимая, что такого поворота не ожидала. То есть, у феи уже был запасной вариант? В груди что-то заныло, к горлу подполз липкий, предательский, горький и склизкий комок соплей и слез.

- Я рада, что у тебя не сложилось с той богинькой, - авторитетно произнесла мама, снова показывая на красавицу. – Поэтому привела тебе самую лучшую крестницу. Она справиться с ролью богини света. – Ты только посмотри на нее! Думаю начнем с малого! Я вас тут оставлю, вы поговорите, погуляете. Ты ей мир покажешь, обязательно. Папа уже одобрил!

- Она умерла? – наконец подал голос Бог Тьмы, сохраняя спокойствие.

- А чем тебе эта не нравится? – спокойно пожала плечами мама, а я смотрела на идеальное лицо красавицы, которая вежливо улыбнулась. – Да забудь ты ее. Ушла, так ушла. Нечего так переживать!

- Я хочу в этом убедиться, - дернулся Бог Тьмы, а мое сердце вздрогнуло. Неужели он так спокойно воспринял эту новость?

- Она умерла, сынок. Поверь маме на слово, - равнодушно пожала плечами фея. – Увы… Если бы я знала, что, наверное, попыталась ее бы остановить… Но я же не думала, что у вас все так серьёзно!

- Очень жаль, - спокойно произнес Бог Тьмы. – Мама, извини, но меня зовут люди. Им опять от меня что-то нужно. Я же бог?

Он усмехнулся, оттолкнулся от пола, расправляя черные крылья и исчез во тьме купола.

- Ваше Величество, - произнесла красавица и умница мужским голосом. – У меня урок… До конца урока еще полчаса, а я им оставил на растерзание три тыквы! Там все в тыкве!

- Все, можешь идти! – улыбнулась королева фей, глядя на то, как красавица превращается в красавца с розовыми крыльями. – Я еще помню, как впервые нацепили на тебя женское платье!

Фея исчезла, тут же очутившись за моей спиной.

- Как я и говорила, - вздохнула я, глядя на свое потрепанное расставанием платье. – Ничто его не пронимает!

Зеркало скользнуло во тьму,  освещая фигуру, стоявшую в темноте.

Бог Тьмы смотрел на свою руку с когтями, словно сжимая что-то невидимое, а потом поднял лицо. В покрасневших глазах стояли слезы.

- Я отпустил… - едва слышно прошептал он, прерывисто дыша. – А она… Она умерла…  Умер мой маленький светлячок… Глупый маленький гордый светлячок…

Бог Тьмы опустился на колени, пытаясь обнять что-то невидимое. Его черные крылья расползлись по полу, а он обнимал что-то невидимое, задыхаясь в абсолютной темноте.

- Зачем я ее отпустил? – слышался тихий рыдающий шепот. Я впервые видела, как мужчина плачет. И тем более впервые видела, как плачет бог…

- Маленькая моя, - едва слышно прошептал он, баюкая что-то маленькое и невидимое. – Почему ты ушла? Вот что мне нужно было сделать, чтобы тебя удержать? Посадить в клетку? Если бы надо было бы, посадил…

Хрипловатые вздохи прерывались шмыганьем моего носа, а я понимала, что меня действительно любят. Просто кто-то слишком гордый, чтобы признаться в этом. Весь в папу. Мне вообще один раз только в любви признались. И то без слов. Женщина, которая требует каждый день признания в любви, не любит ни себя, ни его. Мужчины просто устроены немного по-другому. Когда-то я променяла сопливого принца на суровое чудовище. И ни дня не пожалела.

- Кто-нибудь, - задохнулся Бог Тьмы, а я смотрела на него, сквозь пелену слез. – Верните мне ее… Такую, какая есть… Я больше ничего не попрошу… Только верните ее…

 - Ты просто его не знаешь, - улыбнулась фея, пока я растирала слезы. Мне безумно хотелось его обнять, броситься к нему на шею, вцепиться и не отпускать…  Если бы не фея, я бы никогда не узнала о том, что тьма умеет плакать и страдать…

 - Можно  к нему, - взмолилась я, а фея тут же обняла меня, как родную. – Я не могу смотреть, как он страдает… Пустите… Перенесите… Я не знаю как, но я прошу вас…

Она толкнула меня, а я неожиданно для себя очутилась в полной темноте. Может, раньше я бы и испугалась, но сейчас шла, слыша сердцем каждый свой неуверенный шаг. Глаза привыкли к мраку, а бросилась вдоль колонн, понимая, что он где-то рядом… Я люблю его… Люблю… Противное, мерзкое, отвратительное, гордое и сейчас слегка сопливое чудовище.

- Светлячок, - слышалось отчаянный тихий вой. – Мой маленький светлячок…

Я застыла в нерешительности, спрятавшись за колонной. Сердце умоляло меня подойти к нему, но я почему-то боялась.

- Я бы не отпустил тебя… - задыхалась тьма, будучи уверенным, что ее никто не видит.

Или я выдохнула громко, или пошевелилась, но Бог Тьмы застыл.

- Кто здесь? – в его голосе прозвучала сталь. Он встал, глядя величественно и спокойно. – Я спрашиваю! Кто здесь?

После такого хотелось спрятаться за колонну и не вылезать. Это был тот самый мужчина, который считал, что слезы и слабость – это преступление. А свидетелей преступления нужно кончать на месте.

Он сделал несколько шагов, а я притихла мышкой, сползая по колонне. Что-то мне боязно после этого подходить к нему, если честно.

- Я задал вопрос, - в голосе звенела сталь. Никогда бы не поверила, что только что он рыдал, как мальчишка. – Отвечай.

Осторожно, мысленно сжимаясь, я выглянула из-за колонны, в любой момент готовясь дать стрекача. Тактика проверенная, осечек не давала!

Я сделала шаг, видя суровое лицо.

- Я знал, что ты вернешься, - абсолютно спокойно произнес Бог Тьмы, глядя мне в глаза. О том, что он только что переживал не лучший момент своей жизни, напоминали перья на полу.

И вот как теперь? Я надеялась, что меня тут же обнимут, зацелуют, прижмут и больше не отпустят, а тут такое!

- Могу уйти, -  обиделась я. Не надо цветов и оркестров, и ящик на красной ковровой дорожке. – Ладно, мне не рады, я пойду.

Я демонстративно развернулась, понимая, что одно дело видеть, как он тихо помирает воробышком в уголочке в зеркале, а другое дело явиться пред светлые очи, чтобы услышать лениво брошенное: «Я знал, что ты вернешься!».

В тот момент, когда я уже делала вид, что ухожу, послышался такой гром, что внутри что-то нервно сжалось. Я бросилась к колонне. На мгновенье показалось, что сейчас все завалится. Раскат грома раздался так близко, сотрясая стены, пол и колонну, которая прямо под пальцами дала трещину.

- Паша, - послышался страшный голос, пока я мысленно благословляла судьбу, что меня зовут Женя. Стоп! Паша? Какой Паша?

Из молнии, которая разрасталась, ослепительной вспышкой, проносясь по всему залу вылетел страшный конь, на мгновение застыв в прыжке, а потом с грохотом приземлившись на черные плиты храма. На коне сидело то, от чего хотелось бежать и оглянуться только лет через пять!

В серой дымке, в страшных доспехах, похожих на спрессованные черепушки, в драном плаще восседал рыцарь в шлеме, от которого смерть тихо спряталась бы в кустах, в надежде, что она «не Паша» и на Пашу вообще не похожа!

- Папа! Папофька! – послышался знакомый голосочек, а я увидела, как на могучей руке восседает Сента, хлюпая носом и телепая ногами в маленьких туфельках. В ее руках была волшебная палочка, которой она интенсивно трясла.

- Оберон! – послышался голос феи, которая появилась из-ниоткуда.