Я - богиня ни свет, ни твоя (СИ) - Юраш Кристина - Страница 36

Я видела, как рядом с феей появляется девочка лет пяти в красивом платье и с … рогами, на которых болтался венок. У девочки были знакомые крылья, а я не решалась спросить, где их раздают, и кто последний в очереди.

- Сента! – фея тут же поменялась в лице. От ее величественности мало что осталось. – Ты что здесь делаешь! И что с твоими крыльями? Где те розовые?

- Я наныл! Как у Пафы! – скакала вокруг феи маленькая фея. Венок с съехал ей на ухо, а она вцепилась в маму. – Дай палофку! Позязя! Дай палофку!

- Не дам, - выдохнула фея, глядя на меня слегка смущенным взглядом. –  Вот научишься выговаривать все буквы, тогда получишь палочку. Папа не может каждые пять минут восстанавливать дворец! Сента, иди, потирань мышей. Что-то они совсем расслабились…

 - Мыфки не хофят ша мной иглать, - надулась младшая фея. – Я их шпеленала пофти всех. И ф больниську иглала! Они олали, фто фотят умелеть. Но я им умелеть не дала! Я их купала по оселеди! В фонтане!

О чем она? Каких мышек она купала по очереди в фонтане? Я едва разбирала слова, но девочка такой милой и непосредственной, что я даже невольной улыбнулась сквозь слезы.

- Мама, а пофему они меня боятся? – шмыгнула носом фея, поправляя венок. – Я же их плосто купала… Потом вытилала листиками… И колмила цветофками! Тли мыфки съели, а офтальные не хотели. Плифлось их фнова пеленать…

Глаза малышки налились слезками, а носик захлюпал.

 - Дай палофку, - жалобным голоском произнесла Сента, протягивая ладошку. – У меня мыфки голодные…

- Так, - строго произнесла фея, глядя на меня извиняющимся взглядом. – Палочку я тебе не дам. Мамина палочка – не игрушка! Я – не папа! Со мной наныл не срабатывает!

- А посему здесь так темно? – осмотрелась Сента, и тут же заметила меня. – Ой, а ты кто?

Она подбежала ко мне, рассматривая меня. Глаза у малышки были голубыми, а меня все еще смущали черные крылья за спиной.

- Сента, иди домой! – строго произнесла мама, пока малышка поднимала с пола мертвые цветы. – Сенточка, я прошу тебя. Иди к папе.

- А я все папе лассказу! – шмыгнула носом девочка, а цветок в ее руке расцвел. – Я тебя помню. Я тебе лозоцьку подалила! Класивую! Церную! Пока мама не видела!

 - Папе ни слова! – произнесла фея, беря малышку за руку. Мне тут же вручили еще одну розу, которую я приняла. – Я кому сказала. Папе ничего не говорить. Мама сама разберется. Давай, иди обратно!

- Без блатика не пойду! – топнула ногой малышка. – Мы зе за блатиком плифли?

- Сента, не вредничай! Иди к папе! – произнесла фея, открывая светящуюся дверь и заталкивая ребенка. Свет погас, а она обернулась ко мне.

- Простите, а почему у нее рога? – спросила я, глядя на фею, которая тяжко выдохнула.

- Это в истинную сущность папы, - устало произнесла фея, опасливо осматриваясь по сторонам. Она присела рядом со мной, пока я рассматривала подаренный мне цветок.

- Мама! А можно я их есе лаз искупаю! Только в плуду? – послышался голосок. – Не вылывайся! Инасе будеф куфать пефочек…

- Можно, - как-то радостно отозвалась мама. – Можешь купать их в пруду. Так, на чем мы остановились?

- Мам! У меня пять мыфей уплыло! Я их палофькой поймала… - слышался детский голосок с такой тревогой, что я начинала волноваться за мышей.

- Ничего страшного, милая, - улыбнулась фея, снова пытаясь вернуть нить разговора. – Я тебя прекрасно понимаю. Но не стоит делать таких выводов сразу, ведь …

 - Мам! А фто делать ефли мыфки плафют? Я их баюкаю, а они плафют, - слышался расстроенный голос Сенты. – И пофему они больфе не хотят петь мне пефенку…

- Странно, - пожала плечами мама, а от меня не ускользнула тень нехорошей улыбки. – А мне они часто пели. Но ты пробуй, пробуй…

Фея вздохнула, глядя на меня грустным взглядом.

- Папа разбаловал, - пожала плечами она. - Мама воспитывает, а папа балует. Замкнутый круг.  Папин Наныл и мамин Заябублик.

Внезапно послышался жесткий мужской голос: «Малефисента!». Фея схватилась за сердце, тихо оседая по колонне. «Папочка!!!», - раздался радостный крик.

- Пост сдал, пост принял, - выдохнула фея, а от ее былой надменности и величия мало что осталось.  – Папа пришел. Теперь можно со всем спокойно разобраться.

- А папа кто? – как-то не очень вежливо спросила я, растирая опухшее от слез лицо.

- Эм… Предположительно древний бог, - послышался голос феи. – Но что-то мне подсказывает, что демона мы тоже исключать не будем!

- А… - как-то невпопад протянула я, пока фея колдовала волшебное зеркало. Пока в нем сгущалась тьма, я обнимала колени.

- Ты ушла, чтобы убедиться в том, что ему нужна именно ты, а не любая, кто пройдет испытания? – послышался голос феи, пока зеркало настраивалось, а я расстраивалась еще сильнее. – Ты рискнула всем, чтобы узнать, любит он тебя или нет?

Отвечать я не стала, перебирая лепестки подаренного мне цветка. Мне казалось, что это очевидно.

- Ты прошла столько испытаний, пережила столько приключений, чтобы узнать одну единственную истину? – немного удивилась фея, пока я угрюмо ковыряла цветок. Догадываюсь, что она сейчас скажет.

- Молодец, - послышался ее голос, а она обняла меня, прижав к себе. – Горжусь. В свое время я и не такое провернула ради одного чудовища.

- Расколдовывали чудовище? – спросила я, что-то смутно припоминая. – Чтобы стал принцем? Я что-то припоминаю… Там еще цветочек был… Кажется….

- Расколдовывали прекрасного принца, чтобы получить чудовище! – заметила фея, а изображение в зеркале дернулось и стабилизировалось.

Я подняла глаза и обомлела. На коленях возле зеркала стоял растрепанный Бог Тьмы. Его когтистые руки впивались в раму, а зеркало орало, что ему больно и щекотно!

- Ищи! – шептал он. – Ищи где хочешь… Среди мертвых, среди живых… Только ищи…

- Может, если она в другом мире, то можно попросить отца? – робко спросило зеркало, а Бог Тьмы поднял голову, с ужасом осматриваясь по сторонам.  – Я просто предложил!

- Я просто хотел найти такую же, как мама… Идеальную, красивую, умную… - сидел возле зеркала Бог Тьмы, а растрепанные волосы облепили лицо. Он лениво повернул голову, а в его взгляде было столько отчаяния. – И чтобы она полюбила во мне и чудовище. Принца любить просто. Проще некуда. Он весь – сплошное мужское достоинство…

- Да-а-а, - уныло вздохнуло зеркало. – За сплошное мужское достоинство полюбить легко… А вот у чудовища достоинства нет. Мужского. Потому что он – не принц!

- Значит, хочет такую же, как мама? – прищурилась фея, вставая и с места и подходя к зеркалу. – Хорошо! Светлячок, посиди здесь! Сейчас я с ним разберусь. А то у нас тут и гордость, и предубеждение!

Она исчезла, а я смотрела, как по залу в сторону зеркала и Бога Тьмы идет красавица фея. Темный Бог тут же увидел ее, а через мгновенье от следов отчаяния ничего не осталось. Он был идеально причесан, спокоен и холоден. Зеркало погасло, пробежав волною искорок.

- Мама? – спросил он абсолютно спокойно, словно только что не сидел на полу в обнимку с зеркалом. – Ты меня нашла?

Мама?!! Я когда-нибудь перестану удивляться? Где внутри меня есть такая «удивилка», которую нужно нажать, и больше не удивляться никогда?

- Да, мой мышонок, - улыбнулась фея, подойдя поближе. – Я вижу, что у тебя все в порядке.

- Конечно, - холодно заметил Летучий Мыш, глядя на мать. – У меня все в полном порядке. Папа сказал: «Завоюй свой мир, и живи отдельно!». Вот я и завоевал. Папа может мною гордиться!

- Он всегда тобой гордился, - произнесла мама, глядя на сына, который вымахал на три головы выше нее. – Я слышала, то у тебя девушка появилась? То есть мои крестницы тебе не нравились?

- Нет никакой девушки, - спокойно и величественно ответил «Мышонок». – Ни одна девушка не сможет стать такой, как ты. Так что папе повезло. Ладно, мам. Была, но ничего серьезного.

- Это очень хорошо, что ничего серьезного, - тут же закивала мама. – Я, кажется, видела ее. Она говорила что-то про тебя, про то, что хотела бы вернуться в свой мир. А потом сказала, что знает способ!