Ловкач. Часть 1 (СИ) - Бон Рита - Страница 114

Эспер пропустил начало, уловив лишь окончание фразы, потому что за их столом возникло оживление из-за очередного выбора блюд. Райвен вставил какой-то комментарий, отчего в зале раздался взрыв смеха. Кажется, что-то про цветы.

Отдав букет юноше в форме, Дэвис вместе с Питером Грином вернулись за стол.

С колотящимся сердцем Эспер глотнул вина и тут же заел. Его тарелка и так ломилась от всякой еды, а он с подачи сидящих за столом накладывал себе ещё и ещё. Супруги подсказывали, что стоит попробовать. Даже робкого вида девушка подключилась к беседе.

К тому времени зал опустел на треть: многие вышли, чтобы покурить, кто-то подался на свежий воздух, кому-то нужно было сделать звонок или посетить уборную — в зале воцарилась непринуждённая атмосфера, и Эспер почувствовал себя значительно легче. Гости сновали по залу, переговаривались; у стола, за которым сидел Райвен, постоянно кто-то крутился, ему что-то приносили, обменивались фразами; иногда к музыкантам обращались с просьбой сыграть что-то определённое; официанты ловко управлялись между столиками, разнося то напитки, то подносы с едой.

Как раз произошла вторая смена блюд, когда из-за «женского» стола легко выпорхнула Велизария. Её платье почти сливалось с кожей. На девушке не было бюстгальтера, и всё, что мог видеть Эспер, — грудь под тесно прилегающей тканью.

С корзинкой незабудок русалка направилась к сцене. Когда она поднималась, шлейф водопадом скользил по ступеням.

Она смеялась и говорила, говорила, разве что не пела — Эспер потерял счёт времени. Светясь от счастья, она попросила Райвена выйти из-за стола. Велизария преподнесла брату корзинку с незабудками, после чего заключила мужчину в объятия. Пару минут они общались на сцене, обмениваясь шутками. То и дело вертясь, девушка всё же смотрела под ноги, чтобы не наступить на длинный подол. В пролетах ткани Эспер заметил изящные блестящие босоножки, почти полностью открывающие дамскую ножку — с каким-то почти незаметным тонким ремешком. На шпильках она была одного роста с Райвеном.

Что-то в её дрожащем голосе указывало на лёгкий акцент, отчего всё, что она говорила, звучало как-то особенно — надрывно, трепетно — таким же был и смех. С лицом ребёнка и глазами, глубокими как море, Эспер не представлял, какой силой обладала эта девушка. Способна ли Велизария стереть память всем присутствующим в зале? Из какого века она пришла? Надолго ли она останется с Райвеном в Лондоне? Вопросы осаждали голову, ещё больше запутывая его.

Райвен и Велизария обменялись несколькими фразами по-итальянски, и Эспер ощутил укол ревности: он не мог вот так выйти на сцену, при всех обнять директора, сказать что-то искромётное на итальянском, а в ответ получить полный любви и обожания взгляд.

Зыбкая, воздушная, с голосом лесной нимфы, она выглядела почти эфемерной. Поцеловав Райвена в щёку, она ещё раз крепко обняла его. От Эспера не укрылось, с какой лаской мужчина смотрел на свою названную сестру, он словно любовался ею. То, как Райвен смотрел на Добролесну в клубе, не шло ни в какое сравнение с тем, что Эспер видел сейчас.

Он приканчивал уже второй бокал красного полусладкого и хотел попробовать еще какого-нибудь вино из тех, что были на столе, как раздался голосок Велизарии — произошло то, чего он совсем не ожидал:

— Я хочу, чтобы ты сыграл, — и отрывисто, как обычно, с придыханием добавила: — Пожалуйста! — от тона её голоса у Эспера запекло в груди: она просила так искренно и нежно, что в горле всё сдавливало. Её поведение настолько его растрогало, что он готов был простить ей что угодно, даже то, что она всячески висла на своём названном брате, улыбалась ему, ловила его взгляды и смеялась его шуткам. Ревность, охватившая его, была чем-то самобытным, неподдающимся контролю.

Несколько мгновений Райвен изучал реакцию в зале. Как раз в этот момент небольшой оркестр, игравший на заднем плане что-то незатейливое, оборвал мелодию, и стало слышно, как негромко переговариваются гости.

Ну конечно, он должен был догадаться, что Райвен музицирует и без сомнения хорош в этом. Музыка, цветы, танцы — типичные пристрастия для музы. Эспер ещё раз убедился, что никогда нельзя забывать, кем является Райвен, чтобы не начать его ровнять на простых людей.

В атмосфере всеобщего ожидания Райвен двинулся к роялю. Музыкант поднялся ему навстречу, уступая место.

Никак не мог понять: это импровизация или всё было спланировано?

Эспер задержал дыхание, наблюдая, как мужчина усаживается на табурет; его пальцы легли на клавиши, рождая первый аккорд. Райвен пробовал звук и почти сразу заиграл. От чистых трогательных звуков по коже побежали мурашки. Музыка была смутно знакомая, Эспер не мог вспомнить, где слышал её до этого. В тот момент, когда простая ностальгическая мелодия наполнила притихший зал, он понял, что бесповоротно влюбился в человека, исполнявшего её. Райвен играл самозабвенно, но без суеты, наслаждаясь звучанием инструмента и игрой собственных рук. Звуки, которые рождали его пальцы, отдавались дрожью где-то в глубине сердца. Нежная, трогательная, с налетом грусти музыка играла на струнах самой души.

Эспер присмотрелся к сидящим за столом. Взгляд пожилого джентльмена был направлен словно вглубь себя; его супруга задумчиво подпирала подбородок — никто из них не смотрел на Райвена; юная девушка напротив расширенными глазами следила за игрой директора; болтливая дама в шляпке с улыбкой потягивала вино.

Наверное, его лицо выглядело напряжённым в попытке определить, откуда эта мелодия. К счастью, рядом сидел знающий человек: соседка тут же пояснила, что за мелодию выбрал Райвен.

— Вы не знакомы с этой чудесной музыкой? — изогнув уголок губ, удивилась пожилая леди, услышав их диалог. — Эта мелодия Фрэнсиса Лея из старого фильма о любви. Она вызывает во мне слишком много воспоминаний.

Свет люстр отражался от узоров на ткани; Райвен сидел с выпрямленной спиной, его пальцы безошибочно исполняли ноты, и хотя, даже по мнению Эспера, мелодия была довольно проста в исполнении, музыкант вложил в неё частичку души, заставив чувствовать в сто крат острее. Он испытывал какое-то томление, он не знал, почему Райвен выбрал именно любовную тему, и от этого мучился ещё сильнее.

Мелодия замолкла, после чего последовал шквал аплодисментов, а Эспер уткнулся в свою тарелку.

Велизария давно упорхнула со сцены и на несколько минут присела за столик Райвена, на освободившееся место одного из директоров, пока тот отлучился. Она о чём-то оживленно болтала с остальными. В отличие от Эспера, который никак не мог отойти от музыки, Райвен мгновенно вернулся к своему обычному состоянию и спокойно продолжил ужин. Между звоном посуды и негромкими голосами Эспер услышал, как проскочила фраза на другом языке.

В голове по-прежнему звучала мелодия из фильма, и Эспер понял, что его взгляд уже давно застыл в одной точке.

Когда Велизария встала, Райвен поднялся за ней, они что-то ещё обсуждали, после чего мужчина обхватил одной рукой девушку за плечи и поцеловал в лоб. Сверкая улыбкой, он перехватил взгляд Эспера — второй раз за вечер. От неожиданности парень чуть не расплескал вино.

К ним присоединилась Добролесна и ещё двое с ближайших столиков — тут же последовал новый тост.

После небольшого перерыва в зал начали возвращаться гости. В кармане завибрировал телефон: звонила мама. Мельком взглянул на дисплей: за всё время впервые посмотрел на время. С начала банкета прошёл час сорок. Он даже не заметил этого времени, настолько был поглощен происходящим, что полностью выпал из реальности.

Выложил мобильник на стол рядом с тарелкой.

Перед третьей сменой блюд заиграли что-то весёлое. Начали разносить тарелки с экзотического вида блюдами, похожими на икебаны. Эспер с любопытством поглядывал по сторонам, пытаясь угадать, с чем официанты подойдут к их столу. В зале возникла небольшая суматоха из-за подачи блюд.

На сцену вышла та самая леди в красном обтягивающем платье, сидевшая рядом с Добролесной. Для Райвена у неё был увесистый подарочный набор в закрытом боксе в коричневых тонах — скорее всего, какой-то алкоголь, может быть, банка кофе, шоколад, пару оригинальных вещиц или что-то наподобие.