Приговор (ЛП) - Ромиг Алеата - Страница 58

С каждым шагом приближаясь к комнате Клэр, Мередит в этом сомневалась. Она предположила, что с новым отказом Клэр от сотрудничества и сегодняшним чрезмерным употреблением успокоительных в течение дня, сегодняшний ужин может пройти не очень гладко. Сделав глубокий вдох, Мередит вежливо постучала и медленно открыла дверь Клэр. Не то, чтобы она ожидала приветствия.

Клэр была одна. Люди, которые помогли ей принять ванну и одеться, ушли; однако она не сидела на обычном месте у окна. Она вышагивала вдоль кровати. Несмотря на стук Мередит и приветствие с её стороны, Клэр не повернулась или и никак не отреагировала на её появление.

Что-то в Клэр выглядело по-другому — решительность, собранность. Мередит отметила то, как выпрямлен её позвоночник и как сжата челюсть. Каждый раз, когда Клэр меняла направление невидимого курса, Мередит видела напряженность в её глазах. Мередит давно не видела этого взгляда; однако, она видела его раньше. Это было то самое выражение, которое было в глазах Клэр, когда она вспоминала о трудных временах в её с Энтони отношениях. Даже тогда, когда она повторяла особенно плохое воспоминание, Мередит вспомнила выражение Клэр — выглядело всё так, как будто она просматривала сцену, которая была невидима для всех вокруг. Это было именно то выражение, которое Мередит видела сейчас. Много лет назад, Мередит предположила, что это были внутренние дебаты Клэр с самой собой. Она согласилась поделиться своей историей, зная, что так будет правильно, но она ощущала внутренние противоречия, особенно на позднем этапе их интервью, когда отношения между ней и мистером Роулингсом начали восстанавливаться.

Во время тех встреч Мередит терпеливо выжидала и позволяла Клэр воспользоваться необходимым для неё временем, чтобы собраться с мыслями. Когда она справлялась с этим, Клэр могла вспомнить развитие событий. В некоторые моменты Мередит приходилось напоминать себе, что она должна больше печатать, а не просто слушать. Позже, когда она снова прослушивала диктовку Клэр, редко возникала необходимость что-то менять или исправлять — очевидно, что всё было хорошо обдумано. Наблюдая за ней сейчас, Мередит задавалась вопросом, о чём та думала.

Мередит расставила еду Клэр на стол и позвала её: — Клэр, это я, Мередит. Я принесла тебе ужин.

Неудивительно, что ни поза Клэр, ни её шаг не сбились. Если только не сказать, что её внутренние дебаты усилились — шаг Клэр ускорился.

Медленно приблизившись к подруге, Мередит заговорила вновь: — Клэр, ты меня слышишь? Ты весь день ничего не ела — неужели ты не голодна?

Метания продолжилось.

Когда Мередит потянулась к руке Клэр, та отстранилась и на мгновение уставилась на нее. Инстинктивно, Мередит сделала шаг назад, чтобы извиниться; однако, когда она шагнула, она поняла — Клэр только что дала понять, что знает о её присутствии. Это не было выражено вербально, но она намеренно отстранилась и посмотрела прямо на неё!

Мередит не была уверена, откуда взялись слова — она не хотела причинять боль подруге; тем не менее, от восьми до девяти недель общения — или отсутствия такового — Мередит сделала выбор в пользу нарушения ещё одного правила.

— Ты думаешь о нем, не так ли?

Никакой реакции.

— Я уже видела тебя в таком состоянии. Я знаю, что ты думаешь об Энт…

Она начала произносить «Энтони», но вспомнила, что Клэр обращалась к нему как «Тони». На протяжении серии интервью для книги она вспомнила, что это знакомое обращение было подарком, положительным последствием, которое он возлагал на неё, пока она всё ещё была пленницей.

— Я имею в виду, Тони. Клэр, всё в порядке. Ты можешь думать о нём. Почему ты не должна о нём думать?

Каждый раз, когда Мередит произносила его имя, Клэр замедляла шаг. После четвёртого или пятого раза, её шея, плечи и челюсть расслабились. Наконец, Мередит попробовала озвучить ещё одну просьбу: — Клэр, Тони хотел бы, чтобы ты поела. Он очень сильно тебя любил. Ты же не хочешь…

Она запнулась, задаваясь вопросом, а стоит ли ей говорить то, о чём она думала. Проглотив сомнения, Мередит продолжила: — Ты же не хочешь разочаровать его, не так ли?

Клэр ничего не сказала, однако, обойдя Мередит, она подошла к столу с едой и села. Когда она не стала есть, Мередит подошла к столу, села напротив неё и подняла крышку с тарелки Клэр.

— Итак, похоже, у тебя сегодня лосось. Одно из твоих любимых блюд, правда?

Её взгляд не проявлял интереса, прежняя напряженность исчезла, но каждый раз, когда Мередит поднимала вилку, Клэр послушно открывала рот и ела. Упражнение продолжалось медленно — кусочек еды — ещё один — а затем запить. К тому времени, как Клэр закончила, её тарелка по большей части была пустой. Она не встала и не отошла к окну, как обычно делала. Вместо этого она опустила голову и посмотрела вниз, скромно положив руки на колени, покорная и послушная.

Мередит поблагодарила Клэр за сотрудничество: — Я знаю, Тони гордился бы тобой. Спасибо, что помогла мне.

А ведь, только после того, как она прошептала эти слова, только тогда Клэр подняла подбородок и посмотрела на все еще светлое небо.

10 августа 2016

…Клэр не произносила ни слова, но она дала знать… она сотрудничала! Я хочу рассказать кому-нибудь о том, что случилось сегодня, но, если я это сделаю, мена, вероятно, уволят. Я имею в виду — я не должна упоминать имя Энтони, и у меня не должно быть столько знаний о Клэр.

Не могу поверить, как она отреагировала! Она ела! Мисс Бали сказала, что она не ела весь день. Но это ещё не всё. Когда она посмотрела на небо, я спросила её, хотела бы она выйти на воздух. За последние две недели она ничем не хотела заниматься — только сидеть в этом чёртовом кресле. Когда я спросила её, хотелось бы ей прогуляться — она направилась в сторону двери! Я не думала, что это когда-либо произойдёт. У меня едва хватило времени на то, чтобы позвонить и попросить разрешение вывести её на улицу.

Я понимаю, что это вызвало упоминание имени Тони. Эмили никогда не станет меня слушать, но она не права, что скрывает правду от Клэр. Как Клэр сможет с этим справиться, если ей не позволяют встретиться с этим лицом к лицу? Интересно, что она помнит. Я имею в виду, я не знаю, что произошло наверняка — только информацию, которую я читала и видела в новостях. Информация, полученная в ходе судебного разбирательства, была обнародована, но, несмотря на столь громкое дело, зал суда был закрыт для общественности. Я задействовала все доступные мне ресурсы. Всё засекречено. Я полагаю, всем рулят деньги — которые могут заставить всё и вся замолчать.

Именно поэтому я затеяла это — чтобы выяснить, что произошло, чтобы я смогла помочь ей пережить это всё. Эмили, должно быть, знает. Уверена, что знает. Она и её муж были в зале суда каждый день во время дачи свидетельских показаний. Помню, в новостях я видела, как они приходят и уходят из зала суда. Кто ещё был там? Как насчёт подруги Клэр — Кортни? Не знаю, заговорит ли она со мной. Если я свяжусь с ней, а она позвонит Эмили, тогда мне конец.

Думаю, это нужно обдумать. Может, мне нужно просто подождать и посмотреть, продолжится ли такое поведение, или же оно сойдёт на нет так же быстро, как и появилось. Меня нет в графике в следующие пару дней. Я очень надеюсь, что прогресс, которого мы достигли сегодня, не будет потерян за это время.

О! Я упоминала, что когда мы вышли на улицу, Клэр подняла лицо к солнцу и закрыла глаза? Я думаю, мы должны найти ей солнцезащитные очки. Ей они не требовались до этого. Она никогда не поднимала лица и не открывала глаза так широко. Я знаю, что у меня где-то была запасная пара — мне нужно не забыть захватить их в пятницу! Не думаю, что я когда-либо была так рада своему возвращению в «Эвервуд»!

Для опытного адвоката, который одно время специализировался на тактике ведения судебных заседаний, голос Джона Вандерсола показал больше эмоций, чем он хотел: