Не дам тебе уйти (СИ) - Кедик Чок - Страница 36

Николай перестал улыбаться. Взгляд стал недовольным. В салоне атмосфера медленно накалялась.

Заметь, это я только сказала, что дорогу буду искать…

А если сказать, что я уже в уме перебрала более десяти вариантов исчезнуть из его компании? Его реакция?

Страшно и представить!

Какой же он переменчивый человек! Вот только улыбался, счастливее его не было. Сейчас же замер, как зверь перед прыжком, выжидая, когда добыча сделает хоть одну ошибку. И самое неприятное, что добыча, вероятнее всего, — я.

Стефания посмотрела в окно. Они ехали очень быстро, дорогу невозможно было запомнить.

Неожиданно она почувствовала на своем подбородке его руку, он мягко повернул ее голову к себе, продолжая на нее смотреть, но уже не в глаза, а на полные губы. Большим пальцем он провел по подбородку — и отпустил. Это было своеобразной проверкой, которую, как поняла Стефания, она прошла.

Все, с меня хватит.

Да кто он такой и что себе позволяет?

Я чувствую себя на карусели, вот только она движется то вверх, то вниз, то по кругу. Приехав в дом, я потребую свои вещи и телефон, свяжусь с родителями и попытаюсь объяснить, что случилось на самом деле.

А далее?

Попытаюсь убедить его отпустить меня домой. Это самое безопасное.

Убедить его???

Но как это сделать? А может, Николай — серийный убийца, ищет жертв, а потом…

Нет. Стоп, Стефания. С такими мыслями недолго и о топоре и холодной могиле думать.

Машина остановилась. Стефания очнулась от своих тяжелых, безрадостных мыслей.

Николай открыл дверцу снаружи и подал Стефании руку.

Когда он успел выйти из автомобиля?

Его крепкая рука. И это был такой знакомый и привычный жест. Как будто так и должно быть. Стефания в автомобиле, Николай помогает ей выйти. Они вместе. И так изо дня в день. Что-то старое, знакомое и болезненное в этом чувстве. Но что и почему?

Эпизод 11

Стефания взяла его за руку. Николай притянул ее к себе. Нет, это был не жест помощи и удобства, это был жест собственника, потянувшего к себе свое. Да, именно свое. Стефания отчаянно хотела быть его, до болезненного крика в горле. Да, именно хотела. В этот самый момент.

— Это твой дом?

— Да, — Николай как-то странно посмотрел на нее.

Перед ними во всем своем великолепии возвышался старинный большой двухэтажный особняк. Изысканная лепка украшала фронтоны и вычурные окна. Окна были широкими, на первом этаже доходили до земли. Перед домом зеленая лужайка, вдали виднеются хвойные деревья. Широкая каменная лестница вела в дом.

— Ты здесь сам живешь? — испуганно задала вопрос Стефания.

— Да, — короткий ответ прозвучал громко в окружающей их тишине.

— А твои родные? — осторожно продолжила Стефания.

— Кто именно тебя интересует?

— Ну, ты приводишь меня к себе домой…

— И? — подтолкнул он ее к ответу.

— Что скажут твои родные, увидев меня у тебя в доме? — наконец, не выдержав напряжения перед встречей с незнакомыми людьми, вслух высказала свои страхи Стефания.

— Ничего, с ними пока ты не встретишься.

— Они не здесь живут? А кто здесь живет? — облегченно выдохнула Стефания.

— Я, — ответил Николай недовольно, — идем.

Ничего непонятно. Куда они идут?

Нет, идут они к нему домой. Это понятно. Может, стоит расспросить о его семье?

Или нельзя?

Николай не доволен. Почему?

Как он это воспримет? Вмешательство? Или меньше знаю — лучше? Лучше для кого? Для всех.

Меньше информации — значит, легче будет стереть друг друга ластиком.

Возле открытой настежь массивной двери стоял мужчина преклонных лет. Седые волосы зачесаны назад, открывая широкий лоб. Синие, светящиеся добротой глаза. На нем был добротно сшитый бежевый костюм-тройка. Рубашка цвета более темного, нежели сам костюм. Два ряда пуговиц на жилете. Глядя на подходящего Николая, он улыбался. На Стефанию он даже не обратил внимания.

— Добрый вечер, Николай Алексеевич! Добро пожаловать домой! — приветствовал он хриплым голосом.

— Добрый вечер! Как тут? — бодро ответил Николай.

— Да все по-прежнему. Людмила Михайловна покашливает, но это по старости. А так все по-прежнему. По-прежнему.

— Как Максим?

На лице мужчины расцвела счастливая улыбка.

— Максимушка здоров, здоров. Спасибо вам, Николай Алексеевич. У него самые лучшие врачи, здоровьишко его уже на поправку идет, — рассказывая, старик не переставал довольно улыбаться.

— Тогда это к празднику. К большому. Как только выздоровеет, то сразу же закатим пир на весь поселок, — поддержал его Александров, хлопнув по плечу.

— Как скажите, Николай Алексеевич. Здоровья вам, здоровья вам.

О, Николай Алексеевич! — из глубины дома послышался громкий женский голос — и на крыльце появилась тучная женщина лет шестидесяти с пучком седых волос, собранных на затылке. Лицо ее избороздили возрастные морщины. На полной груди лежали очки в роговой оправе. Одета она была в пестрое платье-халат с крупными коричневыми пуговицами. В руках — большая поваренная книга в яркой обложке.

— Людмила Михайловна, добрый вечер, — радостно приветствовал ее Николай.

— Как мы вас ждали, Николай Алексеевич! Каждый вечер ждали сообщения, что вы к нам пожалуете наконец.

Она с такой любовью смотрела на Александрова! Невооруженным глазом можно было увидеть лучившуюся от нее радость. И эта радость, и счастье назывались Николай Алексеевич Александров.

— Ой, а что же мы так возле двери стоим-то! — запричитала она, вволю насмотревшись на своего любимца.

— Я думал, вы никогда этого не предложите, Людмила Михайловна. Дадите нам пройти в дом?

Людмила Михайловна залилась смехом и, наконец заметив Стефанию, удивленно воскликнула:

— Вы не сами, Николай Алексеевич! Кто это там прячется за вашей спиной?

— Моя невеста — Стефания, — ответил он, предупреждающе сжав ее руку.

Невеста? Я что-то пропустила?

Кто меня спросил?

В чем дело? Николай больно сжимает мою руку.

— Какая новость! Какая новость! Да мне никто не поверит! Я дождалась. Как я рада! Когда свадьба?

Она попыталась выгнуть шею, чтобы лучше разглядеть Стефанию, но сдалась, попросту протиснувшись между мужчинами, представ перед ней.

— Ой, какие мы красивые! Какие мы юные! — она сложила руки на груди, любовно глядя на Стефанию.

— Это Людмила Михайловна. Она управляет домом, — представил ее Николай Стефании, добавив, — с тех пор, как себя помню, она этим занимается.

— Стефания, я еще Николая Алексеевича совсем юнцом помню. Ух, и набегались мы за ним в те годы. Как давно это было! Сейчас-то мы его редко видим. Очень редко, раз в полгода, а то реже.

— Павел — домовод, — представил он седого высокого мужчину. Павел молча, с открытым интересом изучал Стефанию, отмечая все детали.

Стефания молчала, не зная, как следует реагировать на эту чрезмерно активную женщину, которая разглядывала ее с ног до головы, при этом вздыхая и прихлопывая полной рукой по большой груди, и на этого молчаливого старика.

— Людмила Михайловна, так давайте в дом! А то по-прежнему во дворе стоим, — правильно оценив ситуацию, пригласил всех Павел.

Войдя в большой холл, Стефания сразу увидели несколько картин и непонятные экспонаты, висящие в коробах на стенах. Две стены были выкрашены в белый цвет, поэтому казалось даже в полумраке, что холл наполнен воздухом. Другие две стены были покрыты фресками, изображающими народные гулянья в Древней Руси. В глубине холла через панорамные окна ярко светила луна. В центре с потолка свисала большая пятиуровневая люстра с массивными позолоченными канделябрами.

Такое богатое и вычурное убранство в загородном доме?

Но дом был не новой постройки, на вид ему никак не меньше ста лет, а может и больше. Да и веяло от него роскошной массивностью и аристократической утонченностью одновременно.

Ужин-то уже готов, — запричитала Людмила Михайловна, пытаясь угодить, — прошу к столу. Для начала я покажу Стефании ее комнату, а потом сразу и к столу, — остановил ее Николай, нетерпеливо уводя за собой Стефанию по лестнице наверх.