Образцовый самец (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 27

Гаранин обвёл меня внимательным задумчивым взглядом, медленно кивнул. Заговорил после короткой паузы, тщательно прожевав.

— Отдохну пару часов, еще раз прoверю коридор. В любом случае завтра попроси побольше еды и собери её. Пойдём.

— Да ладно, я могу еще потерпеть, если надо, — стушевалась я, всерьёз не ожидавшая именно такой реакции. Хотела только высказать собственное негодование, объяснить причины утренней нервозности. Мoжет, в глубине души надеялась, что полковник подскажет, как себя развлечь.

Умеет он озадачить.

— Верю, — уголками губ улыбнулся Γаранин. — Но здесь впрямь незачем задерживаться. В местных есть подвох, это очевидно. Странные люди, странная жизнь, странное место. Распотрошить бы какой-нибудь труп, понять, что они собой представляют внутри и насколько люди. Только готовый взять негде. А сделать… Чёрт знает, как они отреагируют. Неоправданный риск. Вот когда найдём надёжный выход, можно попробовать.

— Жаль, я не знаю, где находится та плантация, где вчера была драка с брухами, можно было бы разжиться кусочками, — посетовала я. — А вообще интересно, куда они девают своих мертвецов?

— Ничего похожего на знакомые варианты захоронений я не встречал, но это не показатель, — туманно отозвался полковник. — Вариантов масса.

Мы некоторое время помолчали, пока Гаранин заканчивал с едой.

— Честно говоря, мне тоже хочется убить кого-нибудь из них. Ну, для эксперимента, — призналась я со вздохом. — Посмотреть на реакцию, расчленить труп… кажется, во мне просыпается вкус к биологии. Пристрелишь кого-нибудь, когда будем уходить?

— Как они тебя достали-то! — рассмеялся Гаранин. — Посмотрим по обстоятельствам, кровожадная женщина.

— То есть с боем прорываться не станет? — прозвучало очень разочарованно.

— Я бы и один подобное оставил на крайний случай, а с тобой тем более! — отмахнулся полковник.

— А в меня они стрелять не будут, я же женщина!

— И ты готова поставить на это свою жизнь? — мужчина насмешливо вскинул бровь. — Вась, не дури. Кстати, я не уверен, что у них есть чем стрелять. Ничего похожего на привычное оружие я не видел.

— Кстати да. Даже на примитивное, вроде дубин, — сообразила я. — Может, им хватает плюющихся кислотой арениев? Они вон даже с брухами сражались только с их помощью.

— Может быть. Но это тем более странно, учитывая наличие нитроглицерина у их врагов. С другой стороны, чему удивляться, если они явно не знают, что такое взрывчатка!

— Почему ты так решил?

— А ты не заметила? Они же на землетрясения реагируют точно так же, как на тот взрыв. Ну только еще позу устойчивую стараются принять перед тем, как замереть, — легко пояснил Гаранин.

— Думаешь, они настолько тупые и вообще не поняли, что тогда произошло? — с сомнением предположила я.

— Да чёрт знает. Ладно, давай спать. — Гаранин поднялся, стянул рубашку, покрутил головой, разминая шею. Потом поднял и легко переставил столик-арений в угол, наc эти аппараты не слушались.

— А может, мне завтра с тобой на разведку пойти? Просто так, на всякий случай, — понимая, что говорю глупости, всё-таки предложила я. И добавила совсем уж жалко: — У меня плохое предчувствие.

— Не ерунди, — корoтко отмахнулся Захар. Проходя мимо, отечески потрепал меня по макушке. Я настолько опешила от неожиданности этого жеста, что даже отшатнуться не сообразила. А потом стало поздно возмущаться, мужчина уже присел на край постели со своей стороны и принялся разуваться. — Мы выберемся.

— А есть куда выбираться? — спросила совсем уж тоскливо.

— Отставить панику, — велел полковник. — Отбой.

Не повышая голоса, даже как будто не меняя интонации, спокойно и чётко. Но всё равно сказал так, что я без возражений послушно поползла на своё место в кровати.

— Захар, — тихо позвала, когда свет погас.

— Ну что ещё? — со вздохoм отозвался он.

— Извини за утро. Но очень ты меня рассердил этими своими поощрениями за хорошее поведение…

— Замяли. Я тоже был не прав. Думать надо, с кем тупые шутки шутить.

— То есть ты не обиделся? — продолжила допытываться я. Не то чтобы всерьёз сомневалаcь — в его голосе слишком отчетливо слышалась улыбка, да и не такой человек Гаранин, что бы дуться из-за нескольких сказанных в споре слов. Прoсто…

Хотелось поговорить. Хоть немного. Послушать рваный, каркающий тембр, такой восхитительно неблагозвучный на фоне музыкальных, словно профессионально поставленных голосов аборигенов. Успокоиться полковничьей иронией, ворчанием, да вообще хоть какими-то нормальными, человеческими эмоциями, а не местным восторженным трепетом. Позволить убедить меня, что всё будет хорошо, что нас непременно найдут, что мы вернёмся домой, к людям. Наконец, просто почувствовать, что я не одна затерялась в этом заповеднике незамутнённой наивности.

— Вась, уймись, — не понял моих надежд Гаранин.

Я уже было набрала воздуха, что бы задать еще какой-то вопрос и продолжить дёргать мужчину, но тот опять разрушил все планы неожиданным поступком. Он молча подгрёб меня к себе одной рукой, уложив заодно набок и устроив так, как ему было удобнее.

От неожиданности я опешила и лишилась дара речи, замерла пoд тяжёлой рукой. Однако полковник больше не издал ни звука, а спустя несколькo секунд и вовсе задышал спокойным, медленным дыханием крепко спящего человека.

Я же долго ещё лежала, тараща глаза в плотный желтоватый сумрак. Слишком мало устал разум, чтобы быстро уснуть, и слишком сильно меня сейчас занимали непривычные телесные ощущения.

Звук ровного дыхания где-то у затылка, тепло и тяжесть слегка придавившего меня жилистого, твёрдого тела. Рука поперёк талии. Запах. Странное дело, Гаранин целый день где-то шастал, потом пренебрёг водными процедурами, и вроде бы пахнуть от мужчины должно противно. Но запах не просто не раздражал, он казался приятным.

Какая низкая непоследовательность и переменчивость с моей стороны. Буквально несколько дней назад вместе со всеми коллегами смеялась станционным анекдотам про чёрного полковника, относилась к нему с пренебрежительным снисхождением, забывала здороваться при встрече. А стоило попасть в беду — и сразу начбез стал казаться отличным мужиком. И надёжный-то он, и двигается красиво, и лежать в его объятьях тепло и уютно…

От того, чтобы заговорить об этом и попросить прощения за поведение на станции и свои прежние нехорошие мысли, удерживала уверенность: Гаранин в лучшем случае отмахнётся, а то ещё посмеётся над глупостями, кoторые от безделья лезут мне в голову. Ему явно было плевать, что думал о нём гражданский персонал «Чёрного лебедя». И от этого мне становилось ещё более стыдно.

С этими мыслями я в итоге и забылась рваным поверхностным сном. И сквозь сон — а может, во сне, — почувствовала, как зашевелился полковник. Приподнялся на локте, ладонь другой руки скользнула по моему боку вверх, к плечу. Кончики пальцев едва ощутимо пригладили торчащие короткие прядки над ухом — осторожно, словно ежовые иголки. Потом совсем уж неуловимое прикосновение к виску — и постель слегка спружинила, когда Гаранин откатился в сторону, чтобы встать.

Сквозь сон же я слышала — или, скорее, ощущала, потому что двигался начбез очень тихо — как мужчина ходит по комнате, как шумит за стеной вода. Потом, кажется, опять провалилась глубже в сон, потому что момента ухода полковника не заметила.

Спросонья не сразу поняла, что потревожило меня в следующий раз. Но запоздало, по спадающей дрожи кровати, догадалась, что это был новый толчок землетрясения, и сразу же сна не осталось ни в одном глазу.

Пару мгновений полежав, наасторожённо прислушиваясь к миру, но так и не дождавшись изменений, я решительно встала. Нужно подготовиться к уходу, а значит — запасти еду, собрать немногочисленные вещи, поудобнее упаковать гаранинскую броню. Сделаю-ка я это сразу. Вдруг ход, который пошёл проверять Захар, окажется совсем коротким? Вряд ли, конечно, но ничто не мешает на это надеяться и собраться заранее.