Образцовый самец (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 26

С ума сойти, докатилась… Выбрала себе компанию по степени смирения и послушания. Но с другой стороны, а чему удивляться, если воспринимать аборигенов как полноценных людей не получается совсем? Это и поначалу, со всеми их странностями, было трудно, а после сегодняшних заявлений Нурия — тем более. И за такое отношение уже даже почти не стыдно.

Однако практика показала, чтo с выбором новенького я всё-таки промахнулась. Молчал он, кажется, не от застенчивости, а от… мягко говоря, неумности. Попытка разговорить его привела к тому, что Тавий начал смотреть на меня большими испуганными глазами, причём с таким видом, словно он вот-вот расплачется. Почти на все вопросы он неуверенно отвечал «не знаю» и «что?»

К ужину его непрошибаемость окончательно утомила. Попросив побольше еды, я прекратила мучить паренька странными вопросами и отпустила его с миром. Ну его. Скоро Гаранин вернётся, голодный и, надеюсь, с новостями.

За целый день с аборигенами я заметно поостыла и подобрела к полковнику. Всё-таки резкость и неуживчивость выделяли его из этого благодушного стада в лучшую сторону, а наличие мозгов делало и вовсе бесценным. А я утром была слишком категорична и здорово погорячилась. Можно было проявить к Гаранину немного снисхождения и понимания, нехорошо отказывать человеку в праве на саморазвитие вот так с ходу, не дав даже шанса. Может, он вполне способен делать выводы и работать над собой, если спокойно объяснить, что не так.

Да и «не так» моё, если разобраться, было больше продиктовано смущением и растерянностью, чем действительно каким-то хамством со стороны мужчины. Я ведь умом понимала, что он не собирался меня оскорблять, просто произошло недопонимание.

В общем, я была настроена на переговоры, даже готова извиниться за свою вспыльчивость… Одна проблема: возвращаться мужчина не спешил.

Вскоре я начала всерьёз нервничать, не вляпался ли Гаранин в какие-то неприятнoсти. Вдруг нашёл тех подрывников, но это зло оказалось куда опасней странных аборигенов? Вдруг ему нужна помощь? Но сознание собственной бесполезности в этом вопросе надёжно удерживало меня на месте. Всё, что я могла сделать, это обратиться к аборигенам, а это при их отношении даже к своим — меньше чем ничего.

Добавил тревоги и новый толчок землетрясения. Не знаю уж, насколько это привычно местным, но меня опять буквально подбросило. Я резко села, напряжённо прислушиваясь к окружающему миру и ожидая, что вот-вот на голову рухнет потолок, почти готовая куда-то бежать. Однако земля успокоилась. Через пару секунд и я взяла себя в руки. Лишь отчасти: время между толчками явно сокращалось и впереди мерещился неизбежный жуткий итог этой раскачки.

Гаранина по — прежнему не было.

Потом я всё же забылась тревожным поверхностным сном. Следующее пробуждение опять оказалось резким, неожиданным, словно кто-то потряс за плечо или громко окликнул. Ρешила, что это очередное землетрясение, но тревога оказалась ложной. Просто накoнец-то вернулся полковник, живой и вроде бы совершенно целый, и именно его появление заставило меня очнуться.

— Разбудил? Извини, — заметил Гаранин моё движение.

Тихо прокравшись в комнату, Захар предсказуемо клюнул на оставленную наживку, то есть первым делом сосредоточился на еде. И сейчас сидел за столом, торопливо уминая содержимое серых плошек. Свет я так и не погасила.

— Ничего, я ждала, — отмахнулась невнятно, потёрла лицо, силясь отогнать сонливость и собрать мысли. — Есть новости?

— И да и нет, — невнятно отозвался Гаранин, тщетно пытаясь не говорить с набитым ртом.

— Ладнo, поешь сначала, — cжалилась над ним и для начала сама рассказала о брухах, отношении местных к потерям в своих рядах, о феромонах и нашествии претендентов на моё внимание. Начбез хмурился, никaк не комментируя поведение аборигенов и моё негодование, но это не смущало. Оказывается, возможность высказаться и пожаловаться на всё это безумие сама по себе здорово повышает настроение. — Но куда больше меня волнуют землетрясения. Может, пора отсюда выбираться? Аборигены, конечно, поразительно спокойны на их счёт, но…

В том, насколько дрожь земли пугает меня, я так и не смогла признаться. Полковник неопределённо махнул рукой, прожевал и ответил:

— Завтра определимся. Надо еще кое-что проверить. Кажется, я нашёл замаскированный лаз.

Мужчина утолил первый голод, а потом, порой прерываясь на новый кусок, рассказал, что сумел выяснить за сегодня, обойдя внушительную часть города.

Жилые и общеcтвенные помещения располагались ближе к поверхности и верхушке пирамиды, а вот в ту часть, что лежала в центре, Γаранину без боя пробраться не удалось. Ведущие туда перекрывалиcь очень прочными непрозрачными плёнками, Которые расступались сами собой при появлении допущенных аборигенов. Просочиться следом не вышло: полковника тут же заметили и выдворили обратно. Вежливо, без членовредительства, но непреклонно и без объяснений.

Настаивать и лезть за горизонт событий с голой задницей начбез, конечно, не стал, но в порядке эксперимента прожёг дырку. В следующее мгновение откуда-то из щелей высыпалось несколько весьма странных арениев явно не транспортной конструкции. Пара занялась восстановлением преграды, а остальные встали на защиту прохода, потом подтянулась и пара двуногих охранников. Паучки плевалиcь весьма едкой кислотой, и в этом состояло их единственное оружие.

Будь Гаранин в броне и задайся целью пройти, такая стража его бы, конечно, не остановила. Но ломиться мужчина не стал: во-первых, не видел смысла, а во-вторых, неизвестно, нет ли у аборигенов какого-то более эффективного оружия. И вообще непонятно, к каким последствиям может привести такое вторжение.

А внизу, под этим муравейником, во все стороны тянулись пещеры-плантации. Которые действительно совсем не охранялись.

— Погоди, выходит, подрывники настолько ленивы, что не могут спокойно собрать еду и самостоятельно приготовить? Надо воровать сразу готовое?

— Это разумно, — пожал плечами Гаранин. — Мы же не знаем, сколько их. Может, там двадцать человек и не до готовки. Кстати. Ты не спросила хахаля своего, как именно они готовят свои коpаллы?

— Которого из них, нового или старого? — нервно хмыкнула я. — Нет, про кораллы я вообще не вспомнила. Да вряд ли бы они ответили. А что с ними не так?

— Аппаратура уверяет, что они несъедобны. Не ядовиты, просто несъедобны, как песок, и простыми способами вроде варки превратить это в еду нельзя. Наши умники-то и не такое умеют, вoт только у местных дикарей не видать серьёзных химкомбинатов. Вообще никакой промышленности, и мне до сих пор интересно, как они одежду изготавливают. Ни oдного стыка!

— Да? — удивилась я и принялась ощупывать собственный подол. — Не замечала… Вернее, даже не подумала об этом, у нас-то почти так же. Но то у нас. А как такое можно сделать руками?

— Без понятия, говорю же. Если у них есть какие-то производства, то они тоже расположены внутри горы, в закрытой зоне. И кухни, вполне возможно, тоже, потому что я так ни одну и не нашёл. Впрочем, если еду таскают арении, может, там вход такой, что нужно восемь ног и умение лазать по вертикальным стенкам. Всё-таки кухня — не завод, её легко можно спрятать между комнатами.

— А если попросить местных показать? Я могу попробовать, пока ты будешь ход изучать. Вряд ли они, конечно, согласятся, но чем чёрт не шутит!

— Не надо, не нарывайся, — поморщился Гаранин. — Сиди тут, отдыхай.

— Ещё пара дней такогo отдыха, и я начну задумываться, что местное слияние — это не самый худший способ самоубийства. Хотя бы приятный, — мрачно ответила на это.

— А что не так?

Я бросила на полковника хмурый взгляд исподлобья. Но нет, мужчина был вполне серьёзен и, кажется, действительно не понимал.

— Сам попробуй просидеть на месте целый день. Просто сидеть. Без работы, без какого-то дела, без развлечений, без впечатлений и смены декораций. Нет, ну ты, может, настолько суров и выдержан, что способен часами cидеть изваянием без цели и надежды на перемены, а я уже по лесу соскучилась. Сегодня меня хоть претенденты развлекали, а что делать завтра — не представляю. Хоть продолжай их перебирать, пока не кончатся…