В львиной шкуре (продолжение - 2) (СИ) - Решетников Александр Валерьевич - Страница 42

Захар и Глеб служили в одном десятке — в десятке тяжёлых пехотинцев. Щит, меч и копьё они знали с детства, поэтому переучивать мужчин под другое оружие не имело смысла. Конечно, они привыкли действовать верхом на коне, только специально готовить кавалеристов, чтобы отправлять их потом на другой конец света, никто из правителей ЮАР не собирался — самим мало. А братья и так благодарили судьбу. Ещё бы! Такими доспехами, которые им выдали, вряд ли кто мог похвастаться на Руси. Оно и понятно… В своё время Сомов, глядя на Руслана Шамова, одетого в латные доспехи польского гусара, тоже решил, пусть тяжёлые пехотинцы ходят в таких же — и красиво, и мощно. Правда, пришлось покорпеть над технологией изготовления, а так же довести до ума кое-какие элементы, чтобы надёжность и удобство были на высоте. И начал маршал сперва одаривать подобными доспехами своих десятников, а потом и остальных копейщиков. Только для рядового состава делали их попроще. То есть без ярких узоров, которые специально наносились при помощи электрохимического травления. Зато воронили стальные части в обязательном порядке, что позволяло защитить доспехи от коррозии. Заодно было с чего поржать — чёрный (в прямом смысле) "рыцарь", в чёрных доспехах и с белоснежной улыбкой. Первое время стрелки завидовали копейщикам, но со временем стали ценить собственную форму — и легче и удобнее. Плюс вооружение намного круче… В общем, каждый кулик своё болото хвалит.

Пять месяцев Захар с Глебом обучались новой для них тактике. Конечно, было что-то знакомое, особенно если вспомнить столкновения с ливонцами, но в то же время многое кардинально отличалось от виденного ранее. Да и учения оказались не в пример серьёзнее. Представьте, стоит десяток солдат плотным строем в три шеренги, а на него несётся слон или два… Вроде и понимаешь, что это не взаправду. А с другой стороны гадаешь, а вдруг зверюга не остановится? Зато через месяц таких испытаний уже не молишься про себя, а начинаешь прикидывать, как бы врезать этой твари, чтобы больше бегать и трубить не могла?.. Тем более к бегу братья вообще относились, как к врагу. За пять месяцев тренировок они столько совершили кроссов и марш-бросков, сколько, наверное, не совершали за всю свою жизнь. А как их "добивала" шутка маршала: "Семь вёрст для бешеной собаки — не крюк"… Ага — не крюк! Ладно, если налегке, а коли в полном доспехе и вооружении? Так и этого мало! Прибежишь на место, с ног валишься, а на тебя неприятель со свежими силами прёт… Не устоишь — дрогнешь или строй сломаешь — наказание — ещё столько же бежать. И ведь не взбрыкнёшь, не откажешься. Были случаи… Только потом все окружающие смотрели на такого, как на прокажённого. Уже не поздороваются, рядом не посадят, из одной чарки не выпьют… Да что там — близко не подпустят! Вот и приходилось терпеть, а пуще этого хотелось вернуться домой… А ещё Захар и Глеб узнали для себя много нового. Во-первых: это гранаты. Рванёт такая под ногами — мало не покажется. Очень действенная штука, чтобы ломать неприятельский строй… Во-вторых: медицина. Разве раньше их ей обучали? А тут строго каждый день по два часа… Как рану правильно перевязать, как шину на сломанную кость наложить, как вывихнутый сустав вправить, как человека, наглотавшегося воды, откачать, как самому уберечься… Сколько случаев было, объестся войско какой-нибудь дряни и вместо славной битвы сверкает по кустам голыми ляжками? То-то неприятелю потеха!.. А ещё братья сдружились с одним разведчиком. Тот по доброте душевной научил их парочке секретам, благодаря которым попал к маршалу в войско. Первый секрет — это умение бесшумно подкрадываться к врагу. А второй — лишить его жизни, да так, что потом никто не поймёт, от чего тот умер…

Глава 5. Торговля и политика

Каффа утопала в зелени садов и дышала их свежестью. Начало первого летнего месяца ещё не успело принести той изнуряющей жары, которая присуща июлю. Но всё равно, в полдень люди старались укрыться в тени, а заодно побаловать себя прохладным щербетом или душистым кофе. Крымский хан Менгли Герай в этом отношении тоже не сильно отличался от жителей города. Он сидел в небольшой беседке, спрятанной в тени каштанов и пил свежий кумыс, заедая его маленькими ломтиками лаваша. Напротив хана в почтительной позе стоял уважаемый и, что более важно, один из самых богатых купцов Каффы Хозя Кокос.

— Скажи мне, Хозя, — проглотив очередной кусочек лаваша, обратился Менгли Герай, — ты многое слышишь, много знаешь, твои торговые караваны ходят и плавают во все стороны света…

— Что ты хочешь услышать, Светлейший? — сделав небольшой поклон, осведомился купец, уловив паузу в вопросе.

— Мой друг Великий князь Иван Московский советует мне совершить прогулку в литовские земли, — хан склонил голову к правому плечу и, прищурившись, поглядел на Хозю. — Так вот, мне хотелось бы знать, благоприятно ли отразится эта прогулка на моём настроении?

Купец на минутку задумался, хотя вопрос его ничуть не удивил. Но не стоило отвечать сразу, иначе хан мог подумать, что Хозя был готов к нему. А этого показывать нельзя. Власть имущие не любят слишком умных, даже если благоволят к ним. К тому же стоило обдумать, как собственные мысли преподнести так, чтобы они совпали с желаниями Светлейшего. Конечно, было совершенно ясно, что для хана набег на Литву давал возможность неплохо заработать… Невольники нынче в цене, причём в большой цене! Османский и Египетский султаны строят много. Планы у обоих грандиозные. А для их выполнения нужны рабы. Но хан опасается: не случится ли так, что оставив дом без защиты, он проморгает вора? Тут Хозя точно знал — не проморгает. Правитель Большой Орды хан Ахмат готовит поход на Москву, поэтому все его силы нацелены на север. Некогда ему будет заниматься Менгли Гераем. Какой же прок самому Кокосу от этого набега? Ибо давая совет, умный делец в первую очередь просчитывает свои интересы. То, что продажа рабов будет идти через него, он не сомневался. Только сиюминутная выгода — она не всегда самая правильная. Что будет, если набег на Литву не случится? Скорее всего, Казимир IV и Ахмат объединятся и ударят по Москве сообща. Устоит ли Великий князь? Может — да, а может — нет. Однако в обоих случаях он сильно ослабнет. А когда нет сильной власти, то торговля приходит в упадок. Некому её защитить. К тому же Иван Московский благоволит к караимским купцам, выходцем из которых является и сам Хозя Кокос. Зачем же ломать хорошо отлаженное предприятие? А вот в Литве и Сарае дела не пошли… Слишком много конкурентов. Что же, выходит и с этой стороны набег на земли короля Казимира для него выгоден.

— Светлейший, если твой друг предлагает совершить прогулку, значит, он хочет, чтобы ты прекрасно отдохнул, — ответил купец с поклоном. — Разве стоит сомневаться в словах человека, который был единственным, кто оказывал тебе помощь в трудную минуту?

О себе Хозя Кокос предпочёл умолчать. Хотя это благодаря его стараниям Менгли Герай снова занимает трон Крымского хана.

— Ты прав, — задумчиво растягивая слова, ответил тот. — Великий князь оказался единственным, кто от меня не отвернулся. Так же я помню и твои заслуги передо мной… Кстати, а как к подобным прогулкам относится мой брат Мехмед II?

Как говорится: дружба, дружбой, а своя рубашка ближе к телу. Поэтому Крымских хан предпочитал учесть все плюсы и минусы от возможного набега. Ссориться с османским султаном, чьим вассалом он теперь являлся, совершенно не хотелось.

— Мне кажется, что если с этой прогулки ты привезёшь несколько молодых, красивых девушек и подаришь ему, то он будет очень признателен…

— Хм, — благодушно улыбнулся Менгли Герай, представив гибких красоток, танцующих перед ним с обнажёнными персями. — Хорошо, я услышал тебя. А теперь ступай. Мне нужно побыть одному.

За два месяца до этого разговора случилось ещё одно событие. В паре тысяч вёрст от Каффы, в роскошном шатре Тюменского хана Ибака, Московский боярин Никифор Басёнков раскладывал дары, присланные Великим князем. Был тут и искусно выделанный чешуйчатый доспех, и сабля из добротной стали, и тугой лук персидской работы с колчаном калёных стрел… Хан решил сразу опробовать лук в деле. Взяв подарок, он вышел из шатра. Свита, охрана и послы последовали за ним. Приметив в небе голубиную пару, Ибак наложил стрелу, прицелился… и сразил метким выстрелом одну из птиц. После чего без раздумий произвёл ещё один выстрел. Не успела первая голубка упасть на землю, как её подруга, пронзённая стрелой, устремилась вслед за ней.