В львиной шкуре (продолжение - 2) (СИ) - Решетников Александр Валерьевич - Страница 41

— А Сомов что же, без всяких экспериментов всё сделал?

— Угу. Он на основе битума что-то там выдумал и закрасил все склады, чтобы в глаза не бросались.

— Ну, конечно! У него этим добром вся пристань заставлена, подкрасить всегда можно, — усмехнулся Бурков.

— В принципе — правильно. Запас, он щей не просит! А дорогами даже Анастасия Михайловна впечатлилась, она такого ещё не видела.

— А чем ей столичные дороги не нравятся? По-моему здесь красивее…

— Ей и те и другие понравились. На Руси она кроме деревянных мостков вообще ничего не видела, плюс булыжные мостовые в Европе и Египте. Хотя в Египте скорее не булыжники, а каменные плиты, что впрочем, не делает поверхность более гладкой. Но ладно, Бог с ними — с дорогами… Значит, ты считаешь, что Великому князю стоит подкинуть денежек?

— Думаю, за парочку женихов со своими дворами тысячу золотых лавров дать можно… Если с каждым приедет хотя бы человек сто — уже хлеб. Поселим их в Излодях (Ист-Лондон) и в Рябичах (Ричардс-Бей). Там и реки есть, которые в океан впадают, и полезные ископаемые имеются, и бухты вполне удобные для кораблей…

— Хорошо. Так и сделаем. А пока будем готовиться. Сам говоришь — началось…

Глава 4. Путь на Родину

Вытирая ладонью взмокший от пота лоб, прикрытый широкополой зелёной панамой, Захар остановился и поглядел назад. Там, в конце колонны, ехало десять необычных железных бочек, называемых цистернами. В них везли воду. Как раз за водой отправился его младший брат Глеб. Вот уже три дня они в составе полка, насчитывающего шестьсот человек, двигались по жаркой пустыне. Вокруг говорили, что это египетская пустыня, и что осталось пройти совсем немного, а там всех ждёт море и корабли, которые должны доставить солдат на Русь… Вспоминая Египет, Захар невольно удивлялся разнице от увиденного тогда и сейчас. Тогда под ногами лежал жёлтый песок. Сейчас же земля была красной… Даже слегка багровой. И растительность тоже отличалась… Но свои наблюдения витязь держал при себе. Как им сказали, они идут тайной дорогой. Незачем кому-либо знать, куда движется полк. И вправду, за прошедшие три дня ни людей, ни селений не попадалось. "Что ж, наверно, так надо, — размышлял Захар, — коли император Южной Империи не хочет, чтобы кто-то проведал о рати, которую он отправил на Русь. А слухи оттуда приходят совсем худые. Говорят, что ордынский хан Ахмат собирает войско большое и похваляется, нечестивый, все города православные пожечь, а людишек увести в полон…"

— На, держи! — вернувшийся младший брат отвлёк Захара от размышлений.

— Благодарствую, Глебушка, — ответил тот и приложился губами к горлышку стеклянной фляжки, помещённой в тряпичный чехол, который удобно крепился к поясному ремню.

— Бойцы, не отстаём! — услышали братья окрик своего десятника и поспешили занять место в колонне.

— Слышь, чё скажу? — стараясь говорить негромко, привлёк внимание Глеб.

Почувствовав по поведению родственника, что тот выведал нечто важное, Захар украдкой глянул по сторонам и, легонько вздёрнув подбородком, произнёс:

— Сказывай…

— Офицеры промеж себя говорили, что братья Великого князя — Андрей Большой и Борис Волоцкий взбунтовались и подались в Литву. А литовский король к ордынскому хану в союзники просится…

— Ох, иудушки! — презрительно покачал головою Захар. — Но ничего братка, дай срок, доберёмся до них, за всё ответят… Нынче мы такое умеем, о чём на Руси даже и не слыхивали…

Солдаты ещё день двигались по пустыне Намиб, чтобы, сделав небольшой крюк, вернуться на побережье Атлантического океана. Не они первые, не они последние шли этим маршрутом. Правители ЮАР не жалели сил на то, чтобы скрыть путь из Европы в Индию вокруг Африки. А чем больше нелепых слухов, тем лучше. Тем более основная масса солдат была с северо-востока ЮАР. Все практически неграмотные. Конечно, читать и писать их учили — азбуку проходил каждый. Только география в ней не упоминалась. В книге рассказывалось о Боге, о животных, о растениях, о повседневных мелочах… Простым людям и этого хватало с избытком. Многим нравилось учить стихи, а потом напевать их, используя примитивный мотивчик. Причём увлечение музыкой поощрялось. Приятно было видеть, как после тяжёлого трудового дня люди собираются вместе, поют песни, танцуют, пьют пиво… А будни солдат действительно лёгкостью не отличались. Сомов тренировал их так, дай Бог любому спецназовцу из XXI века. Свободные же от боевой подготовки часы посвящались ликбезу, какой-нибудь профессии или помощи крестьянам. Тем более на последней теме маршал имел лёгкий бзик. Хотя, наверное, оно и правильно. Каждый воин должен понимать, что он защищает свою землю, а ухаживает за землёй крестьянин. Он же и кормит солдата. Поэтому бойцы часто помогали в распашке полей, в высаживании деревьев или просто в облагораживании территории. Например, имеется карьер по добыче глины. Извлекли её из грунта, и осталась яма, которая со временем превратится в труднопроходимый овраг. Сомов это дело так не оставлял. В яму через равные промежутки насыпали столбики земли, в которые высаживали саженцы деревьев, а остальное пространство заполняли старой листвой, соломой, опилками, водорослями и утрамбовывали. Пройдёт несколько лет и на месте бывшего карьера появится ровненькая лесополоса, окружённая плодородной землёй, пригодной и для растениеводства и для выпаса скота. Так как в племенах природу обожествляли, то все действия маршала принимали за откровения свыше. Нанёс земле рану, взяв её дары — залечи! И тебе вернётся с троицей. Тем более в учебниках по природоведению это особо подчёркивалось. А данный предмет являлся основным, и его изучали все…

Что представлял из себя экспедиционный полк? Состав делился следующим образом… Основная ударная сила — двести тяжёлых пехотинцев, закованных в прочную броню. На вооружении они имели большой закруглённый щит прямоугольной формы, сделанный из композитной фанеры, обтянутый кожей и обитый медью. Двухметровое копьё, древко которого было выполнено из дельта-древесины, а полуметровый наконечник напоминал четырёхгранный штык. Меч с длиной клинка в шестьдесят сантиметров. Две гранаты в виде полых чугунных шаров, начинённых порохом и снабжённых коротким фитилём, который поджигался вручную.

Потом шли двести стрелков. У них в качестве защиты выступал бронежилет внутреннего ношения, то есть прятался под верхней одеждой. Так же имелись наручи и поножи. Форма представляла из себя "афганку", только вместо нагрудных карманов были нашиты газыри на восемь снаряжённых патронов с каждой стороны. На голове широкополая панама, на которую при необходимости надевался стальной шлем. Его форма позволяла надёжно защитить голову и шею от рубящих ударов сверху и сбоку. На ногах солдаты носили продолговатые берцы. Вооружение стрелка состояло из кремнёвого ружья шестнадцатого калибра, штык ножа, а так же парочки гранат.

Вслед за стрелками следовала сотня артиллеристов с двадцатью пушками типа "Наполеон" калибром в сто миллиметров. Расчёт каждого орудия насчитывал пять человек. Их форма и защита ничем не отличалась от стрелков, а в качестве оружия самозащиты служили палаши и пистолеты с кремнёвым замком.

Кроме вышеперечисленных подразделений присутствовал десяток огнемётчиков. Они носили только афганки и дополнительной защиты не имели, так как вес снаряжения и так был не маленьким. Оружием самообороны выступал кинжал, рукоятка которого представляла из себя стальной кастет.

Остальные девяносто человек — это разведчики, офицеры, сигнальщики, барабанщики, повара, лекари и снабженцы.

В составе каждого десятка, помимо основного командира (десятника), имелся сержант и два ефрейтора. Они так и назывались: первый ефрейтор, второй ефрейтор. В случае гибели десятника, руководство автоматически переходило к сержанту, а затем от первого ефрейтора ко второму.

Ярослав — сын маршала, званий не имел. Он числился адъютантом при офицерах, но надеялся после возвращения из похода получить чин лейтенанта. Правда, в отличие от всех остальных, юноша носил во внутренней кобуре пистолет Макарова, а в походной сумке двести патронов к нему и пять гранат типа "лимонка". Конечно, черныши всех секретов парню не раскрывали, но, так как дураком он не был, кое во что посвящали. Да и не мог Сомов отпустить старшего сына без дополнительной защиты.