Мертвая зона
(Повести) - Чехов Анатолий Викторович - Страница 80

— Времена были другие, товарищ подполковник, — сказал Воронцов. — В первые годы войны оборонялись ведь от танков не фаустпатронами, а бутылками с горючкой. Тоже — вчерашний день.

— Что верно, то верно, — согласился Аверьянов. — Однако не забывай, что без вчерашнего дня нет сегодняшнего, не может быть завтрашнего. Так она, временная цепочка, и вяжется. Все, что человек осваивает, — все в копилку… Надеюсь, когда вернешься из этой поездки, иначе будешь относиться к капитану Гребенюку.

— Относился бы он ко мне иначе, — заметил Воронцов. — Я-то ничего плохого о нем не говорю.

— Не говоришь — так думаешь… Но сейчас речь идет о твоем участии в поиске… Опыт придется приобретать во время самой операции: на черновичке свои действия не проверишь, решения принимать и выполнять их придется сразу набело, как на войне. Потому и привлекаем ветеранов, что ошибаться нельзя.

— Постараюсь сделать все, что от меня будет зависеть, товарищ подполковник, — ответил Воронцов. — Хотя, честно признаться, не знаю, смогу ли быть полезным. Пока что мне непонятна и сама суть операции.

— Думаю, всплывают дела давно минувших дней, — ответил Аверьянов. — Могут появиться резиденты, законсервированные или завязанные на долгосрочных заданиях. Их надо выявить, опознать и обезвредить. Как пойдет операция, дело покажет. Готовят ее опытные люди, на которых можно положиться. Вот пока все, что я могу сказать. Есть ли вопросы?

— Вопросов много, товарищ подполковник. — Не вдруг все и осмыслишь. Ответственности тут, я вижу, с головой, не проколоться бы.

— Подробный инструктаж получишь в штабе отряда, когда вручат тебе пакет. А сейчас, если собрался — по машинам!.. Вон уж и Петро Карпович водителю инструктаж дает…

Глава 2

НА ТУРКМЕНСКОЙ ЗЕМЛЕ

В ашхабадском аэропорту Воронцова остановил у трапа самолета офицер управления войск округа, представился: «Старший лейтенант Таланов». Проверив удостоверение личности, проводил в стоявшую на площадке перед аэровокзалом машину ГАЗ-69. Возле машины — два солдата с автоматами. «Фундаментально встречают», — подумал Алексей.

Одетый по-зимнему, Воронцов, едва ступил на туркменскую землю, почувствовал, что просчитался: в Прибалтике начало марта — температура около нуля, а здесь — теплынь, цветущие деревья, зеленая степь, покрытая алыми разливами тюльпанов и маков. С любопытством он всматривался в незнакомый пейзаж, диковатый с точки зрения жителя средней полосы, но не лишенный своеобразия: по одну сторону дороги — слегка всхолмленная полупустыня, уходящая к горизонту, по другую — громоздящиеся в десяти — пятнадцати километрах горы. Там, в горах, как это помнил по карте Воронцов, проходила граница.

Газик около получаса несся по асфальтированной трассе, затем незаметно въехал в город и остановился у солидного здания. Здесь размещалось управление округа погранвойск.

Всего лишь около сорока лет тому назад Ашхабад был разрушен страшным землетрясением. Случилось это незадолго до рождения Воронцова. Сейчас же он не видел ни малейших признаков разразившейся катастрофы. Красивый и чистый город, светлые, высокие дома, очень много зелени и цветов. Не верилось, что здесь край советской земли, что в каких-нибудь сорока-пятидесяти километрах — граница.

Воронцов ожидал увидеть в управлении признаки подготовки к сложной операции — ничуть не бывало. Едва он вошел в здание, почувствовал неторопливый, деловитый ритм работы, как будто особых событий не предвиделось.

Поднявшись по лестнице, вошли в приемную начальника войск. Старший лейтенант Таланов доложил о прибытии дежурному — рыжеватому капитану с повязкой на рукаве. Воронцов, козырнув, назвал себя.

— Раздевайтесь, — будничным голосом сказал капитан. — Шинель можно повесить здесь, в приемной. Генерал вас ждет.

Дверь открылась, и в приемную вышел из кабинета рослый майор, уже в годах, с режущим взглядом внимательных глаз, с глубоко вырезанными ноздрями горбатого носа.

— Товарищ генерал, — останавливаясь в двери, сказал он, — прибыл лейтенант Воронцов из Прибалтийского пограничного округа.

— Тогда задержитесь еще, Яков Григорьевич, — донесся голос из глубины кабинета.

«На мне ведь не написано, что я лейтенант Воронцов, да еще из Прибалтики», — подумал Алексей.

Вслед за майором, которого начальник войск назвал Яковом Григорьевичем, Алексей вошел в кабинет. Навстречу им поднялся из-за письменного стола среднего роста, слегка полнеющий генерал с бледным, немного одутловатым лицом, темными живыми глазами.

Привычка повелевать сказывалась в его манере держаться, но уже одно то, что генерал вышел из-за стола и встретил Алексея чуть ли не у двери, говорило о важности известий, какие он ждал.

Приняв рапорт, генерал протянул руку, здороваясь, назвал себя, спросил, хорошо ли Воронцов долетел, вовремя ли был отправлен самолет.

— Прошу садиться, — вскрывая пакет и проходя за массивный письменный стол, сказал генерал.

Внимательно прочитав какой-то документ и рассмотрев схему, как понял Алексей, левого фланга участка отряда, он вскинул глаза на прибывших, будничным тоном сказал:

— Я вас не представил друг другу. Лейтенант Воронцов, майор Ковешников.

— Я догадался, — сказал Воронцов.

— Как ты догадался? — спросил Ковешников.

— По имени и отчеству. О вас мне рассказывал подполковник Аверьянов.

Алексей замолчал: слишком по-домашнему начался разговор, как будто приехал он не в штаб погранвойск, а к знакомым в гости.

— Ну что ж, спасибо Дмитрию Дмитриевичу, что помнит старых друзей, — отозвался Ковешников. — Прошу прощения, товарищ генерал, отвлеклись от дела.

— Нет, ничего… Работать вам вместе, так что любой разговор — к делу, — ответил начальник войск. — В общем, все, о чем говорили, Яков Григорьевич, остается в силе. Дополнительные указания получите, как только будет проработано это письмо. Можете с лейтенантом Воронцовым отправляться на участок вашей комендатуры.

— Есть, товарищ генерал, — ответил Ковешников по-уставному, — если позволите, заеду посоветоваться с Амангельды, пригласим еще Лаллыкхана: вдвоем, а то и втроем вспоминать сподручнее.

«О чем вспоминать? — подумал Алексей. — И кто такой Амангельды?»

— Что ж, думаю, визит к Амангельды будет нелишним, — согласился генерал. — Готовьтесь в любую минуту выехать на границу.

— Вдоль границы и поедем, — сказал майор. — У Амангельды там до сих пор своя личная дозорная тропа, по ней и пройдем к комендатуре — где на лошадках, а где пешком. Его аул уже в моих владениях.

— Желаю удачи. В случае необходимости находи меня где угодно, в любое время, докладывай лично… Лейтенант Воронцов, поступаете в распоряжение майора. Все инструкции получите у него. Советую излишней инициативы не проявлять, но и не чувствуйте себя гостем…

— Постараюсь оправдать доверие, товарищ генерал.

— Вот и хорошо. Все, что нужно, вам расскажет и покажет Яков Григорьевич. Приступайте к выполнению задачи.

Воронцов вслед за Ковешниковым взял под козырек, вышел из кабинета.

Какие он мог сделать выводы?

Прежде всего, генерал и Ковешников знали друг друга давно, и майор пользовался неограниченным доверием начальника войск. Это ощущение взаимного уважения людей, давно работающих вместе, неплохо подействовало на Воронцова, поскольку ему тоже были выданы кое-какие авансы. Очень даже не последнее это дело, если тебе доверяют.

…Сели в дожидавшийся их вездеход и покатили по улицам города. Первые минуты молчали, приглядываясь друг к другу.

— Звонил мне Дмитрий Дмитриевич-то — подполковник Аверьянов, — нарушил наконец молчание майор.

— Просил и меня поклон передать… А как вы догадались, что я — Воронцов и что прибыл из Прибалтики?

— А чего ж тут хитрого? Вон какой бледнолицый! У нас таких и не встретишь. Воронцова ждали, — значит, ты…

Алексей немного помолчал, отметив логичность и простоту объяснения, затем сказал:

— Подполковник вспоминал, как вы вместе с ним служили…