Кладбище забытых талантов (СИ) - Мельн Игорь - Страница 52

Миновать узкий проход получилось не без усилий. Если упасть на колени, а затем принять лежачее на животе положение удалось сносно, то к ползанию, которое охватывало старание мышц всего тела, призрачный юноша не был готов. Когда же он наполовину пересек черту стены, стал цепляться ногтями за половицы, попутно подхватив в кожу несколько заноз, и при помощи развитых ног подтянул тело внутрь часовни. Другим не менее серьезным испытанием стал подъем: болело все тело. Пришлось задействовать едва ли не последние силы организма, чтобы подняться и твердо устоять на ногах, которые подрагивали от напряжения, но более яркий танец исполняли руки на весу.

В помещении оказалось не так темно, как предполагалось, благодаря видимым щелям в стенах, через которые проникали тонкие полосы света; к тому же оранжевая окраска сферы несколько отражала солнечные лучи, отчего в руке полыхало миниатюрная копия небесного светила. Все внутреннее убранство часовни осталось на прежних местах: столик с одинокой свечой и несколько стульев подле, стена, заполненная деревом портретов, которые священники окрестили иконами.

Привыкнув к обилию кладбищенских подземных ходов, Юрий прежде всего осмотрел пол, который издавал скрип на каждом шаге. Ни тайников, ни погребов он не нашел, а потому принялся исследовать стены постройки.

В тот раз удалось ближе познакомиться с масляными наблюдателями, которые все так же серьезно смотрели на окружение. Призрачный юноша водил дрожавшей рукой около портретов, изучав лица, но на одном из них пришлось задержаться: лежавшая в углублении ладони сфера задвигалась, а вскоре и вовсе устремилась, точно пушечный снаряд, в направлении стены. За одним из портретов — верно, художник невзлюбил старую женщину, отчего передал борозды лица, красные пятна и обширную бородавку на носу в детальной точности — оказалась лунка, выполненная по размеру сферы, в которую та и встала, пробив холст, задержалась на несколько мгновений, но после непостижимый магнетизм пропал.

Как только каменная порода стукнулась о половицу, прокатившись по ней до первой щели, в которой и остановилась, позади послышались щелчки.

Всю жизнь Юрий корил себя за низкий рост и худое тело, но в тот момент возникло острое желание уменьшиться до размеров пыли. Растерявшись, он застыл перед иконами, беспорядочно переводив взгляд с одного лица на другое, словно кто-то из написанных людей мог помочь ему. Священники не сразу обратили на него внимание, занятые разговором, но после того как зажгли свечу, ярко озарившую помещение, послышалось три испуганных вздоха.

— Юрий! — сказал Первый, подходя к призрачному юноше, который с противным скрипом в шее посмел повернуть голову в его сторону. — Что ты тут делаешь? Хотя нет! Постой-постой… Я все понял.  Иконы! Да, Кладбищу нужно молиться. Идите же, братья, ближе! Утренние молитвы никто не отменял.

Со всех сторон послышался громкий шепот, сливавшийся в беспорядочный шум. Казалось, священники говорили бессмыслицу, быстро шевелив губами. Хотя у Юрия получилась настоящая молитва: шепотом он молил портреты, чтобы удалось выбраться без происшествий, без долгих разговоров и, самое главное, без монотонных гортанных пений.

Голоса стихли, и некоторое время тишина сдавливала виски. В это время он занял себя тем, что поднял упавшую сферу и протолкнул ее вглубь кармана.

— А мы ждали тебя, — сказал Второй. — И не сомневались, что ты придешь. Ты же все-таки праведный призрак и никогда не уподобишься грешникам. Можешь приходить сюда в любое время, хотя сегодня ты очень рано, даже раньше нас. Истинный Его служитель!

— Воистину! Как же удивительно! — продолжил Третий. — Вот мы, например, после твоего ухода видели еще одного призрака. Прилежная, умная с виду девушка, да притом красоты, данной только Им. Но во власти грешников! Наши, возможно, гневные возгласы только пуще напугали ее, но как уж тут обладать спокойствием, коли такое творится.

— Точно-точно, братья. Если я, Первый, не в силах смирить гнев, то это подвластно только Ему и больше никому.

— Ах, прекрасно Кладбище! — прослезился Второй.

— И нет Тебе равных, во веки веков, — третий от уважения даже поднялся со стула. — Братья, меня тянет воздать почести пением. Сейчас не удержусь!

— Правильно, — кивнул Первый. — Песне быть! Юрий, помнишь слова? Конечно! Как их можно забыть — они же из сердца льются.

Особенностью молитвы священников было то, что каждый день слова загадочным образом менялись. Конечно, в общих чертах вчерашние слова узнавались противными воспоминаниями, но порой слышались нововведения: «Ты прекрасно, словно тысячи цветущих яблонь» или «Мы всем еще покажем силу Твою», или «Юрий, раб твой, самый преданный слуга».

Во время низких звуков призрачному юноше показалось, что где-то вдали с тропы доносились два протяжных смеха, еще более вгонявших его в краску и заставлявших рычать от злости.

Несмотря на то что Юрий откупился одной лишь песней, он был зол и унижен. Как и предполагал, на тропе он увидел подруг, чьи красные от слез глаза и уставшие от улыбок губы дополняли его образы.

— Это нагло! Послали в этот дом сумасшедших и еще смеются.

— Прости. Ты читал молитву с таким проникновением и искренностью, что даже я поверила в то, что кладбище живое, — говорила Анжела, сбив дыхание от не отпустившего ее смеха.

— Очень-очень красиво пел, — пропищала Сидни. — Прямо как певцы в операх на большущей сцене. Только голосок смешной-смешной, такой недовольный. Я с далекого детства не смеялась так сильно. Аж пупок заболел! Того гляди и развяжется! И как эти попы не понимают, что тебе это не нравится.

Сначала Юрий не знала, почему не может разозлиться на подруг, отправивших его выполнять неприятное дело в одиночку, но быстро понял: тогда чувствовался дух товарищества. Призрачные девушки, забыв общую неприязнь, издавали звонкий смех, который на кладбище пополнял список редких звуков, и этим весельем они заражали. Когда еще найдется время на совместную беспечную радость?

После указанных событий в часовне Выжженное поле стало противоречить своему названию. Земля затряслась, разносив вибрации по всему кладбищу, словно приглашала зрителей для нового испытания, и из трещин появилось множество зеленых ростков, которые за несколько мгновений обратились небольшой рощицей.

Вскоре широкие стволы лиственной породы и примыкавшие к ним кустарниковые растения занимали всю площадь поля.  Ветвистые кроны сплетались друг с другом, образовав густую сеть зарослей, отчего с высоты птичьего полета виднелась лишь зеленая шапка листьев, столь непривычных для осенней поры. И всему этому оградой служили выползшие из-под земли каменные стены, которые были слишком гладкими, чтобы по ним взобраться, и слишком высокими для преодоления.

— Турнир по древолазанию! Турнир по древолазанию! Собираемся! — объявил Константин. — Цель: достигнуть дальней стены поля. Запрещено касаться земли. Начало через двадцать четыре минуты четырнадцать… двенадцать секунд.

Первым, едва диктор закончил речь, прошагал к краю Выжженного поля Некто-В-Балахоне. При резком повороте туловища подол ткани, подхваченный ветром, несколько распахнулся, открыв некоторым дивное явление: редкий солнечный свет нисколько не рассеял тьму, обитавшую под мантией.

Некоторые старались понять мотивы незнакомца, поскольку как в прошлый, так и тот раз он источал чувство превосходства и стремления к победе, словно эти соревнования были устроены для него, чтобы обнаружить себе равного, однако же в фехтовании он уступил.

Если в битве на рапирах вызывались в большинстве своем призрачные юноши, сильные и громоздкие, тогда они уступили миниатюрным и ловким призрачным девушкам.

Тотчас же рядом с Некто-В-Балахоне стояли две незнакомые участницы, которых поспешил назвать Константин. Затем возле комментатора появился еще один девичий силуэт, шепнувший что-то призрачному юноше, после чего имя не прозвучало; неизвестная направилась к соперникам и не спешила обернуться, словно принялась рассматривать раскинувшуюся перед ней зеленую мощь.