Кладбище забытых талантов (СИ) - Мельн Игорь - Страница 39

Да, конечно, родители не соврали и вернулись быстро, но бабушка тогда стала совсем мертвой, даже рука поослабла. Вот такая вот грустная история. А в моей руке навсегда сместились косточки и как-то так срослись, что теперь не могу ею двигать.

— Мешает, наверное. Я имею в виду, работать ей неудобно, да и делать перевязки, уколы, или что там еще делают медсестры, так труднее.

— Ой! Ты первый в моей коротенькой жизни, кто не начал талдычить, что «мне так жаль», «сожалею» и прочие гадости, потому что тебе не может быть жаль, потому что ты не знал мою бабушку. Так можно и про каждого сожалеть, но ведь мы не сожалеем.

Наконец на лице просияла искренняя улыбка — верно, призрачная девушка и правда была удивлена этому.

— А насчет руки… Я скажу тебе без вранья, что всему можно научиться. Да-да! Главное захотеть. Пальцы хоть двигаются — и то уже очень-очень хорошо, потому что именно они делают все мелкие движения. Так что спустя много-много лет я уже и не замечаю об этой проблеме. Да это и не проблема вовсе! Почти. Почти-почти.

— Но ты говорила, что не хочешь желание…

— И я совсем-совсем не отказываюсь от своих слов. Ни на капельку! Кое-что должно остаться напоминанием мне за трусость. Вот именно поэтому я не могу стать медсестрой. А если что-то такое случится с чужой старенькой бабушкой? А я окаменею, как статуя, и ничего не смогу сделать. Я же струшу, просто-напросто!

— Ты была маленькая, — попытался оправдать ее Юрий. — Любой бы испугался.

— Нет! Не любой. Совсем не любой. Я трусиха! И не стыжусь этого. Точнее, стыжусь, но это правда. И точка! Вот поэтому я не могла биться в турнире. Прости-прости, что тебе пришлось туда отправиться — но ты и сам виноват! Хотя и выиграл. Почти… Но это тоже хорошо. Справился совсем лучше меня, в десяток-другой раз лучше. И твоя подружка вряд ли бы пришла мне на помощь.

Никто бы и не подумал, что одноэтажная постройка, к которой приближались призраки — это оранжерея, поскольку сквозь стеклянные стены, мутные от пыли и грязи, а теперь еще и запотевшие, трудно было рассмотреть внутренности помещения. Все начали подозревать об этом, когда один из кладбищенских обитателей, чья семья содержала много декоративных растений, различил за стеклом очертания переплетенных стеблей. Все согласились с этим предположением и проверять до того момента не желали.

Оранжерею обходили стороной по нескольким причинам. Во-первых, ползучие древесные стебли растений напоминали огромных пауков, тонкими бесчисленными лапами пытавшихся выползти наружу. Во-вторых, плодились слухи о пропаже там призраков, которые все же пробрались внутрь, и о жутких звуках, доносившихся после, будто стебли шевелились. Наконец, увесистый замок на толстой цепи защищал покой этого места от любопытных глаз.

На последнюю проблему весом минимум восемь фунтов и размером с призрачную ладонь безотрадно глядели Юрий и Сидни.

— В амулете был спрятан ключ, — сказал Юрий. — Может, он отсюда?

— Какой кроха! Совсем-совсем маленький, как старичок, у которого жена такая толстая, круглая с огромной широкой…

— Я понял!

Только призрачный юноша вставил ключ в замочную скважину и попытался повернуть заедавший от ржавчины механизм, как за строением послышались шаги; они превратились в шорох, за которым очень скоро последовал глухой удар, будто уронили доверху наполненный мешок с картошкой.

— Так-так-так… За нами точно следят, — прошептала Сидни и беззвучно двинулась вдоль боковой стены. С другой стороны направился Юрий, невольно начавший воображать облик неизвестного существа. — Небось, Андрей хочет выкрасть амулет.  Ух, поганка!

Первую треть пути призраки продвигались почти одновременно, как и условились жестом, но Юрий ступал аккуратно, старавшись легко ставить на землю сначала пятку, а затем уже ногу плашмя, чтобы не создавать грубый шелест травы и вплетенных в нее сухих листьев. Правда, хромота призрачного юноши стремительно отделяла его от подруги, которая не удержалась и выпрыгнула раньше, согнув пальцы, словно дикий зверь.

— Трах-бабах! Попался! — крикнула Сидни, но тут же оборвала дыхание, отчего Юрий поспешил выйти из-за угла.

Сначала показалось разочарованное лицо призрачной девушки, направленное вниз, а уже на земле обнаружился некто, чей портрет разительно отличался от ожидавшегося и скорее был похож на мешок с овощами, в котором сделали отверстия для головы и рук. Мгновение он лежал лицом вниз, растянувшись на земле, но вскоре приподнялся на колени, издав каскад гортанных звуков, и как-то неловко выпрямился во весь великий рост.

Незнакомец не знал, на кого смотреть, а потому выбрал Сидни как более красивый объект созерцания, но тут же смутился от мысли, что предстал перед ней пыльным и грязным. С глупой от стыда и испуга улыбкой он ссутулился, принявшись отряхивать всю одежду широкой ладонью: вязаный коричневый свитер, который скрывал круглый, как футбольный мяч, живот, и такого же цвета штаны, затертые и черные от земли в коленях, словно призрак часто становился на них.

Юрию пришлось обойти великана, отметив, что тот был даже выше Анжелы и гораздо шире ее; несмотря на общую полноту, он казался могучим, что дополнялось в нескладном лице: сальный толстый лоб и бородатый подбородок выпирали, уши оттопыривались, будто принимали неведомые сигналы, хотя тонкие девичьи губы и маленький нос в форме горошины выглядели вычурно среди всего.

— Эй, рыжий-бесстыжий! Кто ты? — пропищала Сидни. — Шпионишь за нами?

— Э-э-э… — замялся призрак, ошеломленный предположением.

— «Искатель»? — не унималась призрачная девушка.

— Э-э-э… Нет.

— Да хватит уже мычать. Размычался, как корова тут. Му-му! Я на коровьем совсем не понимаю — с детства не научилась, так и пошло. Говори что-нибудь понятное и желательно правду. Только правду, самую правдивую!

— Я вас, девушка, знати не знаю, как, собственно, и этого паренька. И до «Искателей» мне вообще нет дела, — сказал призрак, подумал и добавил аккуратно: —  А должен знать?

— Ну ты же шпион — тебе виднее!

— Да не сляжу я за вами, говорю же. Мне вообще вон у тую теплицу надо. Дюже хочу узнати, что за растения там диковинные. Ну, понимаете… Э-э-э… Мне очень нравятси растения. Токмо она закрыта, гадина, на замок. Кажись, наверху есть проход, а може и нет. Шут яго знает! Я пыталси залезть... Не силен я у этом. — Он похлопал себя по животу, создав отменный звук барабана. — Ну, понимаете…

— Так-так-так… Имя-то хоть есть? Как нам звать тебя? Оно должно быть у каждого. Вот у меня например — Сидни — пять букв, а у Юрия — четыре. Попробуй, это не сложно.

— Что? Э-э-э… Михаил, Миша, Михей, как угодно. Впрочем, называйте меня Михеем — так ужо привык, чтобы звали, — сказал призрак и чуть сердито добавил: — Но не Медведем или Потапычем. Я этаго до смерти не люблю.

— Так-так-так! Михей, значит… Раз-два… Тоже пять букв. А ты очень-очень хочешь со мной посоревноваться. Хотя не помню кто говорил, что люди с таким же количество букв в имени обязательно сдруживаются… Совсем-совсем не помню, но он же мне сказал, что больше букв нельзя.

— Что? Ну…

— Тебе повезло. — Юрий прервал нить непонимания между словоохотливой Сидни и слабо соображавшим Михеем. — Мы знаем, как открыть. Идем!

— Так у вас и ключ водится? Так дело проще поийдет! Но откуды? А хотя какая разница, да? Идемти скорее!

Когда двери оранжереи распахнулись, наружу вывалились длинные лозы, покрытые тонким слоем древесных чешуек в виде черепицы. За порогом показалась одновременно красивая и жуткая картина. От яркого цвета зелени первые мгновения резало в глазах, однако, когда те приспособились к обилию краски, тело расслабилось и переполнилось спокойствием.

Все же чувство страха теплилось в душе. Казалось, призраки попали в далекое будущее, где дикие растения захватили каждый уголок мира: они росли на двух продолговатых грядках подле стен оранжереи, в корзинках, подвешенных к потолку, семена их содержались в банках на полках — трудно было отыскать закоулок, куда не пробрались стебли одного особо старого растения, что оплетало, словно паутиной, все окна и двери помещения.