Реабилитация. Путь к выздоровлению (ЛП) - Докукина Наталья - Страница 15

Я перекладываю телефон к другому уху и прячу замерзшую руку в карман.

«Сегодня меня отстранили от занятий. Уверена, ты все узнаешь. В любом случае. Позвони мне. Пожалуйста».

Я не могу сказать «прощай». Просто не могу. Засунув руки в карманы и надев капюшон, иду прямо к океану.

Солнце на пляже, ярко сияя, ведет свою борьбу, пытаясь пробиться сквозь облака. Я иду к старой пристани и сажусь на одну из опор, похожих на стволы, что торчат из песка. Течением смыло весь снег. На земле — сотни блестящих черных раковин моллюсков, а над ними кружит стая чаек. Одна чайка поодаль клюет пластиковый стаканчик, а затем, вскрикнув, присоединяется к шведскому столу с морепродуктами.

Я стараюсь вдыхать окружающие меня ароматы, но такое чувство, что все, включая воздух, заморожено и пусто. Летом пахнет солнцезащитным кремом и хот-догами. Девушки затягивают волосы в пучки на голове и, чтобы избежать полосок на загаре, развязывают бикини на спине. Мне нравится погружать пальцы в мокрый песок. Питер искал новые веснушки на моей коже после поездки на пляж и каждую из них целовал.

Вы двое не должны быть вместе, Дженезис. Просто посмотри правде в глаза. Это слова Ванессы. Это правда? Неужели все хорошее стирается, когда появляются проблемы? Разве мы не можем все исправить? Не можем попробовать еще раз?

Я борюсь с желанием снова позвонить Питеру. Хочу первая рассказать ему о том, что случилось сегодня в туалете, но это больше не мое дело. Я теперь девушка, которая ввязывается в драки, и которую отстраняют от занятий. Питеру никогда такие не нравились.

Что, если бы я оставила ребенка? Многие девчонки так поступают и все равно заканчивают школу, и учатся в колледже. Я тоже могла бы это сделать. Мы бы поженились? Ребенок склеил бы нас снова? Миссис Сейдж смогла бы простить мое темное прошлое. Например, она могла бы нянчиться с малышом, когда мне пришлось бы идти в вечернюю школу. Может, ребенок помог бы моей маме пройти через все выпавшие ей испытания. Может, это было бы именно то, что нужно. Или еще такая, худшая мысль: что бы сделал мой отец, если бы узнал, как Питер со мной обошелся?

Я не могу поступить так с собой. Мисс Карен говорит, что так думать — не нормально.

Если оставить ребенка означало удержать Питера, почему я чувствую только облегчение? Я не могу представить, как держу малыша, которого мы сделали вместе, и наблюдаю, как он растет, а мы его воспитываем. Это было не самое подходящее время для нас. Это не должно было случиться. И он согласился, я знаю, что он согласился. Тогда почему он ушел?

Мне слишком холодно неподвижно стоять, поэтому я направляюсь обратно в город, но сначала рисую ботинком букву П на песке и смотрю, как океан слизывает ее прочь.

Должно ли мне быть грустно? Единственная печаль, которую я сейчас испытываю, оттого, что где-то во всем этом я потеряла Питера. А он уже пошел дальше? Это то, что и я должна сделать?

Мой телефон снова вибрирует в кармане. Сердце замирает, и я напрягаюсь.

Не Питер.

Делайла.

Я должна привыкнуть к тому, что это уже не Питер.

— Привет, кузина, — говорю я, переводя дыхание.

— Как делишки, сестренка? — это ее обычное приветствие.

— Так себе.

— Ты исчезла.

Думаю, это все объясняет. Я исчезла. Меня больше нет.

— Дженезис?

— А?

— Ты занята?

— Да нет, просто брожу.

— Я разговаривала с Розой.

Я понимаю, что это означает. С одной стороны, Роза вроде бы может держать рот на замке, когда дело касается таких вещах, как то, что Ванесса и Питер, наверное, вместе, но, с другой, она думает, что информировать мою кузину о том, что происходит со мной, входит в ее обязанности, и, конечно, обо всем растрезвонила.

— Алло? Дженезис, можешь сейчас поговорить со мной?

— Извини. Она тебе все рассказала?

— Да.

Некоторые вещи происходят внутри меня, что-то вроде землетрясения или ливня. Хотя я не могу развалиться. И не могу плакать, пока иду по улице.

— Ты в порядке?

Ну вот опять. Этот гребаный вопрос. Откуда мне знать?

— Сегодня меня отстранили от занятий.

— Что?

Я смеюсь. Таким глубоким грудным смехом. Он каскадом вырывается из меня, пугая проходящую на поводке, собаку. И это заставляет меня смеяться еще сильнее. Я слышу, как Делайла пытается привлечь мое внимание, но не могу остановиться. Смех и слезы, я не могу вспомнить, почему смеюсь, и это также меня убивает.

А потом я останавливаюсь.

Делаю глубокий вдох. Воздух — словно сосулька, застрявшая у меня в носу. Я замолкаю.

— Джен, ты там?

— Да.

— Что, черт возьми, произошло?

— Думаю, просто накатило.

Я перевожу дыхание.

— За что тебя отстранили?

Несколько смешков вырываются из меня, словно пузыри, всплывающие на поверхность.

— Что? — спрашивает она.

— Ну, я как бы напала на Ванессу в женском туалете.

Она фыркает.

— Да, ты помнишь Ванессу? Когда-то моя лучшая подруга? Она уже всецело встречается с Питером.

— Что!?

Я снова смеюсь, но, блин, абсолютно ничего смешного.

— Это уму непостижимо, блин.

— Что? То, что я сделала?

— Нет, то, что она сделала.

— Она ... — не знаю, как закончить это предложение. Что она? На самом деле, я не знаю. Когда-то, в некотором роде, я тоже обидела ее. Но это было совсем другое. Разве нет? Я все испортила. Я не была с ней честна относительно того, что происходит. Знаю, что это сломало ее на части, но проигнорировала. — Я не очень хорошо помню. Только, что схватила ее за горло.

— Это, гм, жутко? И в каком-то роде мерзко.

— Думаю, ты права.

— Эх, Дженезис.

Я качаю головой.

— Ты в порядке? Твоя мама знает, что тебя отстранили?

— Не знаю. Я ей не звонила. Хотя, наверно, из школы уже сообщили.

— Скорее всего.

— Возможно.

— Тебе что-нибудь нужно?

— Не знаю.

— Я возвращаюсь в Джерси. И хочу увидеть тебя.

— Да?

— Да. Мне предложили почитать в Солнечном Кафе, а еще я несколько недель не видела маму. Так что возвращаюсь домой на длинные выходные.

— Сегодня?

— Ага. Заинтересовалась? Все будет хорошо.

— Я уже в центре. И могла бы здесь побродить и дождаться тебя вместо того, чтобы идти домой.

— Да?

Делайла с четырнадцати лет читает свои стихи и рассказы в кафе Солнечное. Она вроде как знаменитость нашего маленького городка. Или, по крайней мере, все надеются, что она будет нашей ступенькой к славе после того, как напишет роман-бестселлер. Люблю слушать, как она читает.

— Мне нужно очень быстро заскочить домой, но я постараюсь прийти пораньше, чтобы мы смогли поболтать.

— Звучит неплохо.

— У меня хорошие новости, — начинает она, но тут я слышу параллельный вызов. У меня в груди поднимается жара. Словно пожар. Я смотрю на дисплей и вижу, что это все еще не Питер, а Роза звонит мне.

— Делли, на другой линии Роза. Давай просто увидимся вскоре?

— Э... ладно. До встречи.

Переадресовываю звонок на голосовую почту. Сейчас я очень зла на свою подругу. Мне кажется. Да, было совсем не круто, что она не рассказала мне о случившемся. Она не может выборочно быть болтушкой с длинным языком. Если что-то может как-то повлиять на меня, Роза обязательно должна сообщить об этом.

Я отвечаю на звонок.

— Какого черта, Дженезис? — кричит она в наивысшем диапазоне. Мне даже приходится отодвинуть телефон от уха.

— Э-э, мне сказать то же самое?

— Дженезис, серьезно, мне жаль, что я не рассказала тебе о том, что услышала. Думала, это пройдет. Мы можем оставить все в прошлом? Хочу знать, что, на хрен, произошло сегодня в туалете? И где ты, черт тебя бери? Я у тебя дома с домашним заданием. Мисс Карен разыскала меня и попросила привезти его тебе домой, но она ничего мне не рассказала. Я слышала только то, что говорят люди. Что ты сошла с ума.

Остерегайся Дженезис. Не трахайся с Дженезис. Я ловлю свое отражение в окне и хочу рвануть на себе воротник, как крутой парень.