Граф (СИ) - Магазинников Иван Владимирович - Страница 28

— У господина графа нет наместников. Мы у него — министры! — важно надулся Угрюмый, — И не тебе советы раздавать, как его светлости на нас орать надобно.

— Вряд ли Императору понадобится искусство стихосложения, и найдется время на праздные танцы, — покачал головой Шардон.

— Погоди, но ты же только что сказал, что метишь в герцоги?.. Гхм. Ого! А ведь Зеленкин оказался прав — ты действительно очень необычный… персонаж. Это правда, что когда-то ты был простым трактирщиком?

— Да.

— Так вот почему у тебя указан «Торговец» базовым классом?

— Именно.

Их беседу прервал громкий радостный голос, раздавшийся где-то в глубинах библиотеки:

— А вот и мы! Слушай, Шардон, что вы забыли в этом лабиринте? Я думал, мы встретимся в гостинице…

Из-за стеллажей с книгами показался Тактикус, за которым шел незнакомый «непись», а замыкали это шествие Корвин и Рианна.

— Привет, Шардончик! — девушка обняла «непися», — Мы тут узнали, что ты будешь в поэтической дуэли участвовать, и просто не могли пропустить такое событие.

— Ага, никак не могли, — утвердительно кивнул эльф и с подозрением посмотрел на Максимуса, — А ты еще кто такой?

— Телохранитель и союзник. Разве Зеленкин про нас не рассказывал? Я с парой приятелей — будущая дуэльная академка вашего клана.

— Алекс и компания? Помню, был про вас такой разговор. Рад встретиться лично.

— Кто это с вами? — обратил внимание прибывшего с друзьями «непися» Шардон.

— Знакомьтесь. Господин Пумперкилль, личный писарь герцога Шарманьяка. Его доверенное лицо, архивариус и каллиграф. Именно он записывает гениальные творения нашего великого поэта.

— Исключительно под диктовку, — поспешно добавил «непись», — Ну, так где книга, которую я должен скопировать?

Тактикус > Шардон: Мы его якобы наняли для того, чтобы переписать старинную книгу.

Шардон > Тактикус: Но я ведь просил найти информатора?

Тактикус > Шардон: Поверь — лучше него никто не знает о грязных делишках герцога!

Шардон > Тактикус: Мне не нужны его грязные дела. Мне нужны секреты его побед в поэтических поединках.

— Послушай, господин писарь. А твой хозяин действительно так хорош в поэзии? — тут же задал вопрос в лоб Тактикус.

— Он не проиграл еще ни одного поединка! — важно надулся Пумперкилль.

— Наверное, у него есть какой-то секрет? Не может же он настолько быть хорош!

— Просто мой господин — прекрасный поэт. Один из лучших импровизаторов, должен заметить. Да вы и сами посмотрите — вон те два шкафа забиты именно его стихами.

— Ха! Да просто он в противники себе выбирает тех, кто даже к слову «рифма» не может рифму подобрать! — перебила его Рианна, подзадоривая.

— А вы можете? Вот так сходу? — улыбнулся писарь.

— Я? Да запросто! Рифма, рифма, рифма… Рифма — ритма!

— Нет такого слова «ритма».

— Как это нет? Это же «ритм», только в родительном падеже.

— Слово «ритм» не рифмуется со словом «рифма».

— Но… — девушка махнула рукой, поняв, что спорить с «неписем» бессмысленно.

— Вернемся к секретам твоего хозяина. Нам очень интересно знать, как он ухитряется всех побеждать. Что ты хочешь за эту информацию? — вмешался Тактикус.

— Я так понимаю, если вас не устроит названная мной сумма, то на кон встанет моя жизнь? Что ж, не вы первые, не вы последние.

— Для простой шестерки ты какой-то уж больно ты борзый пацанчик, — припомнил свое криминальное прошлое министр обороны.

— Так ведь я и не простая шестерка, а доверенное лицо и помощник его сиятельства.

— Пятьдесят тысяч, — озвучил сумму Шардон.

Пумперкилль скривился и многозначительно потер кончиками пальцами: «маловато, добавь еще».

— Извини, это все, что я могу предложить. Ну и, как ты сам говорил, твоя жизнь в придачу.

— Эх ты, ну вот чего тебе дома не сиделось, а, морда ты провинциальная? Сидел бы в своем разваливающемся замке, любил бы служанок сисястых по темным углам да давился кислым вином — так нет же, не сидится им… Понаехали тут со всех захолустий Империи: кто в торговлю лезет, кто в политику, кто в поэзию, а кто под юбки замужних шлюховатых маркизок да графинь… Да еще и всякую шваль с собой тащат: то урок сиделых, то эльфов красножопых… — при этом писарь многозначительно посмотрел сперва на Угрюмого, а потом на Корвина с Рианной.

Повздыхав и поохав, он, наконец, протянул вперед руку:

— Плату вперед!

— Нет, — твердо ответил граф, — А то знаем мы таких ушлых. Я тебе деньги, а ты портальным свитком р-р-раз — у умагичишь назад к своему герцогу.

С этими словами он демонстративно подбросил на руке увесистый кошель и положил его на стол между собой и Пумперкиллем. Впервые за все время в герцогского служки появилось что-то, отдаленно похожее на уважение:

— Ишь ты, соображаешь… А впрочем, секрета тут никакого и нет. Мой господин — гений не только рифмованного слова и меткого афоризма, но и мерзких пасквилей с унизительными памфлетами. Он мастерски очерняет своих оппонентов, нанося точные удары по их слабым местам и подрывая репутацию даже самых невинных и добродеятельных господ…

— Чего?! — дружно уставились на писаря все присутствующие.

— Гадости всякие пишет про своих соперников, — пояснил тот, — Отчего снижается их параметр репутации.

— Что-то вроде рэп-баттлов на Реал-Ти-Ви? — пробормотал Максимус.

— Фу, ну и гадость же ты смотришь.

— Работа у меня такая, — вздохнул наемник, — Еще и не в таком копаться приходится.

— И как это работает? — Шардон сгреб кошель со стола и, аккуратно взяв информатора под локоть, повел его между стеллажей.

— Куда это мы? — начал упираться тот.

— Ноги разомнем маленько, чтобы у тебя не было соблазна за «Маяк Ллойда» схватиться.

Этому заклинанию для использования требовалось десятисекундная фиксация в неподвижном состоянии и вне зоны боевых действий, так что неторопливой прогулки было вполне достаточно, чтобы исключить возможность магического побега.

Остальные двинулись следом на небольшом расстоянии.

— Его сиятельство читает стихи. Зрители смеются — и всем весело, кроме самой жертвы, — начал свой рассказ писарь.

— А если ответить ему тем же?

— Не поможет, — Пумперкилль мотнул головой, — Герцог как раз и известен своей едкой манерой очернять соперника. От него этого ждут, за этим и приходят на его поэтические вечера. А если гость тоже пытается ответить грязью и оскорблениями — то ему самому же станет хуже.

— Репутация Шарманьяка будет только расти, а его оппонента — упадет еще быстрее, — сделал выводы Шардон.

— Именно! Зря вы в это все ввязались, граф. Человек вы вроде неплохой, хоть и недалекий…

— А если я откажусь?

— Для вас это будет оптимальный вариант, — кивнул писарь, — Отделаетесь парой пасквилей средней степени унизительности да десятком скабрезных эпиграмм в «Риверском Вестнике», в «Имперском Желтом Глашатае» и в «Жреческой Правде» — их писарчуки ни одной дуэли господина герцога не пропускают! Через неделю-другую все уляжется, ваша репутация восстановится, и вы снова сможете появляться в приличном обществе, не ожидая насмешек и нападок со всех сторон.

— Это уже какое-то конкретное попадалово, командир, — в своей извечной манере пробурчал шагающий позади Угрюмый, — Может, порешим этого стиховерта, да и дело с концом?

— Заказные убийства — за отдельную плату, стоимость обсуждается индивидуально, — тут же заявил Максимус.

— Нет. У меня есть другое решение, — покачал головой Шардон.

Пумперкилль посмотрел на него заинтересованно.

— Но сперва нужно рассчитаться с информатором и обеспечить его молчание. Господин писарь, а вот тут нам направо, пожалуйста…

— Как выразился этот молодой человек, — писарь кивком указал за спину, — Молчание — за отдельную плату, и стоимость обсуждается индивидуально.