Книжка про Гришку - Погодин Радий Петрович - Страница 7

НЕИЗВЕСТНЫЙ ЗА СПИНОЙ

- Сколько сметаны пойдет, если вы еще карасей наловите! - крикнул расстроенный Гришка.

Только он это крикнул, как почувствовал, что сзади взял его кто-то за подол майки - наверное, майка из трусов выбилась - и потянул.

- Стоять! - сказал этот кто-то. - Не оборачиваться. Я сейчас вашу майку съем... Какая все же невкусная майка. Впрочем, мне еще вкусных не попадалось.

- Зачем же вы их едите, если они такие? - спросил Гришка.

- Не знаю. Характер у меня отвратительный... Не оборачиваться! Не то я просто не ручаюсь, что будет.

- Как же вы съедите майку, если она на мне? - спросил Гришка.

- Действительно, как? - Тот, кто стоял за спиной, задумался, это было очевидным по его задумчивому сопению. Потом он приказал гнусавым хулиганским голосом, даже с обидой: - Снимайте майку через голову. Живо!

Гришка подумал: "Умный, кто стоит за спиной, или нет?"

Пока думал, майку снял, для чего ему пришлось присесть, поскольку тот, кто стоял за спиной, не выпускал подол майки изо рта.

Когда Гришка майку снял, бросил ее за спину и обернулся. И отступил на два шага из страха, а также для удобства дальнейших действий.

Тот, кто стоял за спиной, оказался козлом. Майка зацепилась за рога лямками, натянулась, залепила ему глаза и часть носа.

- Сколько я уже маек съел, но такой отвратительной не попадалось, брюзжал козел. И заорал вдруг: - Я от нее ослеп! Это безобразие вообще! Какие майки теперь выпускают слепящие! А мальчишки, которые эти майки носят, заслуживают выволочки и взбучки.

На Гришкин взгляд, козел не был старым, но выглядел плохо. Шерсть свалялась, слиплась сосульками. В бороде репейные шишки. Один бок в зеленую вертикальную полоску, другой - цвета столовского выплеснутого борща.

- Выпустите майку изо рта, - посоветовал Гришка. - Она вам на рога наделась.

- Не выпущу, - сказал козел.

- Но вы же сами видите...

- Не вижу...

- Но... - Гришка не успел сказать дальше, поскольку козел, пригнув рога, ринулся на него.

ВЫ ТЕПЕРЬ НАВЕРХУ

Гришка бежать. Козел - за ним. Гришка - во весь дух. Козел - с еще большей скоростью. Гришка догадался бежать зигзагами. Козел по этой причине промахивался, проскакивал, налетал на посторонних прохожих.

На задумчивого парня-дачника наскочил, прямо под коленки его ударил. Парень упал козлу на спину.

- Пардон, - сказал козел и заорал: - Чую! Этот мальчишка-стервец справа! - И бросился вправо, Гришку догонять.

В автобус попал, из которого выходил приезжий народ. Прямо в дверь. Прямо в чей-то чемодан лбом.

- Пардон, - сказал и заорал: - Чую! Этот мальчишка слева! - И, распугав народ, бросился Гришке вдогон.

На забор налетел. На кадушку, что стояла на табуретке. Уже совсем Гришку догнал, а до дома рукой подать. Гришка подпрыгнул, зацепился руками за ветку кривой березы и ноги поджал.

Козел боднул пустое пространство под Гришкой. Спросил с удовольствием:

- Вы что, провалились? Шею сломали?

В безопасности Гришка слегка отошел. "В открытый бой мне с козлом вступать невозможно, он сильнее меня и рогами вооружен. Но и бояться его нет нужды" - так Гришка подумал и посмотрел на козла смелым взглядом сверху вниз.

- Молчите? - сказал козел. - Испугались? Ух, до чего мне приятно, когда меня боятся! Ух, до чего хорошо!

- Я вас не испугался, - заявил Гришка. - Вернее, сначала испугался, а теперь не боюсь.

- Чую, - сказал козел. - Вы наверху. На дерево влезли. Чего же вы на дерево влезли, если не испугались?

- Я наверху по другой причине.

Козел засмеялся неприятным смехом.

- Скажите, пожалуйста, по какой же?

- Я не хочу, чтобы вы упрекали себя в том, что незаслуженно обидели человека, да еще такого, который намного слабее вас.

- Заслуженно не обижают, - сказал козел. - Заслуженно наказывают. Сильных тоже обижают редко. Сильный сдачи даст... Хотя, если я пива выпью да рассержусь... Ух, тогда я отважный. Даже участкового милиционера товарища Дудыкина могу обидеть... Сейчас я на крышу залезу и с крыши на вас брошусь.

Козел вспрыгнул на крышу маленького сарайчика. Перелез на крышу большого сарая. С крыши большого сарая - на крышу дома. Гришка не стал дожидаться, пока козел развернется, нацелится по запаху и вниз прянет.

ИЗВИНИТЕ ЗА БЕСПОКОЙСТВО

Дядя Федя и дядя Павел сидели у печки, чистили карасей. Они, пока Гришка от козла по деревне бегал, домой возвратились.

- Кто был прав? - спрашивал дядя Федя.

- Ты, Федор. Но ничего. Трифона все равно жарить нельзя.

- И не нужно ни в коем случае, - пробурчал дядя Федя.

Огонь в печке прижался к поду, затем вспучился и вытолкнул в комнату клубок горького дыма. В трубе засмеялся кто-то и закричал:

- Трифона только мариновать! Эх, любил я Трифонов маринованных...

Показалось Гришке - голос знакомый.

Дядя Федя и дядя Павел вскочили. Дядя Федя ответил в печку, отчего борода его опалилась:

- Не раз уже Трифона мариновали. А он все живой. И не дастся!

В трубе зашумел смех. По крыше топот пошел.

- Сокрушу! Ух, у меня характер. Ну, Гришка, попался!

А Гришка в избе сидел.

Дядя Федя и дядя Павел посмотрели на него удивленно.

- Объясни, пожалуйста, что происходит, - потребовал дядя Федя. Но его вопрос был заглушен звуком падения тел, треском забора, грохотом корыта, к забору прислоненного, лязгом ведерной дужки, а также воплем:

- Ух, набезображу! Где этот, которого я боднул?

В окне показался козел. Ногами на подоконник влез.

- А, голубчики. Чую. Это вы собираетесь Трифона, моего друга любезного, жарить и мариновать? Я у вас все тут раскокаю. Отдышусь только.

- Неужели раскокаешь? - спокойно спросил дядя Федя.

- Непременно раскокаю, - подтвердил козел мерзким голосом. Он даже попытался в окно пролезть и, возможно, пролез бы.

Но тут в открытую дверь вошел участковый милиционер товарищ Дудыкин, отдал честь и сказал:

- Извините, товарищи бывшие партизаны, я пришел пригласить вас, чтобы вы рассказали нашему личному составу о геройских делах партизанского отряда товарища Гуляева... А это, простите, кто? - Милиционер товарищ Дудыкин взял со стола ножницы и обстриг майку, которая зацепилась козлу за рога.

Козел ее тут же сжевал. Нахально заявил, что еще ни разу в жизни не встречалась ему такая невкусная майка, и, промигавшись, уставился на участкового милиционера.

- А-а... - сказал он, осознав, кого видит перед собой. Здравствуйте, дорогой товарищ Дудыкин. - Потом перевел глаза на дядю Федю и дядю Павла. - Пардон! У меня же глаза занавешены были. Карасиков чистите?.. Трифона не видали?.. Извините за беспокойство, пойду с Трифоном побеседую. Один он меня жалеет.

УЛЫБНИТЕСЬ МНЕ В ОТВЕТ

Отойдя от дяди Фединого дома на порядочное расстояние, козел Розенкранц сказал:

- Ну их всех, надоело! - И тут же подумал: "Кого же я на крыше боднул? По тяжести веса - не Гришку".

Козел прозывался именно так - Розенкранц. Прилепил ему эту кличку художник-живописец Мартиросян. Художник был наполовину армянин, наполовину русский. Хоть из этого обстоятельства и не следует ничего особенного, но художник Мартиросян очень любил деревню Коржи. Жил тут подолгу, а в Ереван ездил один раз в два года - проведать свою старую тетушку Карине.

- Эх! - сказал козел. - Кого бы пихнуть?

Солнце раздражало козла. Теплый ветер раздражал козла. Свободная суетливая жизнь кур, клюющих по всей деревне, раздражала козла. Курицы были развязные. Никому из животных дорогу не уступали, людей, проходивших мимо, клевали в ногу. Даже с пути автомобилей коржевские курицы сбегали с большой неохотой и ленью. Они могли зайти в любой дом, если он был не заперт, и наследить на чистой скатерти, и свергнуть на пол горшок с геранью...

- Жалкие подражатели, - выразился козел, глядя на кур. - Ни полета от них, ни голоса - одна курятина... А этого мальчишку Гришку я сначала в грязи вываляю, потом с мостика в речку столкну. Пусть помнит козла Розенкранца. Над поварихой Марьей Игнатьевной я бы тоже какое-нибудь озорство учинил. Не будет меня борщом обливать...