Любовь во времена драконов (ЛП) - Макалистер Кейти - Страница 10

Габриель проигнорировал мою маленькую истерику, уставившись на мои бедра на несколько мгновений, прежде он поднял свой взгляд и встретился с моим. Его серые глаза были мрачными и обдумывающими. — Я полагаю, что я ошибся.

— Голос разума наконец-то! — сказала я, поправляя свое нижнее белье и позволив юбке упасть обратно на место. — Спасибо! Приятно знать, что есть кто-то, кто признает шрам, когда видит его.

Он покачал головой.

— Это не шрам, Ясолд.

— Талли. Меня зовет Талли.

— Тебя зовут Ясолд, — сказал он твердо, его глаза странно блестели в ночи. Я открыла рот, чтобы возразить, но он продолжил. — Я ошибался насчет тебя, что ты серебряный дракон. Ты не несешь наш герб. Ты, однако, рождаешь черных драконов.

Я закрыла рот и, взяв за руку Брома, повернулась на пятках и ушла обратно в дом, и поднялась по лестнице в комнату, где я проснулась.

Бром наблюдал за мной несколько минут, прежде чем сказал:

— Май сказала, что я могу спать в соседней комнате, потому что как она полагает, ты захочешь чтобы я был рядом. Я сказал ей, что ты не считаешь меня таким ребенком.

— Это было очень предусмотрительно со стороны Май. Я действительно хочу, чтобы ты был рядом. Я ужасно скучала по тебе.

Он поморщился.

— Я надеюсь, ты не собираешься вести себя как все мамы перед всеми. Мне они нравятся. Мне нравятся Габриель и Май. Они хорошие, да? Ты знала, что Май может стать невидимой?

Я покачала головой, мой мозг оцепенел от событий дня. Что со мной происходит? Я теряю контроль над реальностью, или было нечто более глубокое, бесконечно более страшное, что контролировало мою жизнь?

— Она сказала, что состоит из теней, но я думаю, что она просто дразнит меня, потому что она чувствуется так же как нормальный человек. Но она показала мне в машине по дороге сюда, как может исчезнуть. Она сказала, что ты должен родиться со способностью делать это, что она — что-то с длинным именем, и поэтому она может стать невидимой. — Слово всплыло в моей голове.

— Доппельгангер.

— Да, это. — Он плюхнулся на кровать рядом со мной. — Габриель говорит, что если Гарет смертный, я могу быть вивереном, и в один прекрасный день брошу ему вызов.

— Гарет смертный, — сказала я, почувствовав как будто тысячи муравьев, маршируют вверх и вниз по всему моему телу.

— Салливан, — сказал он, с преувеличением закатывая глаза. — Ты видела эти фотографии с ним, Рут и с тобой в старой одежде? Им должно быть как минимум сто лет. Возможно, больше.

— Фотографии? Какие фотографии? — очнулась я от ступора, посмотрев на него.

— В комнате Рут.

Я порылась в том, что осталось от моей памяти. — Я не помню, чтобы видела какие-либо фотографии в ее комнате.

— В коробке в запертом ящике в ее бюро, — сказал он, оглядывая комнату со случайным любопытством.

— Как ты узнал, что находится в запертом ящике? — спросила я, потом поняла, насколько глупым был вопрос. — Меня не волнует, если твой отец подарил тебе набор отмычек на Рождество… Ты не будешь домушником, когда вырастешь, и тебе не надо оттачивать свои навыки на запертом бюро твоей тети.

— У нее есть и твои тоже фотографии, — сказал он с веселым игнорированием моего наказа.

— Я очень сомневаюсь. Рут и я не лучшие друзья.

— Да, я знаю, но у нее есть фотографии тебя и Гарета и ее, и вы все носите одежду, как из этого видео, которое ты заставляешь меня смотреть.

Я стала ломать мой мозг, или то что от него осталось. — Какой фильм?

— Тот, который ты так много раз смотрела. Ну знаешь, там где одни девушки в длинных платьях ходят и много говорят.

— Гордость и Предубеждение?

Он кивнул.

— Да, ты тоже была одета в такие платья.

— У них не было камер во время периода Регентства, — сказала я ему, отвлекаясь на мысли о фотографиях. Бром не стал бы лгать, но он может быть неправильно истолковал то, что видел.

— Как угодно. Я думаю, что пойду перенесу свои вещи вниз в комнату в подвале, в которой, как Габриель сказал, я могу жить.

Я смотрела на него, на его круглое лицо, такое дорогое мне, как сама жизнь. Слава богу, что то что происходит со мной, не лишает меня памяти о нем в целом. — Ты отправишься сразу в постель. Пара спать.

— Мне девять, Салливан, я не ребенок, — сказал он с преувеличенной снисходительностью.

— Иди спать, — повторила я.

Он вздохнул и поднялся на ноги, задержавшись у двери, чтобы посмотреть на меня мученическим взглядом, прежде чем сказать, — Габриель сказал, что он не выгонит нас, потому что мы больше не серебряные драконы. Он сказал, что ты родилась в серебряном клане, и они часть меня, даже если ты была замужем за черным драконом. Знает ли Гарет, что ты была замужем за драконом?

Я закрыла глаза и склонила голову, испытывая желание плакать, кричать, сказать Брому, что я только один раз была замужем в своей жизни, на его отце.

— Пора спать, — Это все, что я сказала, прежде чем проводить его в его комнату. Я убедилась, что он пересилил отвращение, не к одному, а к трех объятиям, и двум поцелуем в голову, которые он переносил, но только совсем чуть-чуть. Очевидно, что Бром достиг той стадии жизни, когда материнская любовь была вещью, которая приносила больше мучения.

— Спи спокойно. Если тебе что-нибудь понадобиться, приходи ко мне, — сказала я ему, покидая комнату.

— Я рад, что ты в порядке, — сказал он, прежде чем дверь закрылась. — Пенни сказала, что ты будешь в порядке, но я немного беспокоился. Я не знал, что Май и Габриель заботились о тебе. Знаешь, что я думаю? Я думаю, что тебе повезло, что они нашли тебя.

Мое сердце раздулось от того, что он был обеспокоен.

— Повезло?

— Да. Что, если какой-то другой дракон нашел тебя? Кто-то не из твоего клана? Что бы случилось тогда?

На самом деле что?

— Иди спать, — сказала я, послав ему воздушный поцелуй.

Тишина наполнила мою маленькую комнату, когда я отвернулась от него, но все это лишь усилило отчаянное замешательство в моем разуме.

Глава 4

— Я не хочу уезжать. — Крышка моего сундука для путешествия закрылось с твердой категоричностью, сопровождаемой приглушенными звуками плача.

— Мне он не нравится. Он высокомерный, — добавила я, наблюдая за тем, как горничная моей матери затянула ремни на сундуке, чтобы он не открылся во время путешествия. — Хотя он гораздо лучше целуется, чем Марк, сын пивовара.

— Он тебя поцеловал? — Моя мама посмотрела на меня, ее лицо было подавленным и белым, когда она окинула взглядом мою спальню. Маргарет сидела на кровать, плача уткнувшись в свои руки.

Печаль из-за отъезда заполнила меня, но гнев на внезапный переворот в моей жизни был эмоцией, которая не давала мне покоя.

— Да. Я не понимаю, почему я должна уезжать с ним.

— Мама, она не может остаться? — умоляла Маргарет, глядя красными глазами.

Я села рядом с ней на кровать и обняла ее. У Маргарет и меня иногда были бурные отношения, но она была единственной сестрой, которую я имела, и я буду скучать по ней. Тем более, что я покидала мой дом против моей воли.

— Я обещала твоей матери… — мама подавилась словом, прежде чем продолжить. — Я обещала той, которая была твоей матерью, что буду воспитывать тебя, как свою дочь, чтобы обеспечить тебе безопасность. Я так и делала, но я знаю, что она не хотела бы, чтобы я держала тебя подальше от твоей истинной семьи. Я не хочу отпускать тебя, но у меня нет выбора в этом вопросе. И Лорд Балтик сказал, что не будет плохо обращаться с тобой, хотя я не сказала ему ничего о твоем прошлом. Однако, он поклялся, что ты не пострадаешь, и это то, чему мы должны придерживаться.

— Меня не волнует, что Балтик сказал, — пробормотала Я, прижав к себе Маргарет. — Я не животное.

— Я объяснил тебе, дорогая… драконы не очень часто принимают их звериную форму. Они предпочитают находиться в человеческой форме, и живут среди нас, как смертные. — Она махнула девицам, чтобы те уносили мои походные сундуки. — Пойдем, Ясолд. Пора. Лорд Балтик ждет, и я не желаю, чтобы его гнев на задержку пал на твоего отца.