Страж. Дилогия (СИ) - Кистяева Марина - Страница 23

- А что плохого в том, чтобы слушаться мужчину и делать так, как он велит?

- А что плохого в том, чтобы иметь собственное мнение и жить, придерживаясь его?

Вены на висках мужчины обозначились четче.

- Ты со мной споришь. И много.

- Герман, ты сам предложил расставить акценты, я это и пытаюсь сделать! Герман, мы не можем принимать только твою точку зрения.

Взгляд стал темнее.

- Можем.

И это он говорит - мягче?

- В нашем мире...

- Алина, нет никакого вашего мира. Это мыльный пузырь, который вы холите и лелеете.

Алина видела, что он сдерживается, не выплескивает на неё агрессивную ярость. Возможно, ей и стоило его за это поблагодарить. А, возможно, и нет.

- Но я выросла в этом мыльном пузыре. Видела, как папа с мамой собираются на кухне за столом и ВМЕСТЕ принимают то или иное решение. Видела, как они вместе что-то выбирают. Видела, как...

Горячие губы накрыли её рот стремительно и властно. Да и саму девушку притянули к каменной груди. Посадили верхом на бедра и толкнулись в её раскрытые. Алина и пискнуть не успела. Да и платье тут сыграло не лучшую роль. Ох, вот ведь знала, что надо джинсы выбирать для осмотра квартиры, знала...

Алина вцепилась пальцами в литые плечи, спрятанные под серой тенниской, и позволила себя целовать. Препятствовать ему бесполезно. Пока его губы с нарастающим жаром поглощали сладость её губ, она лихорадочно пыталась найти выход из складывающейся ситуации. Прогибаться под Германа всё время невозможно - чокнешься. И не так она воспитана, чтобы стелиться перед кем-то. Компромисс - всегда, пожалуйста. Но как добиться от этого бугая компромисса - вот в чем вопрос.

Мужская рука властно легла на грудь.

- Хочу.

Кто бы сомневался.

Алина постаралась расслабиться. Как ни странно, с утра она себя чувствовала значительно лучше. Не было слабости и головокружения, преследующих её последние недели. Вернулся аппетит, и она с удовольствием с утра перекусила тостами и беконом, которые готовила и для молчаливого Германа. Тот всё утро сверлил её недовольным взглядом, по большинству молча, что её вполне устраивало.

Поэтому сейчас она к домогательствам Стража отнеслась более лояльно, чем вчера. В конце концов, она знала, что он потребует продолжения. И даже морально на это настраивалась.

Настраивалась, когда Герман усадил её в черного монстра, джип, марку которого она не смогла определить. Но он был большим и выглядел устрашающим.

Настраивалась, когда они вдвоем поднимались на лифте.

Настраивалась, когда Страж завел её в квартиру.

Вот сейчас... сейчас... Не может быть, чтобы он не попытался к ней прикоснуться.

Но он держался.

Видимо, до того момента, пока не начали дискутировать. Тут его терпение лопнуло.

Алина позволяла себя трогать. Шею, грудь, талию. Даже не воспротивилась, когда чужая рука пробралась под подол и сжала обнаженное бедро. Лишь охнула. Всё-таки у Стража крепкая хватка, грозящая ей непроходимыми синяками.

 С этим надо что-то делать. Не конкретно со страстью Германа, а совсем в целом. Или терпеть насилие над собой, как моральное, так и физическое или подстраиваться.

Или менять свою точку зрения на происходящее.

Первые два варианта были неприемлемы.

С третьим - надо постараться.

- Хочу, чтобы ты кончила.

Слова ворвались в её сознание красным росчерком и шокировали.

Алина даже не сразу поняла, что её не целуют. Удерживают одной рукой за затылок, другую держат на пояснице.

И смотрят в глаза.

Пристально.

Алина растерянно моргнула.

- Кончила?

Чувствовала она себя по-идиотски. Вот честное слово.

- Именно, - вытолкал из себя Герман, опаляя её взглядом черных глаз. Жадным. Ненасытным. Готовым обрушиться на неё несокрушимой силой.

Алина поерзала, чем вызвала гортанный стон. Да и желваки на скулах заходили сильнее.

Он сдерживался.

Она это видела.

Несмотря на то, что даже через хлопок джинсов чувствовала его каменный стояк.

Господи, и вот что с ним делать? Не со стояком. А с Германом.

Алина сглотнула.

- Нельзя кончить вот так... по приказу, - негромко произнесла она.

- Кончи не по приказу. Ты же кончала со мной в Пограничье.

Невольно вспомнилось ошарашенное лицо Германа, когда она впервые испытала оргазм от его неудержимой страсти. В тот день, когда они пришли в общее Убежище всех Стражей. Его удивление нельзя забыть. Чего греха таить, у Алины тогда мелькнула крамольная мысль - неужели с ним не кончала ни одна девушка? Понятное дело - Пограничье. От насилия мало кто кончит, хотя, в виду моды на БДСМ-истории, многие девочки предпочитали пожестче. Но с их согласия. А Пограничье - это Пограничье. Но наш мир? Если разобраться, то Герман - привлекательный мужчина с налетом темной ауры, этакой печали и таинственности. Да бабы испокон веков велись на подобных мужиков, особенно русские. Так в чем дело? Неужели не нашлось красотки, что растаяла бы под его властными руками?

Видимо, нет.

Алина прикрыла глаза и уткнулась носом ему в основании шеи.

У Германа мгновенно изменилось дыхание, стало более прерывистым.

Хотя, казалось, куда уж более.

- Алина, я хочу, чтобы ты кончила.

Повторил.

Сделал акцент.

И как ей быть?

Имитировать?

А если распознает?

Прибьет на хрен. С «прибьет» она погорячилась, но по головке не погладит точно.

Сглотнула, занервничав сильнее.

Закрыла глаза. Выдохнула.

- Я постараюсь расслабиться, а ты постарайся быть аккуратнее. Хорошо?

Тоже в ответ закрыл глаза.

- Аккуратнее - это как?.. Как вчера?

Про вчерашнее особо вспоминать и думать не хотелось.

- Аккуратнее - значит, не сжимай сильно. Давай так, что ли, попробуем.

Алина видела, что мужчине не по себе. Прикусила нижнюю губу. Черт побери, а он ведь идет на уступки. Снова. Тоже пытается под неё подстроиться. И отчего-то эта мысль напугала её куда сильнее всех прежних заявлений.

Тому Герману, что остался в Пограничье, было наплевать на её эмоция и ощущения. Он просто жил, нёс службу и, как дополнение, брал её.

Сейчас с ним произошли изменения.

К добру ли?

Большие ладони оставили затылок и поясницу. Но лишь для того, чтобы потянуть за край её платья. Началось. Алина на самом деле постаралась расслабиться, отбросить прочь все неприятности и заботы. Сосредоточиться на мужчине и на его желании. Соответственно, и на своем.

Но всё пошло иначе. Не так как думала Алина.

Как только она оказалась без платья и лифчика, услышала рваный выдох Германа, точно ему в грудь ударили тараном. Огромным таким тараном. Алина, замерев, не понимая в чем дело, глянула на мужчину.

И увидела его взгляд.

Черный омут.

Огромный.

Неистовый.

В который она рухнула с разбегу.

В его взгляде читалось неприкрытое восхищение.

И жажда.

Алина вдруг почувствовала, как во рту пересохло, а в горле запершило. Ни один мужчина, ни разу на неё так не смотрел.

Словно она центр вселенной. Лишь она одна. И никого более не существует.

Его глаза пожирали её. Всю. До основания.

И у Алины снова в голове что-то сдвинулось. Как тогда, в первый раз в общем Убежище.

Девушка приподняла свои груди и хрипло приказала:

- Давай. Пососи мои сосочки.

Это стоило сделать и произнести.

Хотя бы ради того, чтобы увидеть лицо Германа. Ушла в небытие властность, жесткость. Осталась лишь страсть и желание прикасаться к девушке.

Он осторожно - да-да, аккуратно, втянул  одну горошину в рот и принялся посасывать. Интенсивно, но не причиняя боли.

Алина выгнула спину и вцепилась рукой в короткие волосы мужчины, сильнее прижимая его голову к своему телу. Да плевать она хотела на их разборки! Вот прямо здесь и сейчас этот охрененный - чего уж греха таить, внешностью Природа не обделила Германа - мужик хотел её, да так, что от его взгляда сворачивало в тугой узел все внутренности, и ты начинала плавиться. И увлажняться.