Книга Кораблей. Чародеи (СИ) - Медянская Наталия - Страница 49

Я потянулась за фолиантом, опять взгромоздила его себе на колени. Открыла наугад там, где загнулись углы страниц. Провела подушечкам пальцев по выпуклым буквам, и они словно запели от тепла. Медленно я вникала в смысл, по-детски шевеля губами.

«Магия крови — самая древняя, самая сильная из известных. Напитав эту землю своей кровью, мы получили ее во владение и защиту по древнему праву, столь же действенному здесь, как и у нас дома, словно заключили с ней священный брачный союз. И земля сама защищает нас теперь, став твердыней нашего вырия».

Оказалось, меня слушают, слушают заворожено, позабыв, как дышать. А цепочка рун тянулась из-под пальцев, говоря с нами голосом давно забытого писца:

«Но нельзя вечно жить в колыбели, отгородясь Лесом от Мира, и планетой от вселенной. И пусть Врата погибли и ключи утеряны, два любящих сердца смогут открыть любые двери и дотянуться до неба, когда упадет Звезда. Научи меня летать»…

Мир вокруг вздрогнул, точно Твиллег, повинуясь приказу, приподнялся над основанием.

Вокруг нас качнулись шкафы, зазвенели стекла, поползли с грохотом книги. Я вскочила, пытаясь удержаться на вздыбленном полу. И мир спиралью завертелся вокруг.

Потом мы узнали, что, в общем-то, все обошлось. Ну, раскололась на кухне дюжина глиняных горшков и тарелок, обварил паром руку поваренок — Темка, помня о долге помощника лекаря, немедля кинулась помогать, сунув Любу медвежонка. А еще разбилась вдребезги огромная ваза в синих тонах на площадке лестницы. Одрин сразу сказал, что всегда терпеть эту вазу ненавидел, а вот княгиня Идринн осталась безутешна. Но все это было после.

А тогда я очнулась на перекошенном розовом диванчике в библиотеке, с хрипом и присвистом дыша. Языки огня скакали перед глазами, тяжеленный распахнутый фолиант валялся на полу. А Одрин все сильнее сжимал меня в объятиях, причиняя боль. Гораздо позже он расскажет мне, что вспомнил и узнал от Сингарда об аллроане, вратах внутри человека, связующих пространства и времена одной лишь силой чувств. И я пойму, отчего не разбилась, сброшенная с башни Миглосе по приказу предателя, и почему моталась из сатверской тюрьмы в Твиллег и обратно…

Артемия высунула из-за диванчика растрепанную синюю голову:

— Все? Кончилось? Это вы чего?

Люб с пыхтением поставил на ножки опрокинутое полосатое кресло. Хотел сказать назидательно, что магия опаснее, чем конским копытом в лоб, и тут в библиотеку вломилась целая толпа стражников под предводительством рыжего Велита. Он взглядом ощупал все вокруг, включая сына, и перевел дыхание.

— Рад видеть вас в добром здравии, Одрин.

— Это Иса? — лилейный наконец разжал руки, давая мне вздохнуть.

Цмин эйп Лаариваль криво усмехнулся:

— Иса? Нет. Я проверил ее в первую очередь. Леди Ведьма сама в недоумении.

Мой жених дернул головой:

— Хорошо, Цмин. Я иду с вами. Надо разобраться в последствиях.

— И навести порядок в оружейной. На меня свалились ржавые доспехи, — Велит потер предплечье и болезненно сморщился. — А дети вздумали там устроиться.

— Да, давно пора, у Сианна дурные привычки, а здесь все в порядке, как видите. Подождите в коридоре.

Командир коротко кивнул и вышел вместе со стражей. Одрин мрачно уставился на нас:

— До сих пор в Твиллеге не было землетрясений.

— Это не я! — сказали я и дети хором. Он усмехнулся, поднял фолиант и исчез в пространстве между шкафами.

— И чтобы никто не смел ее открывать! Темка, тебя это в особенности касается! Поняла?

— Ну вот, чуть что — сразу я, — надулась Артемия, почесывая за ухом медвежонка. — Вы ее, как «Яшмовую орхидею», сожжете, да?

— Не сожгу, но предупреждаю, — Мадре вновь появился перед нами. — Ты видела, что стало с Аррайдой, когда та ее прочла?

— Как раз не видела. Я за диваном пряталась.

Люб засмеялся.

Я сползла по диванным подушкам и закрыла глаза, чтобы мир вокруг меня наконец перестал вращаться.

— Одрин… Я там видела тебя… на гравюре… рядом со мной…

— Хорошо, девочка, — он сунул мне подушку под голову и укрыл. — Мы поговорим об этом, когда я вернусь. Только не пугай меня так больше, ладно? А то мне показалось, ты опять исчезла… в Сатвер.

— Князь! — капризно перебила Темка. — А можно, мы будем играть, что она вот уколола руку веретеном и теперь спит, все вокруг терновником поросло…

— Ух, Темка, кто бы тебя в язык уколол, — проворчал рыжий Люб. — Пусть себе спит. Не мешай.

Прозвучали легкие шаги князя, затворилась дверь. И тут что-то с пыхтением выбралось из-под дивана, вспрыгнуло и душно навалилось на меня. Я с трудом разлепила веки — это оказался тот самый кот из лазарета, дымчато-серый, огромный. Он разлегся на мне, пялился раскосыми глазищами и громко урчал. И я сама не поняла, как заснула.

Нежный запах лилий ворвался в мой сон. А с ним ритмичный деревянный стук и сердитый оклик Одрина:

— Интересно, и что вы там увидели?

— Наши предки дивно умели украшать потолки, — ответила Сандра Талька дрожащим голосом. — Короедами.

— Короедами? Где?! — взвизгнула Темка. — Никогда короедов не видела!

— Во-он, догрызает завиток.

— У-у, врушка ты, — синекосая обиженно засопела почти что у меня над головой.

— Спасибо, нам очень смешно, — сухо произнес князь.

— А мне нет! — Талька стукнула об пол тростью. — И пусть отец меня хоть каждый день лупит! Менестрели не продаются!

— Что, тоже ножнами? Ух ты! — сочувственно восхитился Люб. — Должно быть, ты его здорово разозлила!

— Гады вы! Мне стоять больно, и хоть бы кто стул предложил!

— Да пожалуйста.

Рыженький подволок кресло, ерзнув ножками по полу. Я приоткрыла глаз. Талька и не думала садиться. Картинно застыла, отставив руку с тростью, должно быть, ожидая, когда Одрин позовет стражу и велит заковать ее в кандалы. Я по-девчоночьи хихикнула в ладонь.

— Ну что ж, — сказал князь миролюбиво, — как видно, придется обращаться за помощью к княгине Идринн и Виолет. Все будет уныло и скучно, и торжество загублено на корню, зато ваша свобода останется при вас.

— Какое торжество? — Темка стремительно переглянулась с рыжим другом. — Мы можем помочь!

Люб солидно кивнул в подтверждение. Сандра Талька фыркнула:

— Вот еще! Вы только все испортите. Впрочем, — она величаво опустилась в кресло, — я могла бы давать вам мелкие поручения: принести, подать… Зеленые драпировки вас устроят, князь, или лучше голубые? Из цветов берем розы и лилии? Госпожа Триллве спасла меня из тюрьмы, и я поступлюсь принципами ради нее.

Мадре почтительно поднес руку Тальки к губам:

— Благодарю, я нимало в вас не сомневался, княжна. Все вопросы лучше обсуждать с Идринн и Виолет, как знатоками церемониала. Я слишком занят.

Я вцепилась в подушку. Как же, занят, на глазах у меня ручки рыжей целует!

Кот слетел с постели и с мявом сиганул под диван: и как пролез, туша такая?

— Триллве, — протянул беловолосый огорченно. — Мы тебя разбудили.

— Ничего страшного, — отозвалась я мрачно. — Вы продолжайте, считайте, что меня здесь нет.

— Да мы уже закончили, — рыжая просияла всеми своими веснушками. — Все устроим в лучшем виде. И не надо на меня так пяли… смотреть, я уже ухожу.

Стук трости, шаги, сердитый рев взятого под пузо медвежонка и звонкая трескотня детишек стихли за дверью библиотеки. Я молча смотрела в колени. Диван прогнулся — Одрин присел рядом. Обнял меня и тихо заговорил:

— Триллве. Я хочу, чтобы ты запомнила раз и навсегда… Для меня не существует на свете ни одной женщины, кроме тебя. Когда тебя нет рядом, я ищу твое лицо в небе. И нахожу. И это небо становится для меня желаннее всех красавиц Дальнолесья вместе взятых, только потому, что оно напомнило о тебе… не грусти. Пожалуйста, — и поцеловал мои пальцы.

Меня словно кипятком ошпарило. Я сидела и не знала, что сказать. Мне было стыдно.

— Я не сержусь, — улыбнулся он. — Слишком много загадок навалилось, да?

— Ага. Просто голова кругом.