Её вишенка (ЛП) - Блум Пенелопа - Страница 17

Мужчина не выказал никакого беспокойства, и нажал кнопку «П». Пока мы поднимались, он стоял с полузакрытыми глазами. Затем он неожиданно повернулся ко мне и понимающе постучал себя по уху.

— Лучше держать это в секрете. Они слушают, когда лифт останавливается.

— Ваши боссы? — удивленно выгнула я бровь.

— Государственные власти, — пренебрежительно фыркнул мужчина.

Когда лифт с глухим стуком остановился наверху, его лицо стало непроницаемым. Он показал мне жестом «губы застегнуты», а затем подмигнул.

На всех этажах, которые мы миновали, были установлены металлические полированные двери. На верхнем же этаже лифт открывался прямо в огромную гостиную, отгороженную лишь парой ажурных кованых решеток. Лифтер вставил в них ключ и легко поднял их, как рольставни, которые обычно опускают при закрытии бутиков в торговом центре.

Не говоря больше ни слова, мужчина закрыл за мной решетки и спустился в лифте вниз. Он оставил после себя лишь кирпичную шахту и дрожащие пучки шнуров и проводов, при помощи которых лифт двигался.

Мне казалось, что Уильям будет ждать меня. Но вокруг все было пусто, если не считать шум бегущей воды. Уильям просил меня прибыть в шесть. Проверив свой телефон, я убедилась, что пришла вовремя. Может, он ожидал, что я приготовлю ему ужин прямо к выходу из душа?

Послышался топот — несомненный звук крошечных лап по деревянному полу. Щенок… Гремлин… выскользнул из-за угла. Это был чистый пушистый комок коричневого щенячьего меха. До смешного невероятно милый. Уильям не мог превратить грязного маленького оборванца за такой короткий срок в шелковистое чудо без профессиональной помощи. Я прекрасно это понимала и не собиралась винить мужчину за то, что он заплатил грумеру (прим. специалист, предоставляющий услуги по уходу за животными) за хорошую работу.

Малыш неуклюже врезался на повороте в стену, тут же выпрямился и бросился ко мне. Я опустилась на колени, чтобы погладить очаровательную малышку, и даже позволила подвергнуть себя шквалу щенячьих поцелуев.

— Окей. Окей. Я поняла, теперь ты чистый. И ты очень милый, точнее милая. Уильям хорошо с тобой обращался?

Единственным ответом от щенка стала куча синяков от его виляющего хвоста.

Я встала и решила оглядеться. Я знала, что Уильям ждет меня, и, тем не менее, слегка ощущала себя незваным гостем. Меня немного беспокоило, что он мог ожидать, что я буду ждать снаружи или что-то в этом роде. Но здесь не было ничего похоже ни на коридор, ни на дверь, чтобы иметь возможность постучаться.

— Уильям? — позвала я. — Уильям! — во второй раз это прозвучало чуть громче.

Не дождавшись ответа, я предположила, что мужчина испытывает меня. Видимо, он хотел, чтобы я сама нашла дорогу на кухню.

Мой путь лежал через гостиную, которая была расположена под современным промышленным подиумом, приваренном к открытым кирпичным стенам. Это место так и кричало: холостяк-миллиардер. Меня так и подмывало немного задержаться и поискать фотографии. Доминирующий мотив — любопытство! Мне нестерпимо хотелось посмотреть, как выглядел молодой Уильям, или, возможно, мельком взглянуть на его родителей. Но я не поддалась соблазну. Я держалась профессионально.

Вид его жилища был потрясающим. Полы были сделаны из насыщенного дерева в античном стиле. Вдоль стен была выставлена коллекция восхитительных картин, наряду с полноразмерной скульптурой человека, выглядевшего так, словно он взорвался на неровные квадраты металла. Я на минуту остановилась перед скульптурой и провела пальцами по маленьким квадратикам. Меня удивило то, как они, казалось, плыли наружу в расширяющемся облаке с эффектом обмана перспективы. Со стороны было ясно, что взрыв крошечных металлических квадратиков особым образом связан с площадью позади них и, в конечном итоге, со всей скульптурой.

Я решила дать Уильяму один бонусный балл за хороший вкус. В фильмах частенько показывали, что особняки мегабогачей всегда обставлены провокационными произведениями искусства: шестифутовыми вагинами, голыми женщинами и фаллическими предметами. Возможно, как только у тебя появлялось достаточно денег, такие вещи переставали восприниматься как дрянные и становились вещами, о которых ты всегда мечтал. Если бы спросили меня, то я ответила бы, что все это, по меньшей мере, странно. Кто в здравом уме каждый вечер перед сном хотел бы заходить в коридор вагины и в метафорическом смысле перерождаться? Или кому захотелось бы стукнуться лбом о двенадцатифутовую эрекцию при попытке посреди ночи пробраться к холодильнику?

Кухня была прекрасна. Окна пропускали удивительное количество естественного света, и второй этаж пентхауса был открыт над пространством, придавая ему невероятно просторную и естественную атмосферу, которую я не привыкла чувствовать в Нью-Йорке. Я обнаружила, что кладовая дополна набита всем, что мне могло понадобиться. И я тут же начала составлять меню.

И именно в этот момент я услышала звук выдаваемых из баллончика взбитых сливок. Я обернулась и увидела Уильяма. Он стоял в дверях, и на нем было лишь белое полотенце, обернутое вокруг талии. От неожиданности я замерла. Он как раз заканчивал добавлять взбитые сливки на свои соски.

— О, привет, — сказал мужчина притворно-соблазнительным голосом. — Я просто собирался надеть что-нибудь приличное.

Я прикрыла глаза ладошкой, хотя, если честно признаться, было ооочень трудно не таращиться. Лишь мельком взглянув на его обнаженный торс, я мгновенно поняла, что Уильям был сложен как мужчина из моих снов. Каждый мускул на его теле выделялся с идеальной четкостью. Безупречный торс без единой унции жира. Мужчина вполне мог сойти за профессионального спортсмена. Если бы только не шел в комплекте с таким дерзким характером.

— Ты, должно быть, шутишь?! — выдохнула я. — Ты никогда не слышал о домогательствах на рабочем месте?

— На рабочем месте? Это мой дом, — возмутился он притворно-обиженным тоном.

— Дом, в котором ты попросил меня работать.

Он театрально вздохнул.

— Отлично. Если ты хочешь быть занудой, я пойду… дерьмо! Гремлин!

Вспышка его гнева заставила меня выглянуть из-под руки. Это позволило мне увидеть, как маленький щенок повис на его полотенце всем своим весом и сорвал его. Я тут же снова закрыла глаза. Мои щеки горели от смущения.

— Это происходит не на самом деле, — попыталась успокоить я себя.

— Так… ладно… — снова раздался звук выдавливаемых сливок. Еще два раза. А потом еще одна маленькая вспышка. — Окей. Все хорошо. Ты уверена, что не хочешь чего-нибудь сладенького? У меня есть вишня в холодильнике. На случай, если ты не любишь банановое мороженое.

— Ты не мог бы отобрать полотенце у маленького щенка?

— Ты сама велела мне быть с ней повежливее.

Я повернулась к нему спиной.

— Ты мог бы просто пойти и одеться?

— А что мне делать со всеми этими взбитыми сливками?

— Может, тебе следовало подумать об этом, а не вести себя как двухлетний ребенок?

Он вздохнул.

— Знаешь, слова причиняют боль, Черри. Просто помни об этом.

Усмехнувшись, я закатила глаза, когда он ушел. Гремлин последовала за ним. Мне хотелось, чтобы он мне не нравился. Чтобы вызывал у меня раздражение. И чтобы это было легко. Но меня подкупала его врожденная непосредственность, которую я никогда раньше не видела ни в ком другом. Казалось, в своем разумении он даже не нарушал правил… Он просто никогда не удосуживался узнать даже половину из них. Если бы такой трюк со мной провернул любой другой виденный мной ранее мужчина, то я бежала бы от него без оглядки. С Уильямом же я, честно говоря, даже не чувствовала ни удивления, ни угрозы. Он был таким безмятежным во всем. Я была почти уверена, что он предвидел мою реакцию на его трюк со взбитыми сливками, но ради смеха он все равно это сделал.

Когда Уильям вернулся, он уже был, к счастью, полностью одет. И это вселяло надежду, что мой мозг снова начнет функционировать. Его обнаженное мускулистое тело надолго выбило меня из колеи. Мой мозг оказался между двумя радиостанциями.