Солнцеворот (СИ) - Криптонов Василий - Страница 13

— Боишься, Солнышко? — Старушка тоже остановилась, повернулась к Ирабиль. — Это потому, что ты не светишь. Не хочешь светить. Впотьмах блуждать предпочитаешь.

«Почему я её вижу?!» — в испуге подумала Ирабиль.

Ночь. Луна бледной лепешкой тускнела где-то в небе, но, скрытая ветвями, почти не давала света. Тьма окутывала принцессу, однако старушку она видела. Сморщенное её лицо, странные, желтоватые глаза, как у Левмира.

— А он тебя почему видел? — улыбнулась старушка. — Когда ночью приходила. То-то же. Судьба приходит — её и с закрытыми глазами увидишь. Судьба человека — ему как звёздочка в небе светит. А судьба мира — она как Солнце для всех.

Почему-то сразу стало понятно, что под «он» старушка понимает Левмира. Их стародавние встречи на полянке у ручья. Будто кто-то впихнул в голову это осознание. Ирабиль попыталась отступить.

— Стой! — Впервые старушка повысила голос. — Назад шагнуть всегда успеешь. Ты вперед шагни.

— Куда? — Голос принцессы дрожал. — Мы уж сколько идём. Кто вы?

Старушка улыбнулась. От её улыбки в саму душу лилось спокойствие. От этого спокойствия хотелось кричать, бежать.

— Сколько же в тебе страха, — шепнула старушка. — Бедное дитя… Но тучи разойдутся. Я — твоя сказка, я — твоя жизнь, я — твой путь. Узнаешь меня раз — узнаешь покой. Узнаешь два — найдешь свою силу.

— Силу? — Сердце принцессы на мгновение замерло. — Мою настоящую силу?! Вы про ту, что Река забрала?

Старушка покачала головой.

— Ничего у тебя Река не забрала. Она лишь приумножила, а Солнце обогрело.

— Я не понимаю, — прошептала И.

— Шагни вперёд, Солнышко. Один лишь шаг, прошу.

Старушка, отвернувшись, сама шагнула вперед и исчезла.

— Где вы? — воскликнула Ирабиль.

Теперь, оставшись в одиночестве, она всем сердцем потянулась к своей загадочной проводнице. Та что-то знала, и вредить ей точно не собиралась. В этом мире если кто хочет навредить, так он приходит и убивает. Слава его величеству, великому королю Эрлоту.

— Один лишь шаг, — повторила Ирабиль и сделала этот шаг.

Снова, будто художник поставил один мир вместо другого. Быстро, похоже, но — иначе. Не то ветви расположились по-другому, не то воздух сделался прозрачнее.

— Вот и домик мой, — сказала появившаяся чуть впереди старушка. — Никто злой сюда не попадёт, а добрый человек всё, что нужно, найдет. Ты заходи, ты друзей приводи. Я-то вас не стесню. Я всё блуждаю, да хожу, всё смотрю, что в мире творится. Дома-то некогда сидеть. Уж рассвет скоро, а столько всего переделать надо.

Вот что самое главное изменилось. Впереди появилась поляна, посреди которой расположился деревенский дом. Он немного напомнил принцессе домик Левмира. Крылечко, сенцы, на черепичной крыше приземистая труба. Три окошка…

— Ночью-то спать полагается, — сокрушалась старушка. — Сил набираться. Нехорошо это, ночью работать. Но мы должны. И ты, и я, все твои друзья. Если мы ночь не поработаем — кто тогда на рассвете проснется?

В словах её слышалась горечь, и принцесса с удивлением посмотрела на старушку. Что она пыталась ей сказать? Почему не скажет прямо?

— Потеряют тебя, — вздохнула старушка. — Возвращайся, Солнышко. Будет время — отдохнешь и ты, а пока — трудись. А пока — свети. Некому больше, двое вас осталось, и оба блуждаете. А в доме моем зеркал много. И себя, и других рассмотреть хватит. Главное смотреть правильно и видеть нужное. Иной в зеркало заглянет, а сам — внутрь себя смотрит. А иной — наоборот, глядит внутрь себя, а там — зеркало…

— Я ничего не понимаю! — воскликнула Ирабиль.

Старушка покачала головой. Потом с улыбкой молвила:

— А вернуться-то просто. Достаточно назад шагнуть.

Как будто ветром толкнуло принцессу в грудь. Она пошатнулась, отступила на шаг, и пропал домик, пропала старушка, лес снова стал другим. Ирабиль перевела дух. Закрыла лицо ладонями, приходя в себя. Так. Что бы то ни было, сейчас нужно вернуться. Найти путь к свету, к костру. К Роткиру… А что если это его, спящего, волки сожрут?!

Она развернулась на пятках и бросилась было бежать, но тут же остановилась. Перед ней стоял кто-то, окутанный тьмою.

Принцесса завизжала, но чья-то рука закрыла ей рот. Лишь короткий писк вырвался наружу.

— Тихо, — приказал знакомый голос. — Ты что тут делаешь, балда?

Рука исчезла, и принцесса, издав слабый вздох, упала на грудь Кастилоса, обняла его дрожащими руками.

— Дурак, — всхлипнула она. — Зачем так подкрадываться?

Справа что-то шерстяное, твердое и неприятно пахнущее касалось лица принцессы. Она поморщилась и отвернулась.

— Подкрадываться?! — возмутился Кастилос. — Это ты на меня свалилась из не пойми откуда.

— Угу, я такая, — улыбнулась принцесса.

Она отстранилась от Кастилоса, тыльной стороной ладони вытерла слёзы. Сердце успокаивалось. Ирабиль глубоко вдохнула и, прищурившись, вгляделась в неясный силуэт Кастилоса. Она не могла его видеть, как видела старушку. Да и была ли та старушка? Что это ещё за домик в лесу, что за непонятные речи, от которых голова кругом идет? Может, приснилось всё, а она во сне в лес ушла?

— Поймал кого? — спросила Ирабиль.

— Поймал, — проворчал Кастилос и, развернувшись, двинулся через заросли уверенным шагом. Обрадовавшись этой уверенности, И побежала за ним.

— А кого поймал?! — Впервые за последнее время Ирабиль вновь ощущала себя двенадцатилетней девчонкой, которая могла себе позволить быть смешной, наивной, назойливой. В сердце отчего-то зазвучала музыка, хотелось прыгать и танцевать.

— Козленка, — буркнул Кастилос все так же недружелюбно. — Видно, из хозяйства Ливирро. Была у него где-то тут потайная деревня.

Козленка он тащил на плече, это принцесса теперь видела в свете луны, изредка пробивающемся сквозь ветви. Значит, это его голова тыкалась ей в лицо.

— Козленка я ещё не ела, — сказала Ирабиль. — Сварим, или поджарим?

Кастилос продирался сквозь заросли. Впереди уже виднелся огонек костра.

— Ну чего молчишь? — возмутилась Ирабиль. — Я…

— Извини, — перебил Кастилос. — Я просто не хочу срывать злость на тебе.

— За что злость? — не поняла принцесса.

— За то, что нашел тебя в глухом лесу одну. Поэтому позволь мне пока помолчать.

Немногим позже она кляла себя последними словами за то, что пропустила сказанное мимо ушей. За то, что улыбнулась, не рискнув рассмеяться, и беззаботно шла за Кастилосом. За то, что позволила, наконец, упасть цепям, сковавшим сердце, и вдохнуть полной грудью, заполнить всё своё существо жизнью и радостью, невесть откуда взявшимися в этом умирающем мире.

Час назад она понимала Кастилоса, понимала его молчаливую замкнутость. Но теперь его угрюмость казалась ей смешной. Причину мысли принцессы обегали стороной, с непостижимой ловкостью. Ну чего он насупился? Всё ведь прекрасно: они живы, они идут к Кармаигсу, и скоро, должно быть, встретят Левмира. И Аммита, и Сардата — те ведь тоже знают, куда идти. А потом — придумают что-нибудь.

Глупо переживать из-за прошлого, решила принцесса. Из-за будущего — тоже. А настоящее всегда терпимо. Сейчас она даже спокойно могла произнести про себя имя Айри — той странной девушки из сна, чей портрет, сделанный знакомой рукой, не раз и не два являлся воображению. Всё казалось сносным в этот вечер, ставший отчего-то волшебным.

Выйдя к костру, Кастилос бросил на землю козленка со свернутой шеей и встал над похрапывающим Роткиром.

— Значит, так, — произнес Кастилос.

Лишь сейчас принцесса почувствовала укол тревоги. В голосе Кастилоса звучала приближающаяся буря. Из крохотного своего опыта жизни Ирабиль знала, что самое ужасное существо — это человек, который не может нанести удар настоящему врагу и, в отчаянии, бьёт друзей. Ужаснее может быть лишь вампир в такой ситуации. Вампир, чья страсть, как оказалось, — защищать её.

Поздно, слишком поздно эти мысли пришли в её голову. Одновременно с тем, как ботинок Кастилоса врезался в беззащитный живот Роткира.