Последний спектакль (СИ) - "Безупречное алое цветение" - Страница 42

Раздался лёгкий щелчок крышки. Янтарная жидкость наполнила бокал, и взгляд Северуса на секунды застыл в цвете алкоголя. Даже в нём он находил оттенок её глаз.

— Нечего сказать! Взял себя в руки, а теперь, как баран, споришь! А что это? Ответь, что ты сделал с кабинетом? Из-за чего к пойлу за помощью побежал? Перо Шекспира ранило сердце? Ох, не лги мне, Снейп!

— Не лгу тебе с такой же степенью, с какой бы интересовался твоей любимой всезнайкой. Прекрати шипеть и скалиться.

С губ Макгонагалл вылетели слова, заставившие Снейпа на доли секунды потерять контроль вновь. Он замер, когда услышал пулемётной дробью:

— А как мне не шипеть, если ты захотел утащить в постель Гермиону Грейнджер! Собственную студентку! Девочку, которую знал с её одиннадцати лет, Северус! В своём ли ты уме?

Снейп вместо ответа уселся на единственный уцелевший диван и развалился, как самый нахальный правитель, существующий в истории человечества. Он сделал пару медленных глотков, опаливших горло, и посмотрел на Макгонагалл. Его взгляд окончательно покрылся толстым слоем льда, скрывающим бушующий океан на глубине. Бесстрастно он спросил, изогнув при этом чёрную бровь:

— Тебя волнует моё бельё?

— Нет.

Он выдержал паузу — навыки шпиона всё ещё пригождались.

— Тогда не ройся в нём. Скитер и то пока не дошла до скандальной пары Хогвартса. А знаешь почему? Пиар ваш плох, Макгонагалл, он — прогнившая палуба тонущего корабля. Даже пожар на ней, палубе этой, не привлечёт общественность — не загорится. А вот матросы сгинут все. Ты не заметила гнили и допустила к штурвалу не того. Или, что, не так? Действительно, Минерва, поправь меня, если я ошибусь. Ты ни чёрта не шаришь в пиаре и во всём потакала Шарлю до сегодняшнего дня. А зря, этого выродка не стоило и в школу пускать. Но ты пустила. Ты выбрала спектакль. Ты разрешила отдать роль Грейнджер. Из-за этого целую её я, дурит Уизли, а в школе все шушукаются, — он жадно осушил стакан и налил ещё. Минерва не находила слов для ответа, да Снейп и не позволил бы прервать его. — Поэтому тебе, брезгливой и обременённой моралью, и подавно не стоит копаться в моём белье. Ты молчала тогда, молчи и теперь. А сейчас попрошу выйти и закрыть дверь с обратной стороны. Я разберусь сам, — отчеканил Снейп сухим менторским тоном и сделал новый обжигающий глоток. Желваки ходили на его лице, а тяжёлый взгляд стремился изжить незваную гостью хотя бы невербальным способом.

По мере того как Снейп говорил, в директрисе Макгонагалл, всегда обладающей достоинством, знающей такт и чувство меры в спорах, рвалось на маленькие кусочки терпение. Как рычащий на охотников зверь, Северус защищался, и оба понимали это.

Если раньше она спустила бы такое с рук, то сейчас, когда на кону стояла честь любимой гриффиндорки, лучшей ученицы и наивной, по сути, девочки, Макгонагалл приходила в бешенство. Одна аморальная мысль, что профессор Хогвартса смеет влечься к студентке, заставляла её скалиться. «Невозможно представить такую пару! — напоминала она себе. — Мы все цивилизованные люди, и игры в мезальянс ни к чему! Он выбросит её, как только надоест! Жизнь надкусанной девочки полетит под откос! Как много она потеряет в отношениях со Снейпом!»

Минерва злорадно улыбнулась, и повисшую паузу рассёк директорский приговор:

— Все обвинения снимаются с Гермионы Грейнджер, — промолвила Макгонагалл с горящими глазами, — её отработки закончены. Если ты желаешь, чтобы я сохранила твою тайну, не приближайся к ней без необходимых на то причин.

Снейп не знал, как изменилось его лицо, но по тому, как вздрогнула и как невольно отшагнула директриса, стало ясно: гнев вновь овладел им.

— Ты не посмеешь, — прошептал он и подался вперёд.

Она не сразу вернула властный взгляд. В её речи проскользнула строгость:

— Посмею, если ты, извращенец, попробуешь запудрить мозги студентке! Мы в одной лодке, Северус, нам лучше дружить.

Невесть сколько продолжалась бы перепалка враждебных взглядов, если бы не Тинки, выбежавший будто в доказательство словам директрисы.

— Тинки пришёл сказать, что всё готово…

Снейп встал и молча склонил голову. Макгонагалл без тени улыбки кивнула и вышла.

***

Тем же вечером, когда закончились репетиция и примерка, Гермиона пообещала себе не царапать душу раздумьями о профессоре и о том, что между ними произошло. С трудом она уводила мысли. Ещё никогда учебе и будущему не удавалось так непоколебимо терпеть фиаско в её голове и так изящно находить дорогу к мыслям о поцелуе, как сейчас.

Единственным спасением оказались витражи. Гермиона ухватилась за них, как за тонкую нить клубка, и потянулась из бездны влюблённости и романтики к твёрдой земле реальности.

Удивляло то, что всегда предусмотрительная Макгонагалл до сих пор не потребовала витражи для создания древнеегипетских украшений. Ещё в начале года она заявляла превратить их в части декораций… А теперь? Девушку передёрнуло.

Идея сделки с мистером Домшоном не нравилась изначально. Сейчас же, когда Гермиона выяснила, что обладает не просто искусными стёклышками, но артефактом, не допускалась и мысль заработка денег. Невозможно! Она не позволит!

Девушка из Чармшира топталась у выхода и трогала от неловкости свой локоть. Оно и понятно: пока спектакль — командная тайна, и нечего соперникам делать на чужой репетиции. При виде пугливых глазок сердце Гермионы сжалось.

— Веди, разбираться будем. Говоришь, вещи разбросал кто-то? А у другой что?

Они направились в сторону гриффиндорской башни. Пока шли, чармширка неустанно болтала о происшествиях:

— Кто-то проник и перерыл вещи. Мадам Клэр очень не рада этому… Я же как… прихожу, а там всё разбросано, платья, которые выглаживала магией часами, представляешь, часами! А здесь их смял кто-то. А у соседки пропали бусы к спектаклю! Костюмы каждая сама везла…

Гермиону рассказ наводил на подозреваемую, и всё же она старалась не делать поспешных заключений. Уизли не так глупа, как кажется. Она не стала бы повторяться.

Когда дверь спальни чармширок отворилась и перед Гермионой предстал беспорядок, на стене выросла тень длинной, тучной фигуры с огромной шляпой и торчащими из неё облезлыми перьями. Больше походя на странную бабку, нежели на элегантную женщину, мадам Клэр вздёрнула курносый нос и вальяжно вошла. Зрелище чем-то напоминало третий курс, урок защиты от темных искусств, когда Невилл бросил ридикулус в мрачного Снейпа. Об этом она поспешила забыть. Только не Снейп. Не его опытные нежные губы и профессиональная игра!

— Я думала, что решать такой вопрос нам пришлют кого-то получше актрисы, ну, или хотя бы получше вас…— вытащил из размышлений грубый голос Клэр. Гермиона чуть не вздрогнула. Она подняла скромный, но сильный взгляд и тихо спросила:

— Простите?

— Не расслышали? Я сказала «…получше вас».

От беспардонности Гермиона раскрыла рот. Оскорбление, наглое и прямое, ошарашило её. Она никак не ожидала услышать такое от женщины, так как всегда казалось, что только дети и хамы способны на такое безрассудное, неэтичное поведение. Потому-то всё, что смогла сделать Гермиона, так это спросить:

— Почему?

Клэр, никогда не встречавшая столь нахальную, смелую школьницу, изумил вопрос, но она быстро нашла, что ответить.

— Я думала, что вы просто выскочка и почемучка, но чтобы задавать вопросы невпопад… — она хмыкнула, — и вы лучшая ученица? Бред какой-то… Позовите Макгонагалл.

Но Гермиона не двинулась с места. Она вспомнила, как Снейп на педсоветах хранил спокойствие, как Макгонагалл тактично вела беседу, ощущая раздражение, как сам Дамблдор держал отпор тёплым взглядом. Не вскипать — первый шаг к взрослению, а она именно это и пообещала себе. Стараясь не обращать внимания, девушка покачала головой и спросила вновь:

— Почему? Почему, извольте!

Клэр подарила утомлённый взгляд.

— Ну и? Я должна задать вопрос «Что «почему»?».

— Именно. Почему вы считаете, что имеете право оскорблять актрис и меня? Я пришла помочь вам. Давайте обсудим вашу проблему.