Муж мой - враг мой (СИ) - Ясная Яна - Страница 48

Было почему-то ужасно смешно.

Галерея называлась Соколиной, потому что её огромные окна от пола до потолка были забраны витражами с изображением соколов —  парящих, пикирующих на добычу, сражающихся между собой и горделиво восседающих на скалах. Она опоясывала почти весь четвертый этаж замка Лунь по восточной стороне, и по утрам здесь было особенно красиво.

—  Я не нашла артефакта, отец, —  закончила я свой рассказ.

Мы с его светлостью герцогом Аласским чинно прогуливались под руку, и беседовали.

Вернее, я говорила, а отец —  слушал.

—...словом, за этот месяц я с поисковым артефактом обошла весь Страж. А уж во время ревизии просто не расставалась с ним. И ни разу не ощутила отклика. Хотя бы слабого, эхоподобного! —  Мы остановились напротив витража, изображающего гнездовье белошеих свейских соколов, и я, осторожно погладив знакомый с детства рисунок, призналась, — Я не знаю, что делать, отец.

А за цветным стеклом на тренировочной площадке скакали две фигуры, и даже с высоты четвертого этажа я узнала одну из них.

Значит второй —  Виторик. Лис говорил сегодня...

Я шагнула в сторону, ища, где витраж прозрачнее, но отец понял, чего я хочу, провел ладонью вдоль вдоль окна —  и рисунок растаял, как морозный узор тает от тепла, а стекло обрело хрустальную прозрачность.

Некоторое время мы оба молчали, смотрели, как внизу пляшут два человечка, как танцуют едва видимые отсюда мечи…

Не то чтобы я что-то понимала в развернувшемся передо мной действе.

Мне было просто красиво.

Они мне нравились, оба, мне приятно было на них смотреть, и особое удовлетворение доставляло знание, что они не собираются друг друга убивать.

А что прыгают и звенят железом —  пускай.

Ведь действительно же красиво.

—  Он не обижает тебя, Нисайем? —  осторожный вопрос отца застал меня врасплох.

Настолько, что мне понадобилось время, чтобы вынырнуть из собственнических мыслей, прокрутить мысленно вопрос, который я прослушала, а потом еще несколько мгновений, чтобы сообразить, кого он имеет в виду.

—  Нет, отец, —  кротко опустив очи в пол ответила я, наконец разобравшись, что к чему и расставив мысли по местам.

Было стыдно и неловко, что меня поймали на разглядывании собственного мужа. Теперь его светлость догадается, что это занятие делает меня туповатой...

—  Ниса? —  и я по голосу поняла, что отец нахмурился. А потом осторожно спросил,—  Ниса, тебе там… плохо?

Я растерялась.

Ответить “Да”? Но ведь это будет нечестно по отношению к Алиссандру!

Сказать “Нет, мне там хорошо”?

Ой… Но ведь папа наверняка тогда обидится?

Мысли метались и сталкивались, я почему-то перепугалась и пришла в совершенное замешательство, а потом, словно молния, сверкнуло озарение: слово!

Слово, данное Лисом королю!

Он поклялся, что будет хорошо со мной обращаться!

—  Нет, отец, —  вежливо, но твердо, ответила я, мгновенно приняв решение. — Всё хорошо.

Он смотрел на меня внимательно, испытывающе. Но потом всё же кивнул.

Я же взяла его под руку и повела дальше по галерее, прочь от Алиссандра, потому что… Ну… Просто!

—  Что ж, —  герцог Аласский вернулся к предыдущему разговору. —  Возможно, мы были неправы. Возможно, Вейлероны всё же хранят артефакт Лунь не в Страже. Я дам задание специалистам, пусть думают. Ты же, пожалуй, можешь возвращаться, дитя моё.

Я почувствовала, как каменеет моя рука на отцовском локте, и усилием воли заставила её расслабиться.

—  Астея Пятого в мужья я тебе, пожалуй, всё же не обещаю, —  скупо улыбнулся он, и мне стало немного легче. Всё же чем дальше, тем менее удачной мне казалась та шутка! —  В остальном же всё будет хорошо.

Отец погладил меня по руке, которую я так и не убрала.

—  После того, как правда о твоем даре станет достоянием света, будет большой скандал. Развод на этом фоне несколько теряется, но я бы не хотел, чтобы тебя затронула эты буря. Как ты смотришь на то, чтобы уехать на пару лет? —  он взглянул на меня внимательно, пристально. — Рискин согласна учить тебя по-настоящему. Поедете, посмотрите мир… Если пожелаешь — инкогнито, а если считаешь, что готова встретиться с пересудами лицом к лицу — под своим именем. А здесь за год-другой всё уляжется, появятся новые интересные темы для сплетен.

—  А если не появятся? —  неловко пошутила я.

Каменный пол галереи уходил из-под ног.

—  А если не появятся —  организуем, — вполне серьезно ответил герцо

Я не заметила, когда мы остановились, но когда отец сжал меня в объятиях и притиснул к груди, я растерялась.

—  Не плачь, ребенок, —  попросил он. — Всё будет хорошо! Не сразу, но мы сумеем через это пройти, я никому не дам тебя в обиду.

А я и не плачу, просто.. просто…

—  Папа, я не хочу! То есть, я хочу остаться и еще поискать! —  горячечно зашептала я в шершавую от вышивки ткань камзола. — Ну, это ведь артефакт Лунь! Он же так важен для нас! А если ты перенаправишь поиски… А может быть, я что-нибудь упустила? Нужно просто поговорить с Виториком и Ричем! Может быть, они придумают, где еще нужно поискать!

Объятия отца дрогнули, и стали крепче. А потом он разжал руки, и придерживая меня за плечи, внимательно изучил взглядом:

—  Не ожидал от тебя такой… самоотверженности, Ниса, —  задумчиво обронил он. — Похвальная преданность роду!

Я от души надеялась, что горячие пятна, запунцовевшие на щеках, отец не заметил.

А дальше мы просто гуляли с отцом по Соколинной Галерее, беседуя по душам (вот уж невиданное дело!), и так увлеклись, что спохватилась я только тогда, когда было пора идти переодеваться к обеду.

По чистой случайности, это совпало с тем, что с тренировочной площадки куда-то пропали скакавшие там человечки.

Мы встретили их на главной лестнице: Алиссандр с Виториком поднимались со второго этажа на третий, оба взъерошенные, разгоряченные, они оживленно о чем-то разговаривали, и беседа так увлекла их, что нас с отцом, спускающихся по той же самой лестнице, заметили не сразу.

Виторик смутился, сделал не заинтересованное лицо, и я, совсем недавно сама скрывавшая от его светлости баюшки следы предательской симпатии к врагу, даже посочувствовала братцу ненадолго...

А потом Лис посмотрел на меня.

До сих пор мне не часто удавалось дотянуться до мужа своим даром: чем сильнее маг, тем прочнее его естественная защита от непрошеных гостей вроде меня. А про Алиссандра Вейлерона, которого еще до двадцатилетия прозвали Мечом Предгорий, говорили, что он —  сильнейший маг этого поколения.

А сейчас…

Лис поднял голову, и в первый момент я только подумала, какой он красивый, и внутри сладко и очень по-женски заныло, а потом… нахлынуло.

Любование, нежность, восхищение.

Эмоции и ощущения Алиссандра отличались от моих так же, как ровный и сильный поток отличается от ярких, резких мазков и бликов.

Желание.Чужое жаркое чувство, похожее и непохожее на мое собственное, подобное уверенному пламени —  на которое охотно откликнулся мой собственный своенравный, но трепетный и жадный огонек.

Голос Вейлерона, обращенный к моему отцу, был прохладно-благожелательным, даже слегка скучающим:

—  Благодарю вас, тэйр Вольтур, дальше мы сами. Дорогая, позвольте сопроводить вас в ваши покои.

И по лицу его уж точно нельзя было сказать, что именно он сейчас чувствует.

Я реверансом поблагодарила отца за компанию, и с кротким послушанием протянула руку мужу.

Надеюсь, по мне сейчас тоже нельзя сказать, что у меня дрожат ноги и кровь стучит в ушах…

К покоям меня сопроводили. Что интересно —  действительно, к моим.

И, оказавшись внутри, я могла бы, конечно, дернуть сонетку, призвать Анабель, и начать ритуал переодевания к обеду (после которого мы покинем Лунь, оба покинем, а могла бы и остаться), но…

Время еще дозволяло, а за дверями в ванную, как я не слышала, но точно знала, принимал водные процедуры главный враг всея герцогства Аласского, Алиссандр Вейлерон.