Семнадцатая осень после конца света (СИ) - Старых Зоя - Страница 15

- Ну и жрет твоя птичка!

- Пускай, - отмахнулся Винсент. – Недолго осталось.

А ведь и впрямь оставалось совсем недолго. Священники, допустим, если ехали они из Второго Вавилона, в три дня добрались бы до Последнего хутора, еще денька четыре, ну пять, понадобится им, чтобы доехать до Крайней деревни. Значило это, что если не завтра, то уж послезавтра точно подоспеют, и с Аркано придется распрощаться. Слава богу, твердил себе шериф.

Кашу он так и не доел, скользкая и давно выстывшая, она в горло не лезла, да  и не было никакого аппетита. Винсент чувствовал, как сползают штаны, когда он встает – за три дня исхудал, как от затяжной болезни.

- А все-таки подумай, - подначивал Яков, протягивая ему обернутый шкурой котел с кашей.

- И думать нечего, - отмахнулся шериф. –Скорей бы уж его забрали, честное слово. В избу не зайдешь.

И тут понял, что сболтнул явно лишнего. Старый Яков скривился лисом, кивнул слишком поспешно и вспомнил, что на кухне у него что-то давно выкипело и теперь горит. Винсент распрощался с трактирщиком в еще более поганом настроении, чем было то, с каким он явился завтракать.

Ночью за Джерри присматривал Аркано, а шериф, которому пришлось полдня до этого вместе с еще двумя удальцами ловить сбежавших в Пустошь свиней, пытался спать. Проспал часа два на полатях, неудобно свернувшись. Не с таким ростом ютиться там, где и Джерри-то уже не уместится, потому что изрядно подрос. Когда потрогали его за плечо, шериф уже не спал, а лежал в полудреме, явственно ощущая, как наливается болью усталая и нисколько не отдохнувшая в такой позе спина.

- Не нужно тут спать, - тихо сказал Аркано и снова дернул его за плечо.

Мысль о том, что он свалится с полатей на миниатюрного не только в сравнении с ним арестанта, Винсента не позабавила, потому что в этот момент он спросонья пытался понять, что могло стрястись.

- Идите на мою лавку, вам вредно спать, сложенным пополам, - настоял Аркано.

Винсент хмыкнул.

- Я тоже зачислен в пациенты?

- В тяжелые. Мне тут, видите ли, поработать захотелось напоследок, - отозвался доктор. – Слезайте, шериф, хватит упорствовать. А то еще денек, и скрутит вас уже окончательно, как тогда? Я бы распрямил, но к тому времени меня уже вздернут, думаю.

Винсент поворчал, да скатился с печи, похихикивая над тем, что шериф попал в собственную камеру. Мысли, что Аркано закроет камеру и сбежит, посещали периодически, но почему-то исключительно в форме шутки. Арестант устроился неподалеку с кружкой отвара, который ему удавался значительно лучше, чем Винсенту.

- За Джерри уже можно не беспокоиться, - сообщил он. – Можете расслабиться.

- Не могу почему-то, - разоткровенничался Винсент. – У меня еще проблемы есть. Ты ведь в курсе, что скоро приедут твои друзья священники?

- Разумеется. К этому все и шло.

- И что делать будем?

- Шериф, давайте ничего делать не будем. Что вы можете для меня сделать хорошего, так это лично не затягивать на моей шее петлю. Остальное, увы, не в вашей власти. И не нужно. Наверное, это прозвучит банально, но я пожил достаточно, и это уж точно не последняя моя жизнь. И вряд ли еще какая-то будет столь паскудной, даже если я перерожусь в летающего волка.

- Угу, - вздохнул шериф. – Замечательно просто.

Это смирение было омерзительнее всего. Аркано, казалось, ждал казни  разве что не с радостью. А может, так и было. Совсем не похоже на… Шериф бы предпочел, чтобы арестант удрал, ей богу, он оставлял ему шансы, и не единожды. То, что Аркано ими не воспользовался, и бесило, и заставляло уважать еще сильнее после каждой упущенной возможности.

- Знаешь, откуда у меня Джерри взялся? – решился Винсент, уверившись, что только эта история сможет переубедить упрямого доктора в его спокойном желании умереть на виселице.

- Не нужно, - мягко оборвал его Аркано. – Отдыхайте, шериф.

- Ты сдохнуть хочешь? Так сильно? – зарычал Винсент, которому меньше всего теперь хотелось отдыхать.

- Можно и так сказать, - в темноте не было видно, но шериф был уверен – арестант улыбчиво щурился, а глаза, наверняка, вовсе не веселые. Аркано был безумен, в этом сомнений уже не оставалось. Разум сохранился в этом поехавшем мире только у шерифа Крайней деревни.

- Ладно, - согласился Винсент. – Как знаешь. Только если родишься летающим волком, не таскай из моей деревни телят, не то я лично всажу тебе пулю в задницу.

- Если узнаете, конечно, - миролюбиво согласился Аркано. – К тому же, я стану вегетарианцем.

Шериф расхаживал по избе, поочередно сверля взглядом то арестанта, то своего помощника. Оба они спали. Джерри, в отличие от предыдущих дней, не метался в жару, а спокойно посапывал, иногда подгребая под щеку подушку. Аркано неподвижно вытянулся на топчане и выглядел почти мертвым.

Пока – только почти.

Шерифу оставалось только скорчиться на полатях, но каждый раз, останавливаясь у печки с намерением наконец-то отдохнуть, он вспоминал предупреждение Аркано и почему-то тут же передумывал. Начинал ходить снова, будто бы не ныли перегруженные за день мышцы.

Винсенту было плохо. Хотелось разговаривать, да хоть с вороной кобылой, не худший, кстати, собеседник. По крайней мере, от кобылы не стоило ждать подлостей, она не могла сдать священникам, хотя шериф уже и этого не очень боялся.

На худой конец годился Яков, и совсем не годился староста, чей дом Винсент мог видеть, прошагивая через открытую камеру мимо окна. Пару раз останавливаясь, прислушиваясь к дыханию арестанта. Или его отсутствию.

Как будто он опять впал в транс, такой же, в каком его привезли.

Сколько шериф знал Януша и Джо, издеваться над пленниками те не любили. Даже когда требовалось. А в крайнем случае Джо, до Этого бывший водителем автобуса, осаживал озлобленного из-за жутким образом искривленной спины Януша. Янушу было под тридцать, Джо – к шестидесяти.

С Джо бы Винсент, наверное, тоже смог поговорить. Если бы точно знал, что именно начнет рассказывать. Насколько глубоко зароется. И Джо, пожалуй, даже смог бы дать дельный совет. Потому что шериф, несмотря даже на прожитые полвека, не находил в житейской мудрости утешения, а мораль давно никто не спрашивал – слишком уж не вписывалась она в нынешние законы. И это еще при том, что Винсент считал: мир все-таки не обречен, напротив, он очистился и обновился, и рано или поздно священники, похоже, последние пережитки давно ставшей призраком цивилизации, отомрут, уступив место более…  более КАКОЙ власти?

С некоторых пор Винсент, шериф Крайней деревни, перестал говорить о политике, хотя раньше, будучи неплохо подкованным в этом противоречивом предмете, не без удовольствия отстаивал свое мнение в шумных спорах со старостой и ему подобными. Пара-тройка обоснованных примеров из мировой истории обеспечивали шерифу безусловную победу и обильную еду. Пить – он не пил.

С того времени, как шериф начал составлять историю пост-апокалиптического мира, хвалиться своими знаниями к месту и ни к месту он перестал. Потому что чем больше собиралось у него информации, тем больше хотелось, и уже недалеко были запретные территории – и в прямом смысле, и в переносном.

Скоро он докопается до истинного устройства вещей в нынешнем мире. А это не всем и не всегда нравится. Одно дело, если бы речь шла только о голове. Пускай. Но кто, если не он, может быть, последний по эту сторону пустоши дипломированный историк, составит хроники?

Про научный труд не знал, естественно, и Джерри.

Интересно, а что бы сказал Аркано? Они ведь, в самом деле, очень похожи в своем упорстве. Каждый до сих пор занят своим делом, нравится это нынешней власти или нет. И признайся шериф в своей маленькой слабости, болтаться ему на виселице рядом с не желавшим прекращать лечить доктором. Тогда все зря.

Поэтому Винсент старался быть осторожнее.

Старался отделять науку от людей, пусть его наука, как и медицина – она о людях. О таких, как он сам, пусть и не в первую очередь, о таких, как Рэй Аркано. Кто знает, не достанется ли ему лет через пятнадцать абзац-другой в житиях святых. О таких, как отец Кристобаль Куэрво Аманесьо, прозванный за манеру одеваться и вторую фамилию Вороном. Даже о бандитах, чьи имена шериф терпеливо вносил в хроники, вычеркивая по мере того, как они встречались с отцом Аманесьо или иным ревностным блюстителем порядка.