Хорошая (ЛП) - Уолден С. - Страница 39

— Глубокий вдох, — сказала Луана.

Глубокий вдох? Эвери не шутила. О Боже мой, я сейчас умру…

Один рывок и одно очень громкое ТВОЮ МАТЬ!

— Знаю, — захихикала Луана, и подула на мою вагину. Она подула на неё. И это было так хорошо.

— Ещё два раза плохо, а потом хорошо, — объяснила она.

Ещё два раза плохо продолжало крутиться в моей голове, пока она вырывала волосы с другой стороны, и основную часть волос на лобке. Она прижала руку напротив моей вагины и быстро подула. Я подумала, что должна бы ощущать смущение из-за её руки, прижатой между моих распахнутых ног, но это приглушало боль, и я не хотела, чтобы она останавливалась. Я потела, лёжа на бумажной простыне. Ощущала, как моя спина источает жар, словно печка.

— Хорошая девочка, — сказала Луана. — Теперь лёгкая часть.

— Как долго вы этим занимаетесь? — выдохнула я.

Она улыбнулась.

— Мне тридцать три. Я делаю эпиляцию с четырнадцати.

— Четырнадцати?!

Она снова захихикала и вернулась к работе, вырывая остатки заблудших волос. Я даже и не чувствовала этого. Она использовала лупу и пинцет, чтобы удалить несколько тонких волосков. Пока она работала, она объясняла гигиенические и сексуальные преимущества восковой эпиляции. Я ничего из этого не поняла. Ещё она объяснила, как мне нужно ухаживать за кожей. Этой части я тоже не разобрала, начиная со слов, что звучали смутно похоже на Неоспорин и мягкий пух.

После, она нанесла на меня детскую присыпку. Я отметила, что в этом было что-то до странности эротичное, и внезапно осознала, почему Эвери была извращенкой. Она никогда не вдавалась в детали, рассказывая о Гэвине, но каждый раз, когда она проговаривалась, это всегда было вопиюще. Теперь я поняла. Она делала восковую эпиляцию. Вот что случается с девушкой, когда она делает эпиляцию. Она становится…сексуальной.

— Ладно, теперь перевернись, — скомандовала Луана.

— Что?

— Перевернись, — повторила она, размахивая руками.

О, Боже мой.

— Нет, мне и так нормально, — ответила я.

Луана захихикала. Снова.

— Все будет хорошо. Мы сделать красиво с обратной стороны.

Сделать красиво?

— Эм…

— Твой муж понравится, — объяснила Луана.

— Я не замужем.

— Твой парень понравиться.

— Я…он…эм…нет.

Луана призывала меня и тянула за руку. Я перевернулась, потому что не знала, как спорить с тем, кто не очень-то хорошо говорил по-английски. Неистовая тряска головой похоже не помогала с переводом, и она выглядела так, словно не отпустит меня, пока не покроет меня воском между ягодиц. Когда я переворачивалась, всю бумажную простынь я оставила на себе. Было весело отрывать её от моего потного тела.

— Пожалуйста, Луана, — прошептала я. Клянусь, я была готова расплакаться.

— Разведи, — послужила мне ответом ее бодрая реплика.

— Я не могу. Я не могу это сделать. Никто и никогда не видел меня так близко и так лично.

— У тебя милая попка! Давай сделаем лучше. Теперь разведи.

Ладно. Женщина едва говорила по-английски, и всё же при этом она знала слово попка?

Если отбросить в сторону чувство, как будто я обделалась, воск был не так уж плох. Спустя две секунды это закончилось, а потом Луана нанесла ещё детской присыпки.

— Ты смотреть, — сказала она, когда я села на столе, ощущая себя совершенно разбитой.

— На что?

— Смотреть, смотреть!

— На мою вагину?

Луана рассмеялась.

—Ты такая глупышка. Смотреть, какая ты красивая.

Я взглянула на себя, мне было страшно делать это, пока она вырывала мне волосы. И я ахнула. Ничего не было. Ничегошеньки. Ноль. Пусто. Совершенно лысо и открыто.

— Видеть? Красиво, — произнесла Луана и похлопала меня по бедру.

Я слабо улыбнулась и позволила ей поцеловать меня в щеку, а потом она сказала, что ждёт меня в холле для оплаты.

— Ну как? — спросила Эвери, когда мы выходили.

— Ты стерва.

Эвери расхохоталась.

— Слушай, если бы я тебе всё рассказала, ты бы ни за что не согласилась пойти.

— Чертовски верно! — огрызнулась я.

— Ты могла сказать ей нет, — ответила Эвери.

— Я пыталась. Я. Пыталась. Эта женщина едва говорит на английском. И она умеет лишь хихикать.

Эвери открыла машину и забралась внутрь.

— Кейденс. Ты будешь счастлива, что перевернулась.

Я покачала головой, дергая ремень безопасности и засовывая его на место.

— Полегче с моей крошкой, пожалуйста, — сказала Эвери.

— И что это значит? Что я буду рада, что перевернулась?

Эвери улыбнулась уже хорошо мне знакомой озорной улыбкой.

— Слушай, всё, что я хочу сказать – это то, что мужчины нашего поколения гораздо более склонны к…экспериментам. И я уже узнала, что экспериментировать – не так уж и плохо. На самом деле, это может быть даже довольно приятно.

— О. Боже. Мой. Я этого не слышу, — ответила я. — Тебе восемнадцать! Ты совсем ребенок! Чем ты занимаешься, анальным сексом?!

— Во-первых, я не ребенок. Я взрослая женщина. Уясни. Во-вторых, я ничего не говорила об анальном сексе. Я сказала, что экспериментирую, — уточнила Эвери.

— Ага, что означает, что ты занимаешься анальным сексом.

Эвери пожала плечами.

— Ладно.

— Ладно – значит да, ты занимаешься анальным сексом? — не унималась я. Это было увлекательно и отвратительно и…увлекательно. Действительно чертовски увлекательно.

— Ты не заслужила деталей, сестрёнка. Прости, — ответила Эвери с самодовольной улыбочкой.

— Ладно. Плевать. Мне совершенно всё равно.

— Тебе совсем не всё равно.

— Ты права. Мне абсолютно не всё равно! Пожалуйста, расскажи мне, Эвери. Я до смерти хочу узнать, — умоляла я.

— Я чувствую себя так, как будто развращаю тебя или ещё что.

— Так и есть, но мне плевать. Мне просто необходимо узнать об этом, потому что мой мозг отказывается верить в это.

Эвери издала протяжный вздох и кивнула.

— Ладно, первое и самое важное – смазка.

***

Сегодня я надела юбку не в качестве приглашения, но он воспринял её именно так. И как вызов. Я подумала, что он из ума выжил, но потом заподозрила, что мистер Коннели мог осуществить своё безрассудство изощренным, продуманным способом. Невозможно для других, но он мог.

Все работали в парах или маленьких группах последние пятнадцать минут урока, и класс был наполнен приглушенными разговорами и смешками. Я осталась на своём месте, так как никто не вызвался работать со мной. Мистер Коннели несколько раз обошёл класс перед тем, как подойти к моей парте и уронить мою тетрадь на пол прямо перед моими ногами. Он наклонился, чтобы поднять её, сев на корточки, и у меня ушло всего несколько секунд на то, чтобы раздвинуть ноги, чтобы он смог взглянуть на мои трусики. Я всецело виню в этом бразильскую эпиляцию. Мистер Коннели встал и протянул мне тетрадь.

— Прости, Кейденс. Я неуклюжий, — произнес он и двинулся к группе позади меня.

Я прямо-таки чувствовала, как кровь прилила к моим щекам. Я уже тысячу раз краснела из-за мистера Коннели, но этот раз был невыносимым. Моё лицо буквально болело, и я и знать не желала, насколько пунцовой была. Я сосредоточилась на своём дыхании, и перечитывала сводную таблицу в учебнике по математике снова и снова, пока сухость материала не обесцветила моё лицо.

Прозвенел звонок, и я вскочила.

— Кейденс, у меня письмо твоим родителям, — сказал мистер Коннели. — Задержись на минутку.

Я остановилась перед его столом, пока остальные ученики не вышли. Он сел и оглядел меня.

— Подойди, — сказал он. Я подошла и встала прямо перед ним. — Ты была очень шаловливой, знаешь ли.

Моё сердцебиение ускорилось.

— Ты показала мне свои маленькие розовые трусики в классе, зная, что я с этим ничего не могу поделать.

Я не могу дышать.

— Думаю, тебе нужна порка, Кейденс. За то, что ты была такой плохой девочкой.

— Мистер Коннели!

Он усмехнулся.

— Ладно, что же тогда? Ты была непослушной. Я не могу позволить тебе уйти отсюда безнаказанной.