Червонный король - де Рамон Натали - Страница 27

— Подождите, мадам Рейно, не расстраивайтесь. — Маршан поднялся со своего кресла и панибратски похлопал Марту по плечу. — Я вам его сейчас покажу, фото есть в альбоме про шестисотлетие Парижской гильдии серебряных дел.

Надеюсь, милым дамам будет о чем поболтать в мое отсутствие?

— Конечно, дорогой! Я расспрошу у мадам Рейно, как и когда нашли сервиз, а потом все расскажу тебе, чтобы не задерживать нашу гостью. У писателей так мало времени на светскую болтовню. Еще лимонаду, мадам Рейно?

— Благодарю вас, мадам Маршан. — Марта улыбнулась и проводила взглядом будущего молодого папашу, скрывшегося в недрах квартиры. — Достаточно.

— Так все-таки сервиз найден или нет, мадам Рейно?

— Найден. — Марта безмятежно отпила из своего кубка, лимонад сейчас не показался ей безумно кислым.

— Его уже вернули мэтру Ванве? В газетах ничего не было об этом.

— В газетах вы вскоре прочтете о свадьбе дочери мсье Ванве, сервиз будет свадебным подарком. Впрочем, вас же наверняка пригласят, вы ведь знакомы.

— Да, да... — Жаннет, задумалась. — Жених Софи, как же его зовут? Ах да! Анри. Очень милый, вполне светский молодой человек.

— Вероятно, мадам Маршан, вы давно не виделись с Софи. У нее совсем другой жених.

— Кто же?

— Сотрудник моего мужа. Небезызвестный вам Виктор Пленьи. Кинокадры свадебной церемонии также войдут в пилотную серию будущего сериала о похищенных и возвращенных хозяевам сокровищах. Ну, естественно и кадры передачи сервиза законному владельцу в присутствии представителей властей, полиции....Дорогая мадам Mapшан, что с вами? Воды? — Какая же я жестокая, мерзкая тварь, ругала себя Марта, зачем я издеваюсь над ней так изощренно? Она ведь может выкинуть до срока, и я буду винить себя всю оставшуюся жизнь. Ведь ее малыш не виноват ни в чем! — Открыть окно? Помочь прилечь? Вызвать врача? Жаннет, успокойтесь, полиции пока ничего не известно, я затем и приехала...

— Говорите, что вам нужно, и убирайтесь!

— Ровным счетом ничего, я просто хотела предупредить вас!

— Я вам не верю! Вы все ненавидите меня!

Что я вам такого сделала?! Почему вы все так ненавидите меня?!

Марта хотела было сказать, что Жаннет натворила немало и причин для ненависти наберется не на один том, но внутри Жаннет страдал невинный, еще не рожденный ребенок. Крошечные ручки, ножки, сердечко... Он не должен расплачиваться за грехи своей стервы-мамаши!

— Умоляю, Жаннет, успокойтесь! Ради вашего будущего ребенка! Выпейте лимонаду, возьмите себя в руки. Сейчас вернется ваш муж, я попрощаюсь и уйду. Но как поведет себя невеста Виктора, я не знаю.

— Уговорите, умолите ее! Я не виновата! Меня шантажировали! Я вам все скажу!

— Жаннет, я прошу вас успокоиться! Я не следователь, мне все равно, кто вас шантажировал. Успокойтесь, прекратите рыдать, подумайте о малыше.

— Меня шантажировал Анри! И в Альпах, и месяц назад! У него куча моих фотографий...

— Замолчите! Ваш муж услышит!

— Не услышит. Библиотека на другом этаже. — Жаннет со стоном вздохнула, кашлянула пару раз, а потом без малейшего стеснения шумно высморкалась прямо в подол домашнего платья. — Вы любите Матисса? — уже совершенно спокойно спросила она.

— В смысле? — не поняла Марта; Жаннет ошеломила ее своим переходом из одного состояния в другое.

— Возьмете любого, — она показала рукой на двух небольших, размером с книгу, но очень выразительных Матиссов, — и сделаете так, чтобы никакого скандала с полицией не было.

— Вы уверены, что я смогу?

— Сможете, потому что я сделаю так, что деньги за Пикассо получит проект вашего напыщенного толстяка Жюля. Вы же за этим пришли, на Матисса-то вы явно не рассчитывали?

— А теперь рассчитываю, — оскорбилась Марта и к Матиссу в придачу получила маленькую постельку Дега в лимонных тонах.

Глава 24, в которой Марта довезла меня до самого дома

Заботливая Марта довезла меня до самого дома, но я не стала подниматься сразу в свою квартиру, а, дождавшись в подъезде, когда за углом скроется ее машина, молнией метнулась через дорогу в кафе.

Я испытывала такой голод, как будто не ела несколько лет; от запеканки Марты, потрясающей, безусловно, в моем организме не осталось даже воспоминаний, а соки, коньяк и персики только разожгли аппетит. И на какое-то время мне не составило труда не думать ни о чем, кроме процесса поглощения пищи.

Моя мама считает, что у меня здоровая крестьянская психика, поскольку в моменты отчаяния я зверски хочу есть, а вовсе не испытываю к еде отвращения, как было бы положено утонченной творческой натуре. Я постеснялась признаться в этом мадам Рейно.

Дома я содрогнулась от беспорядка в собственной квартире. Конечно, можно бы обойтись малым: убрать постель и сложить диван к приходу Марты, все равно во вторник придет мадам Сифиз и наведет чистоту, но сегодня всего лишь пятница, а я вряд ли сумею пережить выходные в таком безобразии. Тем более что и моим мыслям — даже после основательного подкрепления сил половиной блюд из меню кафе напротив — до гармонии все равно далеко. Хорошо хоть частично побеждена распроклятущая лестница, но и без нее проблем достаточно: сервиз, комиссар Лавузье, Маршан, Анри, Виктор... Марта велела думать о Викторе... Нет уж, сейчас я буду думать только о внешней гармонии, тогда и внутренняя придет сама собой! Я смогу спокойно сесть за компьютер и заняться делом.

Я решительно покидала постельное белье и кухонную скатерть в стиральную машину, восстановила гармоничный вид дивана, включила пылесос, и мне сразу стало легче от предвкушения будущей чистоты и порядка вокруг. Мой бывший, Норбер, всегда подтрунивал над моей любовью к внешнему порядку. Он считал это явным признаком отсутствия таланта. По его мнению, гений на то и гений, чтобы быть выше буржуазных предрассудков, уборки квартиры в том числе. А я не могу сосредоточиться ни на чем, если вокруг бардак. Для сосредоточенности мне нужна внутренняя гармония, а она не наступит, если не будет внешней. Нет, естественно, когда внутренняя гармония у меня есть, до внешней мне действительно нет никакого дела, но когда ее нет!..

Особенно благотворно на меня действует процесс мытья плиты. Собственно говоря, она и так чистая — я же практически ничего не готовлю, а кофе варю в кофеварке, — но почему-то именно ее белая эмалированная поверхность и серебристые грибки конфорок умиротворяют меня больше всего.

Но сейчас эта белизна вызвала из моей памяти белоснежные Альпы и, соответственно, Анри... И Жаннет! Неужели Марта действительно права и между ними уже что-то было? Недаром ведь Жаннет так самоуверенно добивалась его, как будто имела на то какое-то законное право! Даже Маршан заметил и в полушутку предложил мне составить клуб разбитых сердец.

А ведь обычно супруги ничего не замечают!

Допустим, они еще не состояли тогда в официальном браке, как и мы с Анри. Значит, я напрасно не придала этому значения? Значит, они уже были в сговоре и, пока мы там катались на лыжах и играли в карты, ее щуплый братец с приятелем грабили отцовскую квартиру? Боже мой! Но ведь и Маршану в таком случае тоже очень опасно держать при себе в качестве жены эту воровку.

А вдруг... У меня опять похолодела спина.

Вдруг они действовали с его ведома? Как это так, что ни с того ни с сего Маршан оказался в том же отеле?.. Но Анри! Как он мог?! А как я могу подозревать его? Пытаюсь оправдать собственное распутство?

Я с ожесточением терла ни в чем не повинную плиту. «Думайте только о хорошем, — сказала Марта, — например, о Викторе». Не хочу я думать о Викторе! Не хочу! И, как нарочно, я совсем отчетливо опять увидела его фигурные призывные губы, круглые карие глаза под девичьими ресницами, растрепанные светлые кудри: «Мы свободные люди, я люблю тебя, ты любишь меня»...

И тут зазвонил телефон. От волнения я неловко схватила трубку мокрыми руками и услышала лишь протяжные гудки. Кто бы это мог быть?