Я Т М 2 (СИ) - Звездная Елена - Страница 33

Министр инопланетных дел Ятори господин Натуэро, гаэрским владел плохо, несколько лучше на нем говорила его жена, посему их сторона в принципе полагалась на специалиста от Гаэры, то есть меня. Я же, просмотрев биографию министра, пришла к выводу, что выражаться он, вероятнее всего, будет на классическом яторийском с обилием поговорок, в которые на Ятори вкладывали так много смысла.

Спустившись на лифте на первый этаж, промчалась по внутренним коридорам, выскользнула через служебный выход и заняла свою позицию слева от гаэрского министра инопланетных дел миссис Эвертан. Женщина существенных лет кивнула, в знак приветствия, и принялась делать то, что делали мы все в наиболее напряженные моменты — успокоительно дышать. Четыре вдоха через нос, задержка на семь секунд, четыре выдоха через рот. Министр нервничала. Кроме как дыханием она это никак не выразила — и сама миссис Эвертан и вся ее команда были специалистами высшего уровня, но они ко всему прочему были и S-класс, а значит, нервозность объяснялась тем паршивым предчувствием, которое давало им виртуозное владение интуицией.

— Будет сложно, — вспомнив, что я не отношусь к элитным войскам, предупредила министр.

Честно говоря – иногда это подвыбешивало, это их «будет сложно», подразумевающее, что сложно будет мне. Не им, потому что они S-класс, а мне, потому что я… никто. И вот что безумно обидно — тот же Удав с его сверх высоким статусом Титан, относился ко мне как к равной, а S-класс нет. И мне иногда очень хотелось высказать этой «элите» все, что я думаю по их поводу. Вообще все. Начиная от того, в каких операциях я лично участвовала, заканчивая тем далеким пешим маршрутом, куда бы я их с удовольствием послала. С превеликим удовольствием!

Но в этот момент открылись двери.

И я поняла, что S-класс это действительно S-класс, в экстремальных ситуациях они способны мгновенно собраться и подстроиться под ситуацию, а я… нет. Я абсолютно нет! Потому что, когда двери распахнулись, в зал вошел вовсе не ожидаемый всеми нами министр Натуэро. Нет… Никакой осторожной поступи невысокого седовласого яторийца не наблюдалось, в зал уверенно шагнул сам первый министр Ятори… и мое сердце перестало биться.

Мир…

Мир рушился, разлетаясь на сверкающие осколки, а я смотрела на Акихиро Чи Адзауро в черном современном костюме, уверенного, сильного, несгибаемого, и… поддерживающего робкую похожую на летящий цветок сакуры девушку, у которой все еще были распущены волосы, черные, гладкие и струящиеся до пояса, а значит, она еще не была женой, но в традиционной заколке, не имелось ни единой лилии, а значит… она больше не была невинна. Они спали вместе. Они уже спали вместе.

Мне захотелось сдохнуть.

Прямо там, прямо на этом месте, рухнуть вниз, не сдерживая крика и сдохнуть… Потому что вся моя жизнь в единый миг потеряла смысл.

Исинхай сказал, что Чи женится, я знала об этом… но одно дело знать, и другое видеть, как он поддерживает ту, что отныне будет рядом с ним, ту, которой можно к нему прикасаться, ту… которой повезло больше, чем мне.

Ту, с которой он уже спит и не скрывает этого.

«Мисс Рид, взяла себя в руки. Живо!» — прозвучал в наушнике голос Барбары Тейн.

S-класс… сверх сильный S-класс… Как объяснить тем, у кого искусственно атрофировано чувство любви, что ты готова перестать дышать, просто вот сдохнуть, потому что его руки поддерживают другую. Его руки прикасаются к другой. И ты точно знаешь, что его губы целовали другую…

И хочется застрелиться, прыгнуть в самую глубокую бездну, сгореть в пламени взорвавшегося корабля, все что угодно… только бы не ощущать, как тебя рвет изнутри эта боль!

«Мисс Рид, КОНТРОЛЬ!» — Барбара, помимо доступа к видеосвязи, имела так же доступ к физическим показателям моего тела. И если внешне я могла выглядеть отрешенно, о том, что мое сердце больше не бьется, она все равно знала.

Как я все равно же знала, что Чи почти женат. Я знала! Знала же… просто Исинхай не сказал насколько красива сестра императора. И вот я смотрю на ту, которой так повезло быть рядом с лучшим из всех мужчин во Вселенной и не могу понять, как можно быть настолько красивой? Как? От нее невозможно было отвести глаз — юная, хрупкая, нежная, с идеальной молочной кожей, легким естественным румянцем на щеках, огромными карими глазами, как у лани, маленькими розовыми губами идеальной формы, с идеальным овалом лица, аккуратным носиком, длиннющими ресницами… Она была как цветок. Как прекрасный распустившийся цветок — красивая, влюбленная и… счастливая.

Это стало последним ударом, последним гвоздем в мой гроб – она была счастливая. Счастливая настолько, что, несмотря на традиции Ятори, требующие сдержанности и выражения лишь покорности, даже скованная этими традициями – она светилась счастьем. Просто светилась, а я…

«Дерсенг тебя подери! Мисс Рид, давайте обойдемся без обмороков!» — Барб психовала, но все ее слова для меня были лишь фоном, раскатами отдаленного грома в моей личной трагедии, где я тупо подыхала.

Моей личной трагедии… моего личного конца света… моего падения…

«МИСС РИД!!!»

Орать полковник Тейн действительно умела, и я, вздрогнув, заставила себя перестать рассматривать ту, которой в отличие от меня повезло в этой жизни, посмотрела на Чи… и вдруг поняла, что мы разделили ее на двоих — эту боль.

Он узнал меня сразу.

С первого взгляда. Едва прошел в середину зала, к встречающей его министру Эвертан, и застыл, глядя на меня. Он смотрел на меня все то время, пока я рассматривала его невесту.

И сейчас, когда наши глаза встретились… Мир окончательно рухнул.

Мне казалось, я сумела собрать себя по осколкам, склеить свою оказавшуюся такой хрупкой психику, как склеивают разбившуюся хрустальную вазу… мне казалось, я вырвалась, перешагнула, прошла этот этап…

Я ошибалась.

Боль никуда не делась – она затаилась, спряталась как змея под камнем, заползла в душу и просто ждала удобного момента, чтобы ударить сейчас, ударить с такой силой, что я онемела от боли, не в силах произнести и слова, не в силах пошевелиться, не в состоянии управлять своими чувствами, разумом, мыслями…

И, казалось бы, сейчас, когда я отчетливо прочла в черных глазах Чи отголосок собственной боли, мне должно было бы стать легче, но не стало. Лучше бы он был счастлив. Лучше бы он светился от счастья как та, что держалась за его локоть. Лучше бы…

Но наша вселенная рушилась одновременно.

Моя, едва собранная по осколкам, и его — казалось бы, монолитная, с невестой, высоким положением и прекрасными перспективами как в будущем, так уже и сейчас. Он должен был бы быть счастлив, но я смотрю в его глаза, и вижу то, что ощущаю сама — безнадежность. Глухую, полную тоски и осознания, что лучше уже не станет — безнадежность.

Это и отрезвило.

Я не хотела, чтобы ему было больно. Все что угодно, любую боль я готова была выдержать сама, но он… я не хотела, чтобы ему было больно.

И это был мой выбор — шаг от любви до ненависти, сделала я.

И реальность начала накатывать волной, вспышками камер, словами министра Эвертан, которые я должна была переводить… Одна маленькая проблема — я онемела от боли. Слова перевода, они застряли где-то в горле горьким комом, но отчаяние… я познала слишком много его граней, чтобы не суметь справиться сейчас.

Бывало и хуже, Кей, бывало и хуже. Ты сильная, ты выдержишь.

Поклон, традиционный, яторийский, и я начинаю переводить тому, кто в переводе не нуждался — Чи превосходно знал гаэрский. Но едва ли взглянув на министра, он глухо произнес на яторийском:

— «Легко соблюдать этикет, когда сыт».

Я могла бы сдержаться, но не стала, и все так же глядя в пол, все в той же позе почтения, тихо ответила на яторийском же:

— «Невеста и флайт, чем новей, тем лучше».

И выпрямившись, с вызовом посмотрела на него.

Я видела как мгновенно и угрожающе сузились его глаза, как на хищном лице отчетливо проступили желваки, я помнила о том, что переводчик суть — инструмент, мне в принципе полагается молчать и только переводить, но… я не хотела, чтобы ему было больно, так же больно как мне, и потому нанесла второй удар, произнеся на языке которому меня обучил Исинхай, и который как оказалось Чи превосходно знал.