Лунное сердце - де Линт Чарльз - Страница 6

В центре квартала, занимаемого Домом, тоже был парк, только недоступный для посетителей, и о его существовании знали очень немногие. Дом Тэмсонов относился к тем достопримечательностям Оттавы, на которые обращают внимание только приезжие. Местные жители даже не глядели в его сторону. Сад за стенами Дома занимал четыре акра. [11] В нем росли березы, дубы и кедры, несколько яблонь и ягодных кустов, а также можжевельник, хорошо ухоженные боярышник, сирень и розы, здесь же был огород и множество цветущих растений.

За всем этим любовно ухаживал живущий в Доме садовник по имени Теодор Берчин, который настаивал, чтобы все звали его Фред. Это был высокий неуклюжий человек, напоминавший Дон Кихота, с непокорной гривой седых волос и подкрученными вверх усами. Шея у него была тонкая, как у аиста, руки и ноги тоже тонкие, его отличала склонность сражаться с собственными ветряными мельницами, в том числе со всеми, кто не оказывал его растениям должного уважения, которого они, по его мнению, заслуживали. Часто видели, как он подстригал кусты и при этом извинялся перед ними.

Сад поражал тех, кто попадал в него впервые, тем, что казался гораздо больше, чем был на самом деле. Один только Фред знал его досконально. Дорожки сада сходились в центре возле заросшего травой невысокого холма, где бил фонтан, окруженный скамейками, словно король придворными. Скрытые в зелени статуи – гномы, нимфы и сказочные звери – выглядывали из листвы или внезапно возникали за поворотом дорожки, пугая гостей, ранее здесь не бывавших.

Сара выросла в Доме Тэмсонов. Ее родители – сестра Джеми Джиллиан и ее муж Джон Кенделл – владелец крупнейшей телекоммуникационой компании – погибли в автомобильной катастрофе, когда Саре было шесть лет. В их завещании указывалось, что девочка должна остаться на попечении дяди. Когда первое потрясение от их гибели и от того, что они доверили ему Сару, прошло, Джеми приступил к своим новым обязанностям, как обожающий отец.

Годы шли, и отношения дяди и племянницы развивались, пройдя несколько этапов, – сначала это была привязанность дочери и отца, осложнявшаяся трудностями переходного возраста Сары и последовавшим за этим ее стремлением познать самое себя, и постепенно эти отношения стали такими, как теперь. Теперь Сара и Джеми были добрыми друзьями. У него всегда находилось для нее время – по собственному детству он знал, как это важно. Его отец Натан, овдовевший вскоре после рождения Джиллиан, не жалел времени, чтобы заняться детьми. При этом он знал, когда лучше оставить их одних, давая им возможность действовать самостоятельно. И, воспитывая Сару, Джеми неизменно следовал примеру своего отца.

Оставшиеся в живых Кенделлы – брат отца Сары Питер и старшая из женщин в роду Норма – пытались забрать Сару из Дома Тэмсонов к себе («чтобы дать ей приличное христианское образование»), но до суда дело не дошло, так как они поняли, что ни Джеми, ни Сара не проявляют ни малейшей заинтересованности в телекоммуникационной империи Кенделлов и не возражают против того, чтобы накапливающиеся проценты снова вкладывались в дело.

Джеми не нужны были их деньги; наследство, полученное от отца, и гонорары от собственных публикаций позволяли жить безбедно. Он считал активную деятельность своих родственников всего лишь упражнениями в становящейся все более популярной игре в «Монополию». Джеми подписал бумагу, в соответствии с которой Питер Кенделл получил возможность распоряжаться вкладами Сары от ее имени, а Питер подписался под тем, что отказывается от всех притязаний стать опекуном самой Сары. Джеми, наблюдавший со своего места за столом, как адвокат Кенделлов прячет в портфель подписанные бумаги, почувствовал, что все вздохнули с облегчением.

Сара, которой к тому времени исполнилось девять, была явно сделана из того же теста, что и ее дядюшка, и Кенделлы поняли, как трудно им будет справиться с ее воспитанием. Проведя успешные переговоры, для чего они на самом-то деле и приехали, Кенделлы, откланявшись, исчезли из жизни Сары и появлялись только в дни ее рождения, в день окончания школы и иногда на Рождество.

Комнаты Сары в северо-западной башне служили ей убежищем, где она скрывалась от мира вообще и от постоянного наплыва гостей, который не давал пустовать бесчисленным комнатам Дома Тэмсонов. У Сары была гостиная, и, как ни удивительно, она содержала ее в образцовом порядке. Там был действующий камин, стояли удобные стулья, сервант и горка с китайским фарфором, стереосистема со случайным набором записей, хранившихся в трех шкафчиках из яблоневого дерева. Пол устилал персидский ковер, на окнах висели шторы в тон ему, позаимствованные из «Веселых танцоров», в разных местах комнаты стояли маленькие столики. Окна выходили на Паттерсон-авеню и на часть Центрального парка, примыкающую к Банковской улице. Из гостиной дверь вела в мастерскую-студию, заставленную, как и лавка. Главное место здесь занимал длинный рабочий стол возле одной из стен, окно над ним выходило во внутренний сад.

Две другие двери из мастерской вели одна в ванную комнату со старинной ванной с медными кранами и такими же ножками в виде лап с когтями, вторая – в спальню.

Спальня была святая святых. Здесь стоял сундук из кедра, где хранились все сокровища Сары и ее талисманы, кровать с четырьмя столбиками, двумя подушками и стеганым ватным одеялом в цветочек. У окна висела классическая гитара в футляре, стоял дубовый стул с высокой спинкой и мягким сиденьем. Большой гардероб был забит джинсами и свитерами, но в нем наличествовала и эксцентричная индейская юбка, а рядом со шкафом стоял туалетный столик с зеркалом. Одна из стен была занята книжными шкафами, в половине из них хранились книги – популярные бестселлеры, детективные романы, фэнтези, произведения ирландских писателей начала века и волшебные сказки, а вторая половина была отдана детским игрушкам Сары – здесь красовались мягкий мишка с оторванными ушами, кукла, чьи глаза уже не закрывались, как ее ни тряси, латаный-перелатаный кролик с тонкими лапками, а также множество безделушек и антикварных вещиц.

Сюда Сара и вернулась с работы, запыхавшись после того, как поднялась по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Она сбросила куртку, сменила уличные туфли на домашние мокасины, затем, свернув и закурив сигарету, порылась в рюкзаке и вынула свои новые сокровища. Дым витал над ее головой, а Сара пританцовывала по комнате с рисунком в руках, прикидывая, куда бы его повесить.

В спальне уже висела репродукция картины Бейтмана «Лось», а напротив копия картины Гейнсборо. [12] Остававшаяся стена была занята фотографиями Джули, Байкера, Джеми, друзей и гостивших в доме знакомых. А в мастерской стены были украшены плакатами фестивалей народного искусства, ярмарок и афишами разных поп-групп. В гостиной висела акварель Байкера без названия, на которой сквозь живую изгородь выглядывала лиса, и «Заяц» Дюрера [13], вырезанный из старой книги по искусству и вставленный в принесенную из лавки рамку. С «Зайцем» соседствовала фотография Джеми с растрепанной и неуклюжей Сарой, когда ей было четырнадцать лет. И снимок ее кота Така, когда тот был еще котенком.

В конце концов Сара решила повесить рисунок над ночным столиком в спальне. И, утвердившись в этом решении, отправилась искать Джеми, гадая, с кем столкнется по дороге. В Доме Тэмсонов можно было встретить кого угодно.

В кабинет, находившийся в левом крыле Дома, время от времени набивались поэты; в саду, к неудовольствию Фреда, один раз какой-то фокусник пытался заколдовать куст лилий, чтобы на нем расцвели розы; университетский профессор – специалист в области фольклора – провел немало часов за изучением библиотеки Джеми и тихо вскрикивал, наталкиваясь на редкое издание, на которое в университетской библиотеке не было даже ссылки; стриптизерша и балерина как-то вытащили всю мебель из одной из гостиных на втором этаже для того, чтобы удобнее было сравнивать свои танцевальные движения; изучающий Библию студент, перепутав Тэмсона с Самсоном, несколько дней слонялся по Дому в поисках древних реликвий.