Лезвие сна - де Линт Чарльз - Страница 93

– Я так и делаю. То есть когда есть свободное время. Алан говорит, что многие издатели заинтересованы в моем следующем сборнике, да и на первый поступают дополнительные заявки.

– А ты собираешься продать права на издание той же самой фирме? – спросила Иззи.

Кэти покачала головой:

– Право первого тиража я предоставлю Алану. А он предложит его всем остальным. Для его издательства это шанс окончательно встать на ноги, а после того, что он для меня сделал, это самое меньшее, чем я могу отблагодарить его за участие.

– Но если он опять возьмет пятьдесят процентов комиссионных... – начала возражать Иззи.

– Этого не случится. Он даже отказался от своей доли за «Ангелов».

– Что ты говоришь?

– Те деньги, которые причитались ему в качестве комиссионных, были пожертвованы в фонд.

– Вот это да! Не могу поверить, что он отказался от такой суммы.

– Некоторые люди сказали бы то же самое о тебе, узнав о картине, которую ты предоставила для аукциона.

– Это совсем другое, – возразила Иззи, но, подумав, кивнула. – Да, я думаю, ты права.

– Мне повезло с друзьями, – сказала Кэти. Она попыталась скрыть зевок, но не сумела. – Пожалуй, мне пора спать. Я смертельно устала.

– Тебе не стоит так переутомляться, – посоветовала Иззи.

– Я не буду, – заверила ее Кэти, направляясь в спальню. – Я просто счастлива, что всё идет так благополучно. – Кэти остановилась на пороге и взглянула Иззи в лицо. – Знаешь, может, мне и в самом деле удастся спасти нескольких ребятишек от того дерьма, через которое мне пришлось пройти самой.

«Но ты не выглядишь счастливой, – подумала Иззи, глядя вслед подруге. – Ты выглядишь смертельно усталой».

Казалось, что буквально все знакомые Иззи и Кэти пришли на церемонию открытия Детского фонда Ньюфорда. Исключение составили только Джон и Рашкин, хотя оба получили приглашения – Рашкин от Иззи, а Джон от Кэти, которая случайно встретилась с ним на станции метро за неделю до этого события. Меблировку помещения Джилли определила как «современное попрошайничество», поскольку все предметы были куплены на уличных распродажах и в магазинах подержанных вещей.

– Мебель должна служить тем целям, для которых она предназначена, – говорила Кэти, стараясь сэкономить каждый цент. – Она не должна быть украшением.

Чтобы как-то скрасить впечатление от поцарапанных столов и расшатанных шкафов, Иззи и Кэти вместе со своими друзьями в течение нескольких недель мыли полы, красили потолки, шили портьеры, переклеивали обои, расписывали стены на кухне и наконец создали в доме вполне жилую атмосферу. Главным украшением комнаты ожидания, которая одновременно служила и приемной, стали картины Иззи с персонажами сказок Кэти: «Женщина с книгой» и «Дикарка». Иззи подарила их подруге еще в прошлом году.

– Я очень рада видеть их здесь, – сказала Иззи, когда они закончили встречать гостей и с бокалами в руках устало прислонились к стене в приемной.

– Мне нравится, как они здесь выглядят, – улыбнулась Кэти. – Я знаю, что ты позаимствовала образы из моих сказок, но они очень подходят для фонда. «Дикарка» воплощает в себе всех детей, которым мы надеемся помочь, а «Женщина с книгой» – идеальный образ той, кого многим из них не хватает, она похожа на любящую мать, собравшуюся почитать сказку своему ребенку на сон грядущий. На самом деле обе эти картины теперь составляют часть имущества фонда, и я написала специальное распоряжение, чтобы они всегда висели в приемной фонда, где бы она ни находилась и что бы ни случилось со мной лично.

– Я рада, – сказала Иззи. – Что мне нравится в искусстве, так это то, что каждый из нас по-своему истолковывает произведения. И при этом никто не может ошибиться.

– Ты знаешь, я время от времени вижу ее, – произнесла Кэти, указывая на Розалинду.

Иззи слегка смутилась. Зная о явном нежелании Розалинды встречаться с Кэти, она удивилась, услышав, что женщина преодолела свою застенчивость.

– В самом деле? – спросила она.

– О, я ни разу не говорила с ней, – объяснила Кэти. – Но иногда краем глаза я ее вижу – то за столиком кафе на другой стороне улицы, то на дальней тропинке в парке. Очень странно и в то же время замечательно видеть персонажа своей книги на городской улице. Это хотя бы отчасти помогает мне понять твои чувства в отношении ньюменов.

Иззи действительно хотела, чтобы Розалинда смогла набраться смелости и встретиться с Кэти. Они моментально почувствовали бы расположение друг к другу. Не раз Иззи размышляла о возможности тайком подстроить их встречу, но потом вспоминала Джона и доверие, оказанное ей Розалиндой, и всякий раз отказывалась от этой идеи.

– А Козетта? – спросила она. – Ты и ее видишь?

– Нет, – покачала головой Кэти. – По-моему, я слишком благопристойна, чтобы посещать те места, где она бывает. Держу пари, Джилли не раз ее встречала.

– Мне кажется, Джилли знакома с каждым четвертым жителем нашего города.

– Скорее с каждым третьим, и не собирается на этом останавливаться. – Кэти немного помолчала. – А почему ты никогда не рассказывала Джилли о ньюменах? Эта тема пришлась бы ей по вкусу.

– Сама не знаю, – пожала плечами Иззи. – Я никогда не была эгоисткой, но никак не могу избавиться от мысли, что если об этом узнает кто-то еще, всё изменится.

– Но мне-то ты рассказала.

– Это совсем другое, – возразила Иззи. – Это всё равно что рассказать своей второй половинке.

– Так мы с тобой всегда будем подругами? – спросила Кэти.

Иззи повернулась к ней лицом. Ее соседка смотрела так серьезно, что насмешливый ответ замер у нее на губах.

– Мы всегда будем подругами, – подтвердила она. На лице Кэти мелькнула улыбка.

– Это прекрасно. Ведь ты – самое лучшее, что когда-либо было в моей жизни. И ты ни разу не отвернулась от меня и не причинила мне боли.

– Посмотри вокруг, – сказала Иззи. – Все эти люди – твои друзья. И все они собрались здесь только благодаря тебе.

– Я знаю. Но ты ведь понимаешь, что к тебе у меня особенное отношение, не такое, как к ним.

Иззи поставила свой бокал и обняла подругу.

– Наверно, у каждого из нас может быть только один настоящий друг, – сказала она. – И мы будем верны друг другу.

– Будем верны, – повторила Кэти, отвечая на объятие Иззи. – Как соль и перец.

– Как крекеры и сыр.

– Яичница и ветчина.

– Я уже проголодалась, – рассмеялась Иззи.

– Я тоже.

Иззи взяла свой бокал с подоконника, и они рука об руку направились сквозь толпу к буфету.

Через пару недель после открытия Детского фонда Иззи, возвратившись после пикника с Томом Даунсом, обнаружила, что ее студия разгромлена. Повсюду валялись блокноты для эскизов и вырванные из них листы бумаги. Пол был испещрен пятнами краски, карандаши и палочки пастели разлетелись по всей комнате. Мольберт лежал на полу, а начатое полотно валялось рядом, к счастью, лицевой стороной вверх, и Иззи поблагодарила за это судьбу.

Онемев от потрясения, она прошла через этот хаос, подняла мольберт, повесила на место полотно, а потом заглянула в шкаф, где хранились законченные картины. В первый момент Иззи решила, что ее ограбили, но она не обнаружила никакой пропажи. Все картины-врата ее ньюменов оказались на своих местах, и ни одна из них не пострадала. Так что же здесь произошло?

Иззи нагнулась и стала собирать карандаши пастели, укладывая их в коробку, но какое-то шестое чувство заставило ее заглянуть под рабочий стол. Там в самом углу скорчилась знакомая рыжеволосая фигурка.

– Козетта, – прошептала потрясенная Иззи. Дикарка подняла залитое слезами лицо.

– Я... я знала, что так нельзя... даже когда это делала, я знала... Но я просто не могла остановиться, – произнесла она тихим, прерывающимся голосом.

Иззи почувствовала злость, но смущение и растерянность на лице Козетты погасили раздражение. Она молча посмотрела на свою гостью, а потом встала на четвереньки, залезла под стол и уселась рядышком. Иззи обняла дикарку и стала пальцами приглаживать ее рыжие вихры.