Хроники тонущей Бригантины. Остров (СИ) - Старых Зоя - Страница 41

— Франс, давайте тогда по порядку, — предложила она, видя, что ассистент озирается, будто бы на стенах есть для него подсказки. — Мне уже сказали, что была эпидемия.

— Тиф, — тут же отозвался Мартин. — Многие переболели.

— И многие уехали сегодня на том бриге, который нас привез, — заметила Джейн. — Наверное, человек пятьдесят. Думаю, они едва дождались, пока мы выбрались из шлюпок. Всем так хотелось покинуть этот остров!

— О, я их понимаю, — помощник доктора опять взялся за мусор.

Ладно бы он его убирал. Он его перекладывал с места на место, потом забывался, и начинал снова — уже из этого места обратно на прежнее. Джейн это раздражало, к тому же, Франс казался таким больным, что даже такая работа могла быть ему непосильной. Она понаблюдала еще пару минут за его странной попыткой убираться, а потом решительно схватила с пола ведро и одним взмахом руки смела обугленные бумажные завалы со стола.

— Лучше? — осведомилась она и посмотрела на Франса.

Тот, похоже, лишился дара речи. Джейн подобная реакция перестала удивлять еще лет двадцать назад, когда она из кулинарного колледжа сбежала на курсы медсестер. Или когда она, вдохновившись примером феминисток, стала носить брюки…

— Значит, занятий в академии больше не будет, — вдруг сказал Мартин.

— Да вы, Франс, оказывается, страшный пессимист! Ну почему же "больше"? Пока что не будет, я бы лучше так сказала. Сейчас важнее спасти пострадавших в этой никому не нужной войне, вы не находите? А уж потом, когда снова будет мир, все вернется на круги своя.

Тот кивнул.

А потом вдруг закашлялся, да так, что Джейн в первую секунду даже запаниковала. А во вторую уже собралась и была готова оказывать помощь. Она была очень хорошей медсестрой. Вот только определить диагноз затруднялась. Это, конечно, могла быть чахотка, или бронхит, но со стороны казалось, что мужчина просто внезапно потерял способность дышать.

Джейн огляделась — нет ли воды. Нет, как обычно.

Она схватила задыхающегося за плечи и сильно встряхнула. Кашель только усилился, и выражение лица у Франса было далеко от благодарного. Руки его почему-то шарили в карманах, но искомого, судя по всему, не находили.

Теперь он был совсем бледный, настолько, что казалось, сквозь него просвечивала стенка с плакатом скелета в полный рост. А глаза, наоборот, потемнели еще больше, и страха в них не было, словно и не собирается задохнуться.

— Не беспокойтесь, это у меня часто бывает, — пояснил он, едва справившись с приступом. — Что-то хроническое, тут дрянной климат.

Хотя Джейн подозревала, что приступ не прекратился, а всего лишь дал передышку. Она внимательно смотрела, пытаясь понять, что было в мужчине не так. Чутье ее редко обманывало, а вот помогало частенько. Почему-то она всегда умудрялась находить первыми именно тех раненых, которым больше всего нужна была помощь. И вот теперь ощущение было то же.

— Пройдет, — бодрился Мартин, но все-таки забрался на отодвинутый от стола стул. На нем еще были бумаги, которые обязательно испачкают сажей халат, но его это, похоже, нисколько не волновало. Джейн, пользуясь затишьем, кинулась к докторской картотеке, чтобы найти нужное лекарство. Вот только от чего именно лечить Мартина, она все еще сомневалась. Подошло бы что-нибудь, подавляющее кашель, не для горла, а поглубже, для бронхов…

Ну вот, снова началось. Ведь еще молодой, в сущности, мужчина, а корчится, как безнадежно больной нищий старик. Джейн всегда старалась приглядеть и за такими, хотя даже возможности набирающего силу Красного Креста были далеки от безграничных. Невозможно было помочь всем, и это, как бы она себя не успокаивала, всегда приводило Джейн в бешенство.

— Чем вас лечат? — громко, решительным голосом спросила она.

Франс развел руками, но тут же вернул их груди. Это было удивительно — он не знал! Но что-то нужно было предпринять, и Джейн стала выдвигать все ящики по очереди, в надежде, что натолкнется на нужный препарат. Отхаркивающие. А стоит ли? Успокоительные… Вот ей самой не помешают.

— Воплощенная беспечность, — вдруг послышался голос с сильным финским акцентом.

Джейн в отчаянии обернулась и увидела, что в лазарете появился высокий, худой человек с длинными белыми волосами. Спокойно прошел к кашляющему Мартину, достал из кармана изрядно поношенных брюк зеленого стекла пузырек с какими-то пилюлями, открыл и, словно удила, вложил одну Франсу в рот. Подержал, дождался, чтобы тот проглотил, постоял рядом, пока кашель прекратился, а потом уже обернулся к Джейн.

— Доброе утро, мисс Д" Аквино.

Джейн улыбнулась, потому что не могла не улыбнуться. Позади отряхивался, словно выкупавшийся пес, едва не задохнувшийся от приступа загадочной болезни Франс, а она не могла оторвать взгляда от его спасителя.

— Пожалуйста, зовите меня Джейн, — попросила она бодро.

Человек кивнул и тоже улыбнулся, правда, улыбка эта далека была от обворожительной. Скорее, так пытаются приободрить родственников умирающие.

— Это наш доктор Сорьонен, — пояснил Франс.

— Очень приятно, — отозвалась Джейн. — Я о вас наслышана.

Доктор пожал плечами.

— Надеюсь, это были не слишком ужасные слухи.

— Только хорошее, Кари.

А вот его, оказывается, не стоило звать по имени. Впрочем, Джейн тут же решила переучивать, потому что называть по фамилии, да еще с приставкой доктор, такого вот человека ей совсем не хотелось. Не было в этом какого-то личного интереса, но именно с доктором придется решать все вопросы, и тут не до стеснительности.

— Тебе лучше отдохнуть, Франс, — между тем распорядился доктор. — Я уже в порядке.

Джейн не поверила, но из них двоих, безусловно, Кари был немного более в порядке. Хотя за ним тоже следовало присмотреть.

43

Ян собирался уехать с острова на первом же корабле, потому что уже все знали — занятий больше не будет. Когда-нибудь, после войны… Пока же следовало вернуться к семьям, а тем, у кого вдруг семей больше не было, наверное, прямая дорога в армию.

А Ян бродил по берегу с собранным чемоданом, наблюдая, как бриг "Гордость Севера" ставал на якорь в бухте, готовый принять на борт моряков с тонущей Бригантины. Стали спускать шлюпки, а затем в них — людей. Ян смотрел очень внимательно, удивляясь, сколько желающих было посетить зачумленный остров. В плотных дорожных плащах с капюшонами, гости походили на монахов. Или монашенок.

Неужто теперь тут будет богадельня?

Когда шлюпки подошли к берегу, Ян рассмотрел и эмблемы Красного Креста. Двадцать сестер милосердия высаживались на остров. Им услужливо помогали матросы. Забавно это выглядело, когда огромные, все как один с рыжими бородами, мореходы галантно кланялись, затем хватали фигурку в плаще за талию и лихо переставляли из шлюпки сразу на мелкую гальку берега.

— Просим на посадку, господа, — объявил офицер, его легко было узнать по красивой форме.

Ян смотрел на этого человека, стоявшего на носу одной из шлюпок, как солнце играло на золотых пуговицах кителя, и представлял на месте моряка себя. Картинка понравилась, даже закралась шальная мысль наняться на бриг матросом. Только бы не в Прагу, а палубу драить он быстро научится.

А еще на берегу, прямой, как доска, широко расправив плечи, стоял де ля Роса. Физрук разрядился, как на парад, и смотрел на судно с едва ли не большей надеждой, чем многие из присутствующих.

Вот это зрелище Яна и доконало. Его корабль, оказывается, совсем не радовал.

Он быстро ушел, чтобы даже не быть замеченным. Тем более, что в толпе наблюдались и все его бывшие прихлебатели, которых он постепенно от себя отстранил, когда началось это с Мартином.

Если он уедет сейчас — это будет всего лишь позорный побег, нечем гордиться, и стыдно потом будет всю жизнь, наверное. Так нельзя. Ян забросил чемодан под кровать в своей комнате, завалился на покрывало и, так толком ничего и не надумав, заснул. Когда проснулся с тяжелой от дневного сна головой, за окном уже стемнело, и конечно, бриг давно вернулся в бухту. Наверняка, фрахт стоил дорого.