Принц для невесты (СИ) - Васильев Ярослав - Страница 34

Когда они вышли на перрон, вдоль их поезда уже суетились пассажиры, особенно рядом с плацкартными вагонами. Какой-то мужик докуривал сигарету, делая глубокие торопливые затяжки, у молоденькой проводницы поднимающаяся в вагон грузная тётка своим чемоданом выбила из рук паспорт следующего пассажира. Девушке пришлось присесть, чтобы поднять документ, одновременно второй рукой придерживая модную укороченную юбку, чтобы та не натянулась и не задралась — выглядела пантомима до того забавно, что Катерина не выдержала и улыбнулась. А Никита уже тянул свою девушку дальше, вдавливаясь плечом в толпу. Добравшись до нужного вагона, они сунули паспорта и билеты проводнице — Катерина при этом опять почувствовала себя неуютно — хотя теперь бояться было уже нечего… Но проводница лишь торопливо пролистала странички, хмуро буркнула скороговоркой: «Места пять и семь, поторапливаемся». Поднялась на площадку следом, заорала вглубь вагона так, что у Катерины заложило в ушах: «Поезд отходит, провожающим просьба покинуть вагон». И сразу, не дожидаясь, выйдет кто или нет, опустила порог, выглянула в раскрытую створку дверей, и подняла жёлтый свёрнутый флажок. Из ретрансляторов хрипло заиграла неразборчивая музыка. Пока Никита и Катерина шли к своим местам, поезд вздрогнул и тронулся в путь.

Открыв дверь купе, Катерина и Никита обнаружил двух попутчиков — женщину лет за тридцать и паренька лет пятнадцати. Судя по заметному сходству одинаково-курносого профиля — мать и сын. Женщина, наклонившись, что-то искала в чемодане, поставленном на нижнюю полку, а молодой человек отречено смотрел в окно и слушал музыку в наушниках.

— Попутчики?! — улыбнувшись, сказала женщина. Сын бросил безразличный взгляд на вошедших, и вновь отвернулся к окну. — Не мешаем? Мы ненадолго, мы скоро выходим.

— Да собирайтесь спокойно, — махнул рукой Никита. — Мы и на второй полке разместимся.

Колеса ритмично стучали на стыках рельс, и один город уносился вдаль навстречу другому городу. Разговор с соседями, кроме дежурно вежливых фраз, не сложился: только подсевшие пассажиры устали, мать и сын мыслями уже были не в вагоне, а на станции назначения. Когда через пару часов поезд замер на вокзале какого-то небольшого города, они формально-вежливо попрощались, и Катерина с Никитой остались вдвоём. Впрочем, ненадолго — стоило составу тронуться, в купе материализовался Феликс: сначала улыбка, потом глаза и уши, а следом и остальной Чешир.

— Отлично. Предлагаю меня кормить. Вам-то хорошо ехать, с комфортом, это я, бедный и несчастный, вынужден сидеть в пыльном углу за мешками с почтой. Голодный и холодный, — Феликс тут же забрался на колени Катерины. — Пока молодой человек собирает на стол, ты можешь меня погладить.

— Разрешил, — рассмеялась Катерина, — всех к делу приставил. Без сливок оставлю за наглость.

— Не пугай, всё равно их у тебя нет, — грустным тоном парировал Феликс. — Трудности полевой-походной жизни. Давай хоть колбасу, научишься с вами есть всякую гадость, — и бросил укоризненный взгляд на хохочущего Никиту: то ли тот вспомнил рассказ, как Чешир на поляне жевал подстреленных молнией зайцев, то ли как девочки кормили колбасой в электричке, то ли что-то ещё. — Но-но, я бы на тебя посмотрел… Малыш.

— А ты — самый больной пассажир в мире тогда.

За шутками и весёлой вознёй — новых попутчиков к ним так и не добавилось — незаметно подступили сумерки, настала ночь. Поезд ровно стучал колёсами, унося пассажиров всё дальше и дальше на запад. Отключился основной свет, остались гореть тусклые ночные лампы с намёком, что пока спать, Феликс тут же прямо сквозь дверь осторожно просунул ухо, убедился, что в коридоре никого, попрощался, и также не открывая двери просочился из купе наружу.

— Позёр, — фыркнула Катерина, потом зевнула: — Но он прав, спать хочется.

— Характер, не зря же он в молодости столько путешествовал, причём с авантюристами и контрабандистами, — пожал плечами Никита, одновременно расстилая постель. — А теперь он уже много лет живёт в основном в столице и при дворе. Дома же всякие вольности не приняты, и вообще считаются не очень приличным для такого многоуважаемого Чешира поведением, вот Феликс, пока может, и развлекается.

Когда они легли, Катерина немного поёрзала, поудобнее устраиваясь на плече у Никиты, и уже засыпая, пробормотала:

— И всё-таки ты у меня самый необычный из всех принцев. Как начал ухаживать с сариссы, так и всё остальное кувырком. Расскажи мне пару месяцев назад, какое у меня будет свадебное путешествие, и что я вообще за тебя замуж выйду — я бы его на смех подняла.

Никита ничего не ответил, лишь поцеловал девушку сначала в ухо, потом в губы.

Глава 8. Тихая гавань

До города, который Никита выбрал как пристанище на пару ближайших лет, решили опять добираться на электричках. В поезде и проводник может запомнить, и паспортные данные в билетах сохраняются — пусть «транзитные» документы будут заменены вторым комплектом сразу по приезду, лучше их поблизости от «конечной точки» показывать как можно меньше. Да и выходивших из дальнего поезда пассажиров патрули на вокзалах проверяли намного чаще, чем выливающийся по утрам из электричек поток дачников и приезжающих на работу.

Катерина думала, что за те три недели, которые они колесили по стране, она уже ко всему привыкла, и надеялась отоспаться. Добродушная большеглазая гусеница потрёпанного жизнью зелёного двенадцативагонного добряка производства города Рига уезжала ночью, а деревянные лакированные скамейки и крашеные рыжей краской выгнутые фанерные спинки давно уже не казались жёсткими или неудобными. Опереться на них, а лучше кинуть сумку с вещами под голову, укрыться курткой, вытянуться и уснуть. Дачники и те, кто из пригорода едет на работу, появятся только ближе к концу пути. Не вышло — ещё на станции отправления электричка набилась молодёжью: то ли студенты ехали сильно заранее, то ли была какая-то иная причина. Юные наглые организмы жаждали действий и ненавидели скуку поездки, что и надумали продемонстрировать с самого начала. Вроде их было не так уж и много, но они сразу разбились на небольшие группки и шумно расползлись по вагонам, плотно заполняя электричку собой и сумками, рюкзаками и просто пакетами, расставленными и распиханными на полках, встиснутыми под сиденья. Стоило перрону скрыться за спиной, как в руках появилось дешёвое пиво, тамбуры наполнились дымом плохих сигарет. И пусть иммунитет Карты, как объяснил Никита, был устойчив почти ко всем ядам и прочим неприятностям, нюхать затянувшую вагон гадость всё равно было неприятно. Заглянувший было в самом начале пути ленивый наряд милиции в блестящих дерматиновых куртках посмотрел на картину равнодушным взглядом и пропал, зато словно из воздуха возникло несколько задрипанных гитар, и пассажиры вагонов принялись как бы петь модный хит группы «Браво», старательно перекрикивая друг друга хриплыми немелодичными голосами:

Пускай я никогда не встречал в Африке рассвет,

И не видел сам пожар в джунглях в час ночной,

Но знаю точно я, на Земле самый яркий свет,

Свет, который дарит всем стильный галстук мой.

Если тебе в этом мире жить без улыбки нельзя,

Если в душе ты романтик, значит с тобой мы друзья.

Ну, а когда станет грустно, ты не сдавайся судьбе,

Вспомни оранжевый галстук, пусть он поможет тебе.

Электричка тем временем неторопливо ползла вперёд, постанывала и гудела и от своей неумолимой дряхлости почтенного возраста, и от нехватки денег на нормальное обслуживание. Катерина всё же попыталась уснуть, но сначала её подняли контролёры, громко проверявшие билеты и скандально требовавшие «заплатить, а не то», затем прыткие безбилетники, удирающие от контролёров и спотыкающиеся о сумки и чьи-то ноги. Третий раз её разбудил рассвет и завывания просивших милостыню цыган. Да и народу заметно прибавилось, так что устроиться лёжа уже не вышло. Катерина с завистью посмотрела на привалившегося к стенке вагона Никиту с Феликсом на коленях — оба безмятежно спали сидя, ей же сон обратно никак не шёл — и уставилась в окно.