Локи. Там, где живет ложь - Ли Макензи - Страница 40

– Нет. Ты здесь из-за меня.

– Я сама так решила.

– Виноват был я.

– Давай не будем спорить о прошлом.

– О чем же нам говорить? О будущем? Я так и останусь вторым, младшим сыном, а ты обратишься в прах?

– А почему не о настоящем?

Он тоже перекатился на бок и, взглянув на Амору, осознал, как близко они лежат, как прекрасны ее локоны, уложенные облаком над бледным лицом, как давно он мечтал узнать вкус ее губ, прижаться к ним по-настоящему, а не на мимолетную секунду. Локи никогда прежде не целовал Амору, даже когда они были почти неразлучны в Асгарде – а ведь в то время он думал и мечтал о поцелуе едва ли не чаще, чем делал вздох. Ему так и не хватило храбрости. Он боялся, что она откажет. И до сих пор сомневался, что услышит «да».

– Может, у тебя еще остались вопросы духам? – спросила Амора, скользнув взглядом по его губам.

Как долго он по ней скучал? Как давно мечтал о ней? Сколько лет знал, что она единственная из всех понимает его и знает, чего он хочет? Единственная, в чьей крови горит тот же огонь, что и в нем, и кто уверен, что сделаны они двое из драгоценных камней и света, призваны сиять ярче всех. Глядя на ее лицо в бледных отсветах газовых ламп, он и сам почти поверил: все, из-за чего он чувствовал себя чужим, не таким, как все, превратилось в золото и рубины одним только волшебством ее близости.

– Можно тебя поцеловать? – спросил он.

Амора подалась к нему, их губы встретились, замерли на мгновение, а потом раскрылись, и она принялась игриво покусывать его язык. Вдруг оказавшись на Локи, Амора прижалась ногами к его ногам, а руками к его вытянутым рукам.

Она опьяняла, как сладкое вино. Он захмелел бы от нее прежде, чем бокал был бы наполнен снова. Всегда ли так было? Даже в детстве? Неужели он никогда не замечал, или бывало проще сделать вид, что ничего особенного не происходит? Всякая капля внимания становилась для Локи каплей воды в пустыне для измученного жаждой странника, так он устал от того, как обращался с ним отец.

«Вот оно», – подумал он и с силой выдохнул прямо в ее приоткрытые губы. Сердце Локи забилось быстрее, свет на сцене замерцал и погас. Наступившая темнота скрыла их движения и приглушила тяжелое дыхание.

Глава 24

Следующие дни прошли спокойно, новые «живые» трупы не появлялись.

Амора пообещала не тратить волшебные силы и дать Локи побольше времени, чтобы покинуть этот мир. Он держался как можно ближе к Обществу ШАРП, ходил с Тео в Британский музей в обеденные часы и разглядывал там артефакты из истории Мидгарда. Если шел дождь, Локи плел заклинания, укрывавшие его и Тео от ветра и грязи. Он знал, что тратит на это драгоценные магические силы, однако наблюдать, как Тео широко раскрывает глаза всякий раз при виде потоков воды, отскакивающих от наколдованной вокруг них прозрачной стены, было очень приятно.

Несмотря ни на что, Локи все больше нравилось проводить время с Тео. В Асгарде младший сын короля предпочитал любой компании одиночество, делая исключение только для Аморы, и едва ли ожидал, что человек – из всех существ во вселенной – сумеет его так увлечь. Однако Тео был весьма сообразителен, смеялся над своими шутками, прочел чересчур большое количество книг и знал слишком много обо всем. Он громко жевал, но медленно ел, так низко надвигал шляпу, что рыжие завитки волос лезли ему в глаза, и не любил ходить по мостовой, где ездили экипажи. Локи все эти недостатки почему-то совершенно не волновали.

Он даже начал получать удовольствие от недлительного общения с миссис Ш., например, за ужином, когда она возвращалась в контору Общества после долгого дня работы в музее. Временами, когда не нужно было на службу, к ним заглядывал Гем и съедал две тарелки ужина прежде, чем остальные успевали доесть первую. Еда в Мидгарде Локи не нравилась – безвкусная и липкая, однако он с удивлением обнаружил, что пристрастился к горячему шоколаду – густому, горьковатому напитку, который подавали в кофейнях, а миссис Ш. варила на маленькой печке в задней комнате в конторе. Наверное, вернувшись из Мидгарда, он станет скучать только по горячему шоколаду.

Миссис Ш. рассказывала ему о прошлом: о тех днях, когда они работали вместе с мужем до того, как встретили Одина, и после. По сравнению с приключениями археологов в ее историях асгардийские воины выглядели учениками, дравшимися на деревянных палках. Миссис Ш. поведала Локи, как однажды высосала яд от укуса ядовитой змеи из ранки на руке мужа в джунглях Амазонки, а потом несла его на себе семь миль до ближайшего жилья. Рассказывала она и о тропической лихорадке, которой они с мужем переболели; о проклятых могилах, которые они вскрывали; о пещерах, войдя в которые они обнаруживали, что вход за ними обвалился, и шли вперед, не зная, выберутся ли живыми. Локи узнал об упряжках собак, которые везли чету Шарп к самой северной точке побережья Норвегии, где и отыскались первые артефакты, принадлежавшие отцу Локи, и как миссис Ш. выкапывала их из снега голыми, посиневшими от холода руками, боясь остановиться даже на минуту, чтобы надеть перчатки – что, если все исчезнет в снегу и на этот раз навсегда?

– Почему вы больше не путешествуете? – спросил ее однажды вечером Локи, когда они ждали Тео.

– Одинокой женщине путешествовать сложнее. Раньше мой муж все планировал, выделял средства па поездки и публиковал наши отчеты, когда нам было что рассказать после возвращения.

– Это несправедливо.

– В жизни вообще мало справедливости. Ведь я его потеряла.

Грустно улыбнувшись, она привычным жестом покрутила на пальце гладкое обручальное кольцо со слегка зазубренными краями.

Локи вгляделся в густой шоколадный осадок па донышке чашки.

– Мой отец должен был лучше о вас позаботиться, – неожиданно произнес он, и когда все взгляды обратились на него, добавил: – Он должен был защитить вашего мужа. Защитить вас всех. Вашу работу безопасной не назовешь.

– Все в жизни сопряжено с риском, дорогой принц, – ответила миссис Ш. – Мой муж никогда не думал о себе и своей безопасности. Мы с ним предпочитали азарт и с радостью брались за любое задание.

– Он не должен был погибнуть, – настаивал Локи. – Если бы не задание моего отца...

– Можно потратить всю жизнь на сожаления о том, что сделал или не сделал, – перебила его миссис Ш. – Что, если бы мы не встретили вашего отца? Или я не познакомилась бы с мистером Шарпом? А родители отправили бы меня в Индию, еще в детстве, и выдали замуж за тамошнего султана с целым зверинцем тигров? Что, если бы я сварила сегодня кофе, а не горячий шоколад? Так, рассуждая о возможностях и невозможностях, и с ума недолго сойти. – Она отхлебнула из чашки и добавила: -– Мы знали, что занимаемся опасным делом. Всегда знали. Однако считали нашу работу очень важной. И мистеру Шарпу это нравилось. Опасность и важное дело.

Локи захотелось ей рассказать, что его отцу было совершенно наплевать на их работу. Не из жестокости, а просто, чтобы они знали – у них было такое право. Право сложить оружие и выйти из схватки, которая могла стоить им жизни. Уже стоила.

Однако он просто молча допил горячий шоколад.

Над дверью звякнул колокольчик, и почти сразу, откинув бархатную штору, в комнату вошел Тео. Его плечи потемнели от дождя. Юноша прислонился к печке и прижал к теплой поверхности ладони, пытаясь согреться.

– Ну и холод сегодня.

– Гем сообщил тебе что-нибудь новенькое? – спросила миссис Ш.

Тео покачал головой. С полей его шляпы сорвалось несколько дождевых капель.

– Новых жертв нет.

– А что насчет вскрытия?

– Рейчел Боуман заглянула к жене убитого, и та внезапно отозвала свое разрешение, а потом отправилась в Корнуолл, к родителям.

Миссис Ш. раздраженно выдохнула:

– Вот черт.

– Кто такая Рейчел Боуман? – поинтересовался Локи.

– Главная ведьма в обществе противников похорон наших покойников, – ответила миссис Ш. – Заранее прошу прощения у присутствующих ведьм – я не хотела никого обидеть.