Горечь рассвета (СИ) - Манило Лина - Страница 42

Мы одновременно, как по команде, начинаем смеяться. Смеется в том числе и Ингрид.

— Радуйся, дорогуша, что он в тебя не бутылкой кинул, потому что в нашем дурдоме всякое возможно.

— Премного благодарна, — сквозь смех, говорит Ингрид. — Если бы было посветлее, сделала книксен, честное слово.

Только от одной мысли, что Ингрид может сделать книксен, меня душит новый приступ смеха. Сумасшествие какое-то, но я не могу остановиться — до того вся эта ненормальная ситуация кажется мне забавной. Просто до коликов в животе смешная ситуация.

— Джонни, а, может быть, ты нам что-нибудь расскажешь? Ночь будет долгой, а в темноте мы вряд ли пойдем к Высотке, будь она не ладна. — Марта, сидящая рядом, дотрагивается до моего плеча. Надеюсь, что никто на нас не смотрит, потому что только сцен ревности мне и не хватало. Достаточно, сто раз уже было. — Поэтому, чтобы мы тут не померли от скуки или не перегрызли друг другу глотки в приступе веселья, отвлеки нас своими сказками. Ты же знаешь, до какой степени я от них без ума? И другим тоже интересно будет послушать, уверена.

Кожей чувствую, как напрягся Айс, сидящий слева. Он прекрасно, как никто другой, знает, что в моих сказках гораздо больше смысла, чем многим кажется. Не претендую на звание какого-то там гуру или мудреца, но, спасибо Иоланте, у меня довольно богатый репертуар. Никогда не проверял, но, наверное, чтобы рассказать все свои истории, понадобится не меньше месяца, а то и больше.

Делаю вид, что раздумываю, тяну время, потому что, знаю точно: не всегда мои рассказы приходятся по душе слушателям. Некоторые обижаются, видя в совсем безобидной сказке тайный смысл, которого там нет. Но в итоге все-таки соглашаюсь, потому что, сказать откровенно, до одури люблю рассказывать свои истории — так мне кажется, что я снова могу услышать, хранящийся на задворках моего сознания, голос Иоланты. Иногда до ужаса, до ломоты в зубах хочется снова ее увидеть, услышать ее сказы. Но чудес не бывает. Найти хотя бы то место, где земля поглотила ее. Я бы соорудил там памятник — Иоланта, как никто другой, его заслужила.

Больно щипаю себя за руку, потому что мне совсем не хочется сейчас плакать. Во всяком случае, не перед некоторыми из этих людей.

— Ладно, расскажу, — вздыхаю, вроде как нехотя. — Уговорила. Пару историй, наверное, все-таки смогу рассказать. Большего не обещаю.

— Ура! — радостно взвизгивает Марта, и я чувствую, как она благодарно сжимает моё плечо. Довольно сильно, между прочим, сжимает — силы в этой девчонке всегда было, как у парочки крепких парней, несмотря, что она такая с виду хрупкая, просто крошечная.

И я начинаю.

Сказка первая

Путник и медноволосая девушка

Много лет назад, когда Город процветал, и по его дорогам ходили караваны, груженные самыми прекрасными товарами из разных уголков королевства, в одно погожее утро на крыльцо великолепного дома вышла девица с распущенными волосами. Ничего она не любила больше, чем расчесывать свои длинные, шикарные волосы. Ей нравилось, как солнце играет, запутывая своих зайчиков в их медной роскоши. И тогда всем и каждому могло показаться, что эта она и есть само солнце — столько света было в ней в те моменты. И сколько не боролись с ней родители, сколько не охали няньки, она каждое утро, в любую погоду выходила на улицу и расчесывалась гребнем из слоновой кости.

В то утро она уже почти закончила свой ежедневный ритуал, как вдруг вдалеке заметила столб пыли, что обычно предшествует скачущей галопом лошади. Девушка, не в силах сдержать любопытства, остановилась на крыльце и, поглаживая медный шелк, струящийся по плечам и спадающий почти до самой земли, смотрела вдаль. И вот из пыльного облака показался вороной жеребец необыкновенных размеров, несущий на себе огромного всадника, облаченного в стальные доспехи. На боку его висел внушительных размеров меч. Шлем, полностью скрывавший лицо всадника, напоминал морду диковинного зверя. Не в силах отвести взгляда от необычного путника, девушка замерла.

Тем временем лошадь все быстрее приближалась к её дому. Наверное, всадник заметил девушку, потому что потянул за поводья и огромный чёрный конь, встав на дыбы, остановился напротив, окутав на мгновение пылью из-под копыт.

Чертыхаясь и отплевываясь, девушка, тем не менее, с места не сдвинулась, а продолжала наблюдать за странным человеком, а он уже спешился и широкими шагами направился к ней. Девушка растерялась: никогда раньше она не разговаривала с незнакомцами, тем более с обладателями столь устрашающей внешности. Остановившись совсем близко, мужчина рывком стянул с себя шлем, и она чуть не вскрикнула: шлем скрывал от посторонних глаз исполосованное множеством шрамов грубое лицо бывалого воина. Сколько было ему лет сказать сложно — может, двадцать пять, а может, и все пятьдесят.

— Милостивая госпожа, не будете ли вы так любезны и не вынесете уставшему путнику немного воды? — Голос его оказался на удивление приятным, по-настоящему мужским, с характерной хрипотцой, что так нравится женщинам. — Я уже много дней в дороге, а запас питьевой воды исчерпал еще вчера утром.

Девушка смотрела на него, пытаясь понять, что же это за человек. Хорошие ли у него намерения? Не потребует ли он от неё ещё чего, кроме воды? Сможет ли она совладать с ним, выкажи он желание получить от нее то, что обычно мужчины хотят получить от женщин?

— Так принесете? — вывел ее из задумчивости хриплый голос путника.

— Хорошо, вынесу, — срывающимся голосом ответила девушка. — Вам, может быть, в вашу дорожную флягу налить? Чтобы у вас был запас и на дальнейшее путешествие?

Удивительно, как иногда улыбка меняет весь облик человека! Путник подарил девушке благодарную, чуть смущенную улыбку и сердце её мгновенно разбилось на сотни меленьких осколков, будто сделано оно было не из плоти, а из куска хрусталя.

Путник тем временем пошёл к коню, чтобы достать из дорожной сумы большую флягу. Девушка, словно под гипнозом, наблюдала за его движениями, такими ловкими и чёткими. И любовалась его широкой спиной и сильными ногами, благо спиной он вряд ли мог это заметить. Когда он повернулся к ней лицом, девушка, покраснев, смущенно опустила глаза и стала теребить прядь волос.

— У вас необыкновенные волосы, да простит мне небо эту дерзость, — с усмешкой сказал мужчина, протягивая смущённой девушке флягу.

Она быстро выхватила её из его огромной руки и побежала в дом со всех ног. Сегодня она осталась одна — родители уехали на ярмарку в соседний город, а нянька спала, мучимая мигренью, в своей комнате в дальней части дома. Слуг родители взяли с собой: ведь не каждый день случаются ярмарки, а родители ее были очень добрыми людьми, поэтому места в двух повозках нашлось для каждого, кто выказал желание ехать. От неё всего-то и требовалось, что закрыться на все замки и не покидать дома до приезда родных, но она не смогла удержаться и всё-таки вышла на улицу расчесаться. И вот посмотрите, в какую беду попала: одна в огромном доме, а за воротами стоит мужчина, от одного взгляда на которого у нее подкашиваются ноги.

Сердце сдавило, будто стальными тисками, и слёзы лились из глаз, пока она наливала воду в огромную флягу. Никогда раньше она так себя не чувствовала, даже когда отец захотел выдать её замуж за сына своего старинного друга. Жених ей, кстати, очень понравился: красив, весел, прекрасно воспитан и богат. Что ещё нужно для счастья? Да и любовью к ней воспылал с первого взгляда, но она ничего к нему не почувствовала. Совсем, хотя и лестно было, что такой красавец может достаться ей в мужья. А тут какой-то грязный мужик неопределенного возраста, с изуродованным лицом. Что в нём такого особенного девушка никак не могла понять, но сердце предательски ныло, а ноги буквально готовы были понести её на улицу, будто весь смысл её теперешнего существования заключался в том, чтобы увидеть его снова.

Набрав полную грудь воздуха и, подхватив подмышку тяжелую, полную воды флягу, девушка снова вышла на улицу, где мужчина стоял, рассматривая окрестности и взбивая дорожную пыль сапогом, явно забавляясь этим процессом.