Преданный (СИ) - Дюран Александра - Страница 76

Я покачала головой. Всё это, абсолютно всё, не имело никакого смысла. Он думал, что мог потушить огонь во мне, но это казалось такой абсурдной идеей, потому что он разжигал его во мне. Разжигал эту ужасную жажду жизни и заставлял любить себя. Каждый день с самого нашего знакомства.

— Мой выбор — ты, — прошептала я, шагнув к нему на встречу, — всегда был и всегда будешь.

На лице Егора отразилась боль.

— Пожалуйста, можешь мне врать о чём угодно, но только не об этом. Не давай мне пустую надежду и пустые обещания.

— Но это правда, — сказала я, обнимая себя руками, чтобы тело перестало трястись и опускаясь на край кровати, которая манила меня, — Ты всегда говоришь о том, как сильно любил меня тогда. Но ты когда-нибудь задумывался о том, что я тоже могла тебя любить? Что я не играла тобой? Что в тот момент, когда всё закончилось, мне было так же больно, как и тебе? Я любила тебя так сильно, на сколько вообще могла своим сломанным сердцем. Я нуждалась в тебе, а ты показал мне, что так нельзя.

Вот в чём была правда. Это то, что ни Егор, ни Марат никогда не могли предположить. Я была рядом с Егором не потому, что больше никого не было, как он сам считал, и не из-за мести, как считал Марат, а из-за любви.

Я любила его с самого первого дня, как мы впервые встретились. Он был простым не испорченным мальчиком, который зашёл в нашу квартиру и глядел по сторонам таким взглядом, будто находился в дворце. Он был не таким, как другие друзья моих братьев, которые уже в шесть лет считали себя королями вселенной. Именно поэтому он и стал лучшим другом Марата. В шесть лет Егор показал мне, что есть другой мир, далекий от того, в котором я живу, не такой идеальный, но в нём есть замечательные люди с огромными сердцами.

Он смотрел на мир горящими глазами, хотел учиться, узнавать, куда-то бежать, общаться с людьми. Он был простым, и я не могла в него не влюбиться.

Я так часто слышала от людей о силе той любви, что он давал мне. Но никто, кроме Влады, не мог представить, что у меня тоже есть эта сила.

— Помнишь ты говорил о всех тех вещах, которым тебя научила боль, которую я принесла? Так вот, ты первым показал мне, что парни, которые тебе нравятся, могут предать. Ты научил меня сомневаться в себе одновременно с тем, что полагаться я могу только на себя.

— О чём ты говоришь? — спросил он.

Бедный, бедный Егор. Бедные, бедные все люди на земле. Каждый из нас влияет на других людей так сильно, что даже не может себе представить.

— Когда мне было четырнадцать, Марат разрешил мне прийти на одну из вечеринок, которые тогда для вас были нормой. Я надела красивое платье, завила волосы, в глупой надежде понравиться другу моего брата, в которого я была тайно влюблена с шести лет. Я надеялась, что он обратит на меня внимание и возможно даже заговорит. Я бы обязательно спросила у него, почему он перестал со мной общаться, хотя в детстве был влюблён. Но этот парень не обращал на меня никакого внимания, и моё маленькое глупое сердце сломалось, когда я увидела его с подругой моего брата. Они стояли в углу и целовались.

Поэтому я всегда ненавидела Катю. Не из-за её желания быть вместе с Маратом, а из-за одного единственного поцелуя с парнем, который должен был принадлежать мне.

— Хотела бы я сказать, что тогда поняла, что не могу ни на кого надеяться, но всё было не так. Я расплакалась и скрылась в одной из комнат. Там меня нашёл другой парень, он сказал, что видел причину, по которой я плачу, и попросил не расстраиваться из-за глупого парня, ведь все парни там хотели быть со мной. Он молча ждал, пока я выплакаюсь у него на плече, а потом рассказывал дурацкие истории, смеша меня до боли в животе. Тогда я не думала о нём, как о парне, он был мне другом.

— Когда мы вышли из комнаты, Марат увидел нас вместе и буквально впал в бешенство, а его друг наконец оторвался от девушки, с которой целовался, и встал на сторону моего брата. В глазах парня, которого я любила, я видела злость, когда его взгляд упал на мои руки, сплетённые с руками другого парня. Возможно это и не была ревность, но злость куда лучше, чем безразличие, и тогда я, маленькая миленькая сломанная девочка, решила зацепиться за это чувство. Все всегда говорят, что я играю людьми. Так вот этот парень был первым, кого я использовала в своих целях. Через две недели я начала встречаться с парнем, против которого был мой брат. Через два месяца он впервые поднял на меня руку. Я не могла сказать никому, потому что мне было стыдно.

Вадим знал о моих чувствах к Егору, поэтому вымещал всю злость от встреч с ними на мне. Но об этом я не говорю. Есть вещь, которыми я всё-таки готова пожертвовать в данной ситуации.

Я не видела, но практически чувствовала, как Егор хмуриться, когда до него доходит весь смысл этой истории.

— Я тебя ни в чём не обвиняю, — поспешно добавила я, — ты не виноват в том, что из-за своих комплексов я выбрала не того парня. И ты уж точно не виноват в том, что я не могла набраться смелости рассказать о том, что он со мной делает.

Я протянула руку и коснулась его руки, Егор едва заметно вздрогнул, но не пошевелился. Он просто поднял на меня глаза полные боли. Боли и чувства вины.

— Почему ты просто не сказала мне, что я тебе нравлюсь? — прошептал он, — Это бы всё изменило. Чёрт возьми, это изменило бы так много!

Я покачала головой. Что бы было, если бы я не пришла на ту вечеринку? Что бы было, если бы я не увидела Егора с Катей? Что бы было, если бы я поняла, что хочет от меня Вадим, или просто не решилась его использовать? Мы могли думать об этом бесконечно, но это так не работает. Мы не должны думать о том, что бы было, если бы тогда поступили по другому, потому что поменять что-то было уже невозможно.

— Ты имела ввиду Катю, когда говорила, что я променял тебя на девушку? — спросил Егор.

Возможно ему не стоило задавать этих вопросов, а мне не стоило на них отвечать. Я видела, что ему больно, а сделать ещё больнее я не хотела. Но я пришла сюда, чтобы рассказать всё, и может стать наконец свободной, а Егор хотел выслушать. Возможно в этом и была проблема.

Я покачала головой. Я имела ввиду сразу нескольких девушек.

— Ты помнишь девушку, которую привёл в эту квартиру, когда я ушла на вечеринку с Захаром? — спросила я хриплым голосом, мне до сих пор было сложно об этом говорить.

Егор нахмурился, не понимая при чём тут это.

— Имя — нет, но она была тёмненькой, — ответил он.

Я закрыла глаза, чувствуя, как боль душит моё горло.

— Она была блондинкой, Егор.

Не знаю зачем мне это. Возможно, если бы он сказал, что помнит её имя, и что она нравилась ему по настоящему или что он испытывал к ней хотя бы какие-то чувства, мне бы стало легче. Но нет, он променял меня на девушку, которую сейчас не в состоянии вспомнить.

— Однажды ты спросил меня о том, как Захар сломал меня, но ты ошибся. Это сделал не он, это сделал ты.

Егор смотрел на меня странным взглядом.

— Я не…, - начал он, потянувшись ко мне, но замолчал, когда я резко поднялась.

— Пожалуйста, не трогай меня, — попросила я полушёпотом, — я всё расскажу, но не смогу сделать это, если ты прикоснёшься ко мне.

Я правда хотела, чтобы он дотронулся до меня, но я не хотела чувствовать его боль. Не тогда, когда я собиралась увеличить эту боль. И я надеялась, что он понимает это.

— Хорошо, — прошептал Егор, опуская руки.

Пока я рассказывала, он смотрел на меня дикими глазами, в которых я видела только боль. Боль. Боль. Боль. И ничего кроме боли.

Когда я наконец закончила, Егор молча отпустил голову на согнутые стоящие на коленях руки.

— Как ты могла меня простить? — прохрипел он, — Зачем ты вообще это сделала?

— Потому что я люблю тебя, — ответила я, снова садясь перед ним.

— Ты не должна была меня прощать и любить не должна была. Как ты можешь любить меня, когда я ничем не отличаюсь от парней, смешивающих тебя с грязью.

— Ты другой, Егор, ты никогда бы не поступил со мной так, как они.