День и ночь (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 8

— Приятно познакомиться. Ирина. Лейтенант, стажер…

— Мелочь, короче, зеленая. Молодая поросль. Понятно.

Ирина развела руками, мол, есть такое, и поменяла тему.

— А вы уже… выходите из запоя?

— Не, это я как раз похмелился… Кстати, у нас про Парашку много чего интересного рассказывали. Она и с моей бабой дружит.

— Дружила….

— Ну да. Иконы ей отдала, штук шесть, моя их к нам утащила. Парашка говорила, что ее родственники все размотают, ни сберечь, ни сохранить не сумеют, им бы лишь сейчас пожить, а что там потом будет — гори оно ясным пламенем.

Точнее Ирина выяснять не стала. Судя по Люсиному рассказу… кто там был?

Дочка с повышенным порогом брезгливости?

Внук?

Интересно, по дочкиной линии, или как?

А, все равно, плохо это звучит… хотя не ей судить. Она никого тут не знала, любая ее оценка будет неправильной. Может, эта Прасковья такой заразой была…

— А вообще, Прасковья добрая была?

Алкаш, то есть идейный пьяница, дробно захихикал.

— Парашка-то? Да ты что! Так могла приложить, костей не соберешь. Мать у нее, говорят, вообще ведьмой была.

— Серьезно?

— Я-то ее не застал. А Парашка рассказывала, к ее матери весь район мотался. След она искала, от пьянства отворачивала…

— Гадала на любимых…

— Вот это — нет. Парашка особо подчеркивала, что по бабьей магии ее мать не работала. Не тот дар. А ей, мол, не передался, и дочь неудельная, а внук вообще не родной.

— Да?

— Он дочкин от второго брака, усыновленный. А дочку Парашка еще с тех пор не любила, как та аборт сделала. Моя рассказывала, Парашка ее родить аж умоляла, говорила, другого шанса не будет… ты что думаешь? Так и не родила потом Клавка.

Ну, после абортов это осложнение известное. Природу обмануть не выйдет, она свое возьмет, раньше ли, позже…

Эксперт, оперативник и дежурный участковый тем временем занимались осмотром места происшествия. Может, и Ира подпряглась бы, но места просто не было. Там и трое-то с трудом помещались.

Тело уже вынесли во двор и ждали труповозку. Так что пользы от Ирины не было, оставалось болтать с местным аборигеном. Вот, к примеру…

— А цветы Прасковья любила?

— У нее их много было. Она последнее время их раздавать начала по соседям.

— И вам тоже?

— Бабе моей. Та все к себе забирала, кстати, растения у Парашки были знатные. Все колосилось. Что хочешь могла вырастить!

— А дома или дачи у нее не было?

— Раньше было, потом продала. Возраст же…

Осмотр шел своим чередом.

Опрос свидетелей, Ирину с Люсей вообще попросили написать рапорт. Внуку звонили, тот приехать не смог, сказал, что сейчас в области. Часов через шесть в городе будет. Дал телефон дочки.

Кажется, той звонил следователь.

Ирина решила, что выходной не пропал. Что-то они сделать не успеют, но разве плохо вот так? Посидеть, подышать воздухом, никуда не торопясь поболтать с людьми, опять же, работы с нее не требуют, а рапорт напишем и отвезем. Дело нужное.

Следователь квалифицировал предварительно смерть Прасковьи "причинение смерти по неосторожности". Пока. Потом еще видно будет, после вскрытия, но скорее всего, это именно так.

Полез грабитель в окно, тут бабку и накрыло. С летальным исходом.

— ГДЕ МОЯ МАТЬ!?

Вопль был таким, что подскочил, кажется, даже труп Прасковьи. Пьяница свалился со скамеечки и потряс головой.

— Клавка, с-сука!

Глядя на то, что появилось во дворе, Ирина никак не могла согласиться. Разве можно сравнивать милейшее существо — Найду, и вот ЭТО?

Никак нельзя. Это оскорбление всего собачьего рода, со времен творения.

Ворвавшаяся во двор женщина больше всего походила на атомную бомбу. Хоть конусообразными, плавно расширяющимися книзу формами, хоть взрывом на башке, хоть пронзительным голосом. Жутким.

Рыжие лохмы топорщились во все стороны, круглое лицо кривилось в неясной гримасе, развевалась непонятная хламида, при виде которой задохнулся бы от восторга Альбус Дамблдор — столько на ней было бисера и блесток.

Следователь поспешил к вновь прибывшей.

— Здравствуйте, Клавдия Ивановна…

Увы, слова сказать ему не дали. Не предусмотрено было.

— МАМА!!!

Трагический вопль. Потом бабища упала на колени рядом с телом — и разревелась в три ручья. Или не разревелась?

Завыла — точно. Заголосила, заскулила.

— На кого ж ты меня покинулаааааа, сиротиииинушкуууууу…

Пьяница помотал головой.

— Ну все. Это теперь на два часа. Кликуша, е…

— Всегда так? — в полный голос уточнила Ирина. А чего стесняться, за этим воем бензопиллу "Дружба" не услышишь, не то, что собеседника.

— С детства. Парашка ее пока лупила, тут поприличнее было, а как Клавка выросла да замуж вышла, так с этой дурищей никакого сладу не стало. Пошел я, водовки хлопну. А то глядя на эту комедь — с души воротит. Тебе не предлагаю…

Ирина развела руками. Мол, я бы со всем нашим уважением, но — нельзя.

— Ну, сиди тогда. Хорошая ты девка, хоть и ментовка. А уши лучше заткни, эту дуру если палкой никто не треснет, она еще пуще разойдется.

И удрал.

Ровно через пять минут Ирина поняла, что дядя Коля, хоть и выпивши был, оказался со всех сторон прав. Именно так.

И разошлась пуще прежнего, и развизжалась, и конца-края этому видно не было.

Но…

Безвыходно.

Они при исполнении, им нельзя ни бить, ни пить. А иногда так хочется!

Пойти, что ли, пока по району побродить? Недалеко?

Домик, вон, навестить, с ромбиком на дверце, пирожок какой купить…

Люся была занята. Она пыталась успокоить дочку потерпевшей, хотя Ирине показалось, что подруга больше демонстрирует майору свои красоты и виды, чем реально помогает.

Ну и ладно, должно быть у человека в жизни что-то хорошее? Какие-то приятные впечатления… посмотреть там есть на что. Пусть развлекаются.

Рапорт она напишет, нужды в ней нет, ну и чего?

Ирина отправила Люсе на телефон смс-ку и выскользнула за ворота.

Вернулась она через час. Истерика еще продолжалась, алканарий как в воду глядел. Все выглядели изрядно утомленными, но дама не унималась.

Она СТРАДАЛА.

Красиво, вдохновенно, точь в точь как в сериалах. Ирина махнула Люсе и протянула ей пакет.

— Тут на всех. Спасибо дядюшке Робину.

Салатов не предвиделось, но булки с сосисками вполне достойная замена. И стаканчики с кофе и чаем, кому что понравится…

Из окружения истерички мигом исчезли четверо человек, почти материализуясь рядом, оперативник выхватил булочку и буквально вгрызся в нее.

— Шпашибо.

— Кофе. Салфетка. И вот — горчица, — протянула Ирина самое жизненно необходимое.

Мужчины жевали.

Истерика постепенно стихала, лишившись зрителей. Наконец тетка отряхнулась и встала. И была тут же препровождена в дом, разбираться, что пропало и что осталось.

Истерика пошла заново.

Как оказалось — пропало ВСЕ.

Три магнитофона, три куртки кожаных, три, портсигаров золотых… нет, тех — шесть, иконы старинные особо ценные, ваза хрустальная, картина…

Когда вы у матери были последний раз?

Ээээ… около года назад. Или полтора.

Могла она это продать, подарить…

Нет ответа.

Обычно на всю процедуру, с допросами, протоколами и прочим, уходит три часа. Иногда даже меньше.

Сегодня ушло шесть.

Потом квартиру опечатали, и все посторонние, в том числе и Ирина, наконец смогла тронуться со двора. Чтобы натолкнуться на дядю Колю.

— Уходите уже?

— Уже?

— Так Клавка могла и полдня блажить. Дурная баба, что тут скажешь? Парашка все сокрушалась, род прервался…

— Она с рождения такая?

— Ты знаешь, нет. Жена говорила, сначала Клавка нормальная была, а в какой-то момент как пошло, и пошло… Парашку жалко. Хоть и стервь она была, а все ж баба правильная.