Страж для бабочки (СИ) - Скоров Артем - Страница 21

— Соня… — шепчет он, взяв девушку за руку. — Пора вставать, соня.

— Отстань… — не открывая глаз, отвечает та слабым и уже подзабытым Вадимом голосом. — Ещё пять минуточек. Зануда…

Вадим едва не падает на колени, тянет захваченную руку к себе и прижимает к лицу. Нахмурившись, Соня недовольно что-то мычит, с трудом ёрзает на месте и медленно отворачивается от него, заваливаясь на противоположный бок и слегка поджимая колени. Так и не выпустив ладошку, Вадим увлажняет её поцелуями и слезами, что льются впервые за многие годы. Останавливается лишь тогда, когда плакать уже попросту нечем. Оторвавшись от исхудавшей ручки, он замечает на одеяле упаковку бумажных платков. Догадываясь от кого именно они, Вадим вытирает лицо и ладошку от лишней влаги. Рядом оказывается принесённый кем-то стул. Он удручённо вздыхает: Катя слишком сильно заботится о нём, от чего ему становится неловко за эту сцену.

Соня слабо, но настойчиво вырывает руку и отворачивается от него ещё сильнее. Треклятые слёзы опять начинают литься, и Вадим снова тянется за платком, а затем садится на стул. Он никуда не уйдёт, пока она не проснётся. Пять минут? Он ждал достаточно долго, так что подождёт ещё немного.

Однако через несколько часов, когда за окнами начинает темнеть, а в палате зажигают приглушённый свет, Вадим покидает здание хирургического корпуса и направляется к ближайшему продуктовому киоску укрощать голодный желудок и выкурить по пути пару сигарет. Обещанные «пять минуточек» до сих пор не прошли. Соня изредка шевелилась, бормотала что-то бессвязное и никак не хотела просыпаться, даже когда он предпринимал несколько аккуратных попыток разбудить её. Всё заканчивалось одинаково: девушка ворчала, слабо отмахивалась от него и всё сильнее поворачивалась спиной к нему. Легла бы и вовсе на живот, да скованная ремнём рука мешала. Задумываясь и анализируя её слова, Вадим с удивлением заметил, что сестра словно летает по разным воспоминаниям — от неизвестных ему, до очень старых или совсем недавних. Поняв, что совсем её задолбал своими приставаниями, он и решил перекусить.

Сидя на лавочке перед входом в корпус, он поглощает одно печенье за другим и запивает всё соком из литровой упаковки, между делом проверяя местонахождение подопечной. Та по-прежнему никуда не сбежала, так что он решает позвонить ей.

— Алло, — голос подопечной раздаётся почти моментально. — Это кто?

— Я. Ты всё ещё в деревне?

— Эм… ну да. Откуда у тебя мой номер?

— Я хочу услышать писк микроволновки, — игнорируя вопрос, требует Вадим.

— Ладно.

К его удивлению, Аня легко соглашается, и уже через пару секунд он слышит доказательство.

— Старик приехал?

— Майкл? Не-а. Пополоскал мозги по телефону и пригрозил полным пиздецом, если я покину дом.

— Так и сказал? — хмыкает Вадим, а затем запихивает в рот новую печенюху.

— Хах, почти так, — добавляет девушка, параллельно чем-то тарахтя.

— И ты его послушалась. А я думал, ты никого не слушаешь.

— Я тебя послушалась.

«Меня?!» — от удивления Вадим прыскает соком и начинает откашливаться.

— Тогда, в машине. Знаю, ты соврал и никакой тюрьмы не будет. Но лучше с тобой, чем ожидать чего похуже.

— Надо же, — отвечает Вадим, про себя пытаясь понять причину, по которой она вдруг начала откровенничать. — Ты умеешь рационально мыслить. А я думал, ты только проказничать можешь.

— Сюрприз, — с нескрываемым сарказмом отвечает подопечная на шутку. — Как там у тебя дела?

— А тебе какое дело? — подобравшись, с подозрением отвечает Вадим.

— Ну…

— Нормально. Завтра вернусь. Хату не спали, а то старик убьёт нас на па́ру, — в ответ он слышит смешок. — Пока.

Убрав телефон и покончив с импровизированным ужином, Вадим встаёт с лавочки и возвращается к сестре.

За время его отсутствия «пять минуточек» всё ещё не закончились. Рядом с ней он встречает осматривающего её доктора. На вопрос, всё ли хорошо, тот лишь устало и неопределённо кивает перед уходом. Пятница, конец дня и рабочей недели, а потому на одиночного посетителя в палате после времени посещения никто из медперсонала не обращает внимание. Так, до глубокой темноты просидев в томительном ожидании встречи с карими глазами, Вадим засыпает, роняя голову на грудь.

***

Ощутив болезненный щипок в ногу, Вадим дёргается и выскальзывает из хрупкой дрёмы.

— Привет.

Тихий голосок заставляет его сразу позабыть о недавнем сюрреалистическом сне с плавающими в соке печенюхами. Когда глаза привыкают к полумраку, он различает лицо девушки и встречается с ней взглядом.

— Привет, — также тихо отвечает ей и накрывает ладонью её руку на своём колене. А дальше, словно поймав мысленное короткое замыкание, он теряется и не знает, что говорить дальше. А говорить и вовсе не хочется, ему уже хватает того, что они просто смотрят друг на друга. Незаметно до боли щипает себя, но нет — он не спит.

— Мы где?

Плохо контролируя движения, Соня заваливает голову на другую сторону, а затем поворачивает её обратно.

— А где мама?

Вадим впервые благодарен тому, что сейчас ночь и полумрак, из-за чего сестра не замечает, как бледнеет его лицо. Что, вот что он должен сказать? Нет, он знает, что должен сказать. Но не может. В страхе когда-нибудь услышать этот вопрос он несколько раз продумывал наиболее мягкий и осторожный ответ, а сейчас понимает, насколько убогое дерьмо нафантазировал.

— Только я с тобой, — проглотив ком в горле, говорит Вадим с лёгким намёком на правду. — Мы вдвоём.

— А… где?

— В больнице. Ты заболела, но уже выздоравливаешь, — опережая вполне очевидный вопрос, Вадим на скорую руку сочиняет простенькую историю, которая должна на время удовлетворить её интерес. — А пока спи и набирайся сил.

— Ммм… ладно. Сплю…

Закрыв глаза, Соня тут же начинает тихо сопеть. Поглаживая её руку, Вадим расстроенно смотрит на сестрёнку. Ему так много хочется сказать ей, о стольком поговорить, обнять, расцеловать и не отпускать до самого рассвета. Однако в душе понимает — случившийся диалог наилучший из возможных. Сейчас не время и не место говорить о сложном. А в том, что разговор будет сложным, Вадим не сомневается.

Теперь Вадим никак не может уснуть. На часах — четыре ночи, в голове — кавардак. Смотря на умиротворённое личико, он пытается решить сложившуюся дилемму: не получить проблемы с работой и, одновременно, не оставлять сестрёнку совершенно одну ближайшие пару дней. Он может обратиться к Кате, но прекрасно понимает, что той после дежурства надо отоспаться. Пораскинув мозгами, Вадим останавливается на Сергее — армейском товарище, который уже пару дней снимает опустевшую квартиру, а в выходные планирует отоспаться после рабочей недели.

Не теряя время зря, он набирает номер Сергея. Едва гудки заканчиваются, сбрасывает вызов и отправляет заранее подготовленное сообщение. Пару минут тот не отвечает. Вадим надеется, что предложение за день сэкономить треть месячной квартплаты простимулирует друга. Так и выходит, и он начинает новые переговоры по ватсапу, на этот раз с Катей.

***

— Куда? — заспано спрашивает Соня, проснувшись как раз во время его отступления перед обходом медсестёр.

— Мне пора на работу, — поцеловав сестру в висок, отвечает Вадим. — Я вернусь через пару дней. Сегодня за тобой присмотрит Сергей. Помнишь его?

— А мама? — простой вопрос, который опять бьёт Вадима в сердце.

— А это Катя, — резко меняет он тему, указывая на медсестру с другой стороны койки. Та в это время безучастно подключает капельницу к катетеру девушки. — Она мой хороший друг и присмотрит за тобой завтра.

Катя кивает повернувшей к ней голову Соне.

— Когда я вернусь, мы много и хорошо поговорим. Обо всём, — глянув на подругу, добавляет Вадим, напоминая той, чтобы не взболтнула лишнего.

Ещё неделю назад Катя убедила его, что врачи и медперсонал отделения не любят чесать языками с пациентами, так что от них Соня почти наверняка ничего не узнает о случившемся. Вполне возможно, что даже ампутация голени останется для неё тайной ещё на некоторое время. Единственные, кто могут проболтаться — это присматривающие за Соней люди. Поэтому Вадим и отказался от кандидатуры сердобольной соседки-старушки и влюблённого одноклассника девушки. Он расскажет сестре всё сам, потом, когда её взгляд перестанет быть рассеянным, а разум затуманенным.