Узоры на коже (СИ) - Манило Лина - Страница 52

Арчи издаёт странный горловой звук и присвистывает.

— Что такое? — смотрю на его вытянувшееся от удивление лицо.

— Да оно стоит херову тучу денег. Презент от благодарного клиента?

Арчи ставит на стол бутылку и подходит ко мне. За последние месяцы он, кажется, стал ещё шире в плечах, и чёрная футболка с изображением мотоцикла на спине точно когда-нибудь треснет по швам.

— Нет, знакомая одна приволокла, выпить со мной хотела.

Арчи удивлённо заламывает светлую бровь, а в глазах миллионы незаданных вопросов.

— Знакомая? Не Полина, значит? — Нависает надо мной, обойдя стойку, а сам аж лопается от любопытства.

— Не Полина, — подтверждаю, отбросив в сторону бумаги. — Надо срочно покурить…

Арчи согласно кивает, и мы выходим через чёрный ход, где стоит деревянная лавочка, на которой так приятно пить поутру кофе, курить, пока работой не завалило.

— Так что там за знакомая такая? — Арчи нетерпеливо ёрзает, точно маленький, а ярко-зелёные глаза горят чистым любопытством. — Параллельно кого-то потрахиваешь, что ли?

— Придурок какой, посмотрите на него. — Закуриваю под смех друга. — Никого я не потрахиваю. Это вообще какая-то странная история, у меня в голове никак уложиться не может.

Арчи молчит, поигрывая связкой ключей, и ждёт дальнейших пояснений. Иногда он всё-таки может быть человеком. Когда рассказываю о странной Маше, он долго молчит, лишь курит, о чём-то размышляя.

— Хм… Втрескалась в тебя Машуля, не иначе. — Арчи выбрасывает окурок в урну и достаёт новую сигарету. — Не хочу тебя расстраивать, только это точно не последний раз, когда ты видишь её.

Он лишь подтверждает мои догадки, только от этого легче не становится.

— Ну и на кой чёрт мне любовь её нужна?

Арчи подкуривает и плечами пожимает.

— Наслаждайся бабским вниманием, — издаёт смешок и отпрыгивает в сторону, когда съездить по шее ему пытаюсь. — Хотя ты же у нам самец, сам себе объекты внимания выбираешь. В общем, авось утихнет у Маши интерес, а нет — будем думать коллективно, что с этим делать.

— Полина и так бесится, когда эту Машу видит… — говорю, потирая подбородок, а Арчи бросает на меня полный иронии взгляд, но молчит. Знает, что не буду обсуждать подробности личной жизни.

— В общем, ладно. — Хлопает себя по коленям, поднимается на ноги и подбрасывает вверх связку ключей. — Чего париться раньше времени? Поехали, пожрём. Парни в "Корсаре" сидят, нас ждут. Помчали?

Киваю, и уже через пять минут мчим в "Корсар", где можно просто отдохнуть, забыв обо всём.



33. Полина

Вхожу в просторный холл офисного центра, а внутри что-то сжимается, болью в затылке отдаётся, искрами вниз спускается до самых пяток. Я не была здесь неделю, но кажется, что прошла целая вечность. За такой маленький срок всё вокруг изменилась, я сама стала другой, и этого уже не исправить. Да и не хочется, честно.

Сделав несколько шагов, останавливаюсь и оглядываюсь вокруг, словно впервые здесь оказалась. Необычное ощущение. Всегда любила свою работу, суету и регулярные авралы, когда рвут на части, что-то требуют, покоя не дают. Но сейчас такое чувство, что все эти годы спала, позволяя управлять собой и жизнью распоряжаться: на кого учиться, где работать, какой вектор своей судьбы выбрать. И вот наконец проснулась и будто взглянула на свою привычную до оскомины реальность со стороны. И то, что вижу сейчас мне решительно не нравится.

— Полина Юрьевна, — улыбается охранник, завидев меня. — Вы же в отпуске? Вот всегда знал, что трудоголизм вас когда-нибудь погубит.

По глазам вижу: растерян, ошарашен даже слегка, и это веселит.

— Игорь, нет уж, работать сегодня точно не собираюсь, — смеюсь, а охранник моргает, потому что, наверное, впервые слышит мой смех. В этих стенах я всегда серьёзна сверх меры, но сейчас не хочу быть строгой начальницей, веселиться хочу. — Отец на месте?

— Да, — кивает, а глаза ещё сильнее от удивления распахиваются. — Недавно приехал.

Так и представляю, как Игорёк в курилке будет вещать, что видел меня в джинсах и чёрной футболке, сползшей с одного плеча. Кажется, вот прямо в эту минуту слышу смех его коллег, потому что поверить, что Полина Обуховская припёрлась на работу в подобных шмотках почти нереально.

— Просто отлично.

Улыбаюсь, протягиваю руку и ерошу Игорька волосы, от чего тот дёргается всем корпусом, чудом на спину не заваливается. Да уж, этот день будет ещё долго жить в его памяти. Наверное, убедит себя, что я пьяная была.

Иду к лифтам, а внутри сжимается пружина, которая ещё чуть-чуть и лопнет. Не хочу видеть отца, потому что никто не угадает, чем наша встреча закончиться может. Я отключила телефон после того разговора у Аськиного дома и не хочу даже знать, звонил ли кто-то из родственников ещё. Вот сейчас поговорим, решим всё, а дальше уже буду думать.

Когда створки лифта закрываются, окидываю себя взглядом и смеюсь. Видок у меня, конечно… Ну и чёрт с ним, вещи свои всё равно ещё не забирала, да и работать здесь нет больше никакого желания. Пусть напоследок увидят меня настоящую.

— Полина Юрьевна? — кивает секретарь отца, когда выхожу на этаже, где в просторных кабинетах заседает начальство. Вот уж кто ничему в этой жизни, кажется, не способен удивляться. Не зря отец взял Макса личным помощником с широким кругом полномочий, потому что парень, кажется, из куска гранита высечен.

— Она самая. Макс, отец у себя?

Макс делает знак рукой, чтобы к уху наклонилась. В нос ударяет аромат туалетной воды и лосьона после бритья. Максим — один из немногих, кого неизменно рада видеть в этом здании и даже могу назвать своим другом. На него всегда положиться можно — весьма ценное качество.

— Не знаю, что у вас случилось, но Обуховский последние дни сам не свой. У всего офиса колени дрожат, когда он мимо проходит.

На гладко выбритых щеках ямочки, когда улыбается, а в карих глазах в окружении длинных ресниц живой интерес. В Макса не зря влюблены все барышни головного офиса и мимо пробегающие работницы филиалов: высокий статный брюнет, образован и эрудирован сверх меры. Ещё и холост, так почему бы и не влюбиться? Мне и самой некоторое время назад казалось, что поддалась чарам, но так ничего и не продвинулось дальше улыбок и комплиментов. Впрочем, и хорошо.

— Надеюсь, после нашей с ним беседы сегодня он не взорвёт офис к чертям.

— Не знаю, Полина, — вздыхает Макс и красивыми длинными пальцами принимается вертеть карандаш. — Он и так не самый приятный человек, а если станет ещё хуже, то работать ему будет не с кем.

— Ладно, я пошла.

Вздыхаю и делаю шаг к дубовой двери, за которой кипит, знаю это, яростной злобой Юрий Обуховский.

Отец стоит, оперевшись руками на подоконник и что-то рассматривает в окне, а по напряжённой позе понимаю: он на пределе.

— Явилась, — не спрашивает, утверждает, не поворачивая головы. — Проходи, садись.

Глаза у него, что ли, на затылке?

— Явилась, — вторю, но следовать приглашению не тороплюсь.

— Как ты? — Запускает руки в волосы, но на меня не смотрит, будто со своим отражением в стекле беседует.

— Лучше всех.

И это чистая правда.

— Я рад за тебя.

Наконец поворачивается — резко, порывисто, а в глазах — снежный наст. Этот взгляд — ледяной, отчуждённый — бьёт на отмаш, душу выжигает. Дура, чего я ожидала? Что зарыдает, в ноги бросится, просить прощения станет? Нет, кто угодно, да только не он.

Его глаза, то как смотрит на меня убеждают, что всё правильно делаю.

— Я пришла сказать, что домой не вернусь, — выдыхаю, потому что боюсь передумать, поддаться извечной привычке подчиняться боюсь. — И сюда больше не вернусь.

— То есть ты на самом деле намеренна из-за него всё разрушить? — Он не верит, знаю это, что на самом деле способна на это. — Полина, это же детский сад…

— Папа. — Слово обжигает кислотой, комком в горле застревает. — Ты так и не понял ничего. Я не ради него, ради себя.