Невеста по случаю (СИ) - Каблукова Екатерина - Страница 31

Мы торжественно приближались к мрачным стенам, окружавшим город. Темные, покрытые мхом стены, сложенные еще из неровных камней, кое-где виднелись выбоины - от времени кладка раскрошилась, и камни выпали. Несколько из них так и лежали на земле, уже основательно покрывшись мхом.

Ворота были распахнуты. Огромные, украшенные листами зеленого металла с рельефными изображениями преданий из Истинной книги, они должны были внушать трепет. Проходя свозь ворота, я почувствовала лишь облегчение от того, что скоро все закончится. В туннеле под стеной было прохладно, мы невольно замедлили шаг, наслаждаясь передышкой, и вступили на улицы города.

Здесь жара ощущалась еще больше: раскаленные стены домов, булыжные мостовые и крепостная ограда, препятствующая ветру. Я почувствовала, как пот стекает по лицу, и украдкой вытерла его полой плаща. Графиня обеспокоенно посмотрела на меня:

- Все в порядке?

- Да, просто очень жарко, - я попыталась улыбнуться. Она вздохнула:

- Будем надеяться, что все пройдет без осложнений.

Почему-то мне показалось, что моя свекровь имела в виду не оглашение имен кандидатов. Тем временем народ, высыпавший на улицы города, неистово приветствовал нас, как до этого и пастырей (но Лиза с графиней не пастыри, поэтому «остальные» как-то не к месту), выходивших из ворот в город. Разноцветные лепестки порхали перед глазами, пальмовые ветви реяли над толпой, словно страусиные перья. А еще был запах… ужасная смесь дешевых духов, немытых потных тел, перегара и тухлой рыбы. Я попыталась задержать дыхание, графиня протянула мне надушенный платок. Стало еще хуже.

Приветственные крики сливались в грозный рокот. Голова шла кругом. Я невольно схватилась за руку своей спутницы. Она положила вторую руку поверх моей и тихо что-то прошептала. Один из камней вспыхнул, и я почувствовала, как тошнота проходит, а мое тело охватывает блаженная прохлада.

- Спасибо, - я с признательностью посмотрела на графиню, она покачала головой:

- Все-таки не стоило позволять тебе участвовать. Если бы я знала раньше…

- Вам не надо беспокоиться, - попыталась отмахнуться я. Женщина грустно усмехнулась:

- Я тоже так думала, была слишком увлечена положением жены д’ореза, пока не потеряла троих... – ее глаза сузились, резче обозначив морщины, - Делрой – мой первенец и единственный ребенок… я не хочу, чтобы вы повторяли мой путь, Лиза.

Я кивнула, и она с благодарностью сжала мне ладонь:

- Обещайте, что вы сегодня же поговорите с моим сыном!

- Хорошо, я постараюсь! – пообещала я.

Мы перешли через мост, казавшийся огромным по сравнению с обмелевшей рекой, от которой так и пахло тиной. Коричневая вода напоминала, скорее, болото.

Впереди виднелось величественное здание храма. Огромное, оно царило над городом. Стены храма были облицованы зеленым и голубым ихраном, а полукруглый купол, покрытый тонкими пластинами зеленого металла, переливался на солнце золотистыми искрами.

Улица стала шире, хотя дома, построенные вдоль нее, напоминали, скорее, крепость: узкие окна в случае чего могли стать бойницами, а стены по толщине кладки наверняка могли соперничать с зубчатыми стенами, окружавшими сам город.

Площадь перед храмом была огромной. Вымощенная разноцветными камнями, она казалась узорчатым ковром. Два ряда колонн окружали ее, правильными полукружиями упираясь в ажурный портик самого храма, явно более древнего, чем все остальные сооружения на площади. Среди каменных швов я заметила темные вкрапления черного хрусталя.

- Когда-то здесь стоял храм древней богини любви, - тихо сказала мне графиня, - теперь портик используют, чтобы блокировать магию правителей. Именно под ним они произносят слова древней клятвы. Говорят, лишь истинная любовь сможет разрушить чары богини. Но пока случая проверить не представилось.

Мы вступили на площадь. Толпа вокруг кричала, голоса людей сливались в невообразимый гул, эхом отскакивавший от стен домов и храма. Яркие одежды, радостные лица – народ жаждал зрелища. Горожане то и дело пытались потеснить стражников в ярких доспехах и белых плащах – личную гвардию пастырей. Я заметила, что знаменоносцы графа с трудом сдерживают своих коней. Ослы тоже явно нервничали. Один из них вновь заупрямился и Иеронимо, сидевший на нем, изо всех сил ударил его пятками по бокам. «Идиот!» - едва слышно прошипела моя будущая свекровь. Животное взревело и почти выпрыгнуло вперед, чуть не сбив с ног Гаудани, д’орез чудом удержался сам и сдержал осла. Тот загарцевал рядом со своим поводырем, точно арабский скакун. Иеронимо дернул повод на себя, стараясь удержаться, от этого стало еще хуже. Осел начал чаще перебирать ногами, стараясь все-таки умчаться вскачь. Стиснув зубы, Лоренцио старательно шел вперед, делая вид, что ничего не происходит. Рой заметил движение позади себя и ускорился, насколько это было возможно. Осел пастыря Джерардо тоже начинал волноваться. Наконец они достигли огромного деревянного помоста, установленного посередине, между двумя фонтанами.

Рой достаточно резко дернул за повод, заставляя животное встать. Джерардо спешился. Граф с явным удовольствием швырнул поводья подбежавшему слуге и преклонил колени, чтобы получить благословение. Затем встал и отошел в сторону, к остальным, уступая место у помоста д’орезу.

Тому пришлось буквально повиснуть на поводу, чтобы остановить окончательно ошалевшего осла. Иеронимо достаточно быстро спрыгнул, и Гаудани с явным облегчением передал животное слугам. Получив благословление, он поспешил отойти. Козимо действовал нарочито медленно. Слегка глумливая улыбка на его губах предупреждала, что его шурин еще не раз услышит о своих способностях справиться с ослами. Зная характер принца Риччионе, я искренне пожалела Лоренцио, которому предстоял весьма неприятный вечер.

Знаменоносцы тоже спешились и стали полукругом по краю площади. Я насчитала более тридцати флагов тех государств, которые прибыли следить за выборами. Каждый из правителей был со своей свитой, люди заняли все пространство площади, и, признаться, было достаточно тесно.

Сами правители: короли, князья и герцоги - стояли в первом ряду. Они то надменно косились друг на друга, то благожелательно улыбались, если видели кого-то из союзников. Пока шли последние приготовления, Рой успел перекинутся несколькими фразами с теми, кто стоял рядом с ним. Я обнаружила, что Козимо и Лоренцио умышленно стали в разных концах полукруга, чтобы успеть пообщаться со всеми.

Тем временем пастыри в белых одеяниях входили на помост. Я насчитала их человек пятьдесят, не меньше. У них всех были разные пояса: желтые, фиолетовые, красные и белые, что, как пояснила мне графиня, говорило о статусе пастыря в церковной иерархии.

- А вот и Антонио, - она указала мне на мужчину, стоящего в первых рядах. Его пояс был красным, высший сан, хотя сам он, в отличие от других, не выглядел старым. Темные, чуть тронутые сединой волосы, благородные черты лица, сделавшие честь любому потомку знатного рода, глубоко посаженные глаза с мелкими морщинами вокруг, словно пастырь любил пристально смотреть на своих собеседников. Он был достаточно высоким, или же это так казалось из-за его осанки, достойной короля.

Выждав положенное время для того, чтобы все взгляды устремились именно на него, пастырь сделал шаг вперед и начал говорить. Его мягкий, чарующий голос звучал над площадью, проникая в душу. Его негромкая речь произвела нужный эффект: крики стихли, люди, стоящие на площади, внимали каждому слову.

Пользуясь всеобщим молчанием, он все говорил и говорил, разглагольствуя о величии Создателя и об истинной цели Пастырей – хранить свою паству. Дальше проповедующий начал перечисление грехов, которые могут привести души людей к гибели. Я заметила, что многие склонили головы, словно стыдясь своих поступков.

Как и положено, граф Алайстер стоял в первых рядах. Скрестив руки на груди, он с едва заметной усмешкой смотрел на пастыря, все еще говорившего на помосте. Почувствовав на себе мой взгляд, Рой повернул голову и слегка нахмурился, затем что-то быстро сказал Боно, стоявшего рядом со своим покровителем. Тот кивнул и ящерицей юркнул в толпу, пробираясь к нам.