Завещание Якова Брюса (СИ) - Каблукова Екатерина - Страница 20

Фрейлина хихикнула и кивнула на столик, на котором стоял чайник и чашки,

— Сядь, хоть чаю выпей, а то совсем лица нет. Случилось что?

— Да, — Настя отмахнулась, не собираясь посвящать подружку в глупые сомнения. — Девка моя в тягости…

— Глаша? — Лизетта фыркнула. — И что с того?

— Да вот, — Настя покрутила в руках чашку, заботливо поданную подругой, пригубила и поморщилась. Чай показался каким-то горьким, и девушка отставила чашку.

— Ты чего? — Лизетта смотрела на подругу почти не мигая.

— Настроения нет, — призналась Настя. — Я Головину встретила… не бери в голову.

— А, так она давно слухи про Белова распускает… — Лизетта вдруг ахнула. — Думаешь, что девка твоя?..

— Нет, — Настя сказала это с твердостью, которую не испытывала. — Григорий Белов таким заниматься не будет.

— Вот именно таким и будет, — возразила фрейлина. — Благородная скандал поднять может, а с крепостной что? Ну выпорют или на худой конец в Сибирь сошлют! А у Белова твоего отец богатый, всегда сына откупит! Вот с него и взятки гладки!

Настя неприязненно взглянула на подругу, но возражать не стала: в чем-то Лизетта была права. Во всяком случае, слухов о Белове ходило предостаточно. Решив после дежурства расспросить жениха, девушка встала.

— Ты куда? — окликнула её подруга.

— В Монтплезир, — Настя пожала плечами. — Службу мне никто не отменял!

— А… я и забыла, — Лизетта тоже встала. — Пойдем, провожу!

Отказываться Настя не стала, все спокойнее, что не одной. Разговаривая ни о чем, они по парадной лестнице спустились на первый этаж. Во дворце все еще было тихо. По всей видимости, придворные, зная, что императрица еще спит, тоже предпочли отдаться во власть Морфея или попросту — поспать.

— Пойдем по насыпи, — предложила Лизетта, махнув рукой в сторону дороги. По которой обычно съезжали в парк верховые. — Так проще.

Настя не возражала. Путь, который предлагала фрейлина и вправду был короче, да и идти по пологой аллее вместо того, чтобы спускаться по крутым ступеням было значительно удобнее. Девушки уже миновали оранжерею, небольшое здание, где выращивались фрукты для царского стола, когда Лизетта вдруг остановилась.

— Ой, смотри! Семеновцы пост дополнительный выставили. Чего это вдруг? Пойдем, узнаем! — фрейлина с живостью устремилась к солдатам, стоявшим у кустов за оранжереей.

— Лиз, мне идти надо, — Настя хотела продолжить свой путь, но подруга, перекинувшись несколькими словами с караульными, повернулась и оживленно замахала рукой:

— Настя, скорее! Иди сюда!

Та заколебалась. Что-то в голосе подруги настораживало. Сделав несколько шагов, девушка остановилась и вдруг поняла, что вокруг очень тихо. Не слышно ни пения птиц, ни журчания фонтанов. А еще от кустов на аллею вдруг поплыл туман, сродни тому, какой напускал Шувалов.

Сила вспыхнула, но как-то совсем слабо, неярко. Настя почти не ощутила её и с удивлением взглянула на свои руки.

— Можете не пытаться, — усмехнулся один из караульных, подходя к Насте.

Девушка с изумлением узнала в нем Дмитрия Долгорукого. На этот раз он был облачен в явно большой для него мундир капитана семеновского полка, по всей видимости заимствованный у брата. Самого Михаила Долгорукого нигде не было. вспомнилась последняя встреча с Михаилом и то, как он старательно намеревался выведать у Насти цели приезда графа Шувалова.

— Что все это значит? — нахмурилась Настя, переводя взгляд с Дмитрия на подругу.

Лизетта сделала вид, что отряхивает юбку, а сам Долгорукий усмехнулся.

— О, не беспокойтесь, в сущности, ничего. Просто мне хотелось поговорить с вами без посторонних.

— Вот как? — Настя бросила еще один взгляд в сторону людей, стоявших рядом с Лизеттой.

— Это мои слуги, — добродушно пояснил Долгорукий. — Оба будут молчать, как рыбы…

— Вы так уверены?

— Конечно, — улыбка вышла неприятной. — Я лично отрезал им языки.

Настя вздрогнула скорее не от сам их слов, сколько от спокойного тона, которым они были сказаны.

Ведьма вновь попыталась призвать Силу, и вновь безуспешно. Лишь легкое покалывание в пальцах говорило о том, что дар пытается пробиться сквозь туманную занавесь. Девушка испугалась. Такого с ней не случалось даже в детстве.

— И не пытайтесь, — посоветовал Долгорукий, перехватив взгляд. — Все равно у вас ничего не получится.

— Вы так уверено говорите? — девушка чуть прищурила глаза.

— Наперстянка. Она лишает ведьму сил. Взята из ваших личных запасов, — улыбнулся Дмитрий. — Вы же пили чай с подругой, верно?

— Чай? — Настя нахмурилась, вспоминая, как Лизетта подавала ей чашку, затем повернулась к подруге, — Ты? Но зачем?

Доброжелательное выражение покинуло лицо фрейлины. Теперь её глаза блестели, а рот кривился в злобной гримасе.

— Михаил, — коротко бросила она и пояснила. — Волков.

— Он заставил тебя?

— Он в крепости! — с отчаянием выкрикнула фрейлина. — Его пытают! И вряд ли выпустят живым, а все из-за тебя!

— Лиза, послушай… — намереваясь все объяснить, Настя сделала шаг по направлению к фрейлине, но та отшатнулась.

— Даже не смей приближаться ко мне! Ведьма!!!

— Лиза ты не понимаешь… Волков… — все происходящее было как в дурном сне. — Он… он связан с оборотнями. С теми, кто убивал девушек, и Ваньку из преображенского тоже покалечить пытались…

— Ложь! — почти завизжала та, закрывая глаза и топая ногами.

Долгорукий подошел к Лизетте и несколько раз наотмашь хлестнул по лицу.

— Замолчи, — приказал он и вновь развернулся к Насте.

Улыбка мужчины напоминала оскал. Краем глаза девушка заметила, как фрейлина закрыла лицо руками, пытаясь сдержать рыдания.

— Ваша подруга очень помогла нам, — воодушевленно продолжал Долгорукий, точно подпитываясь страхом девушек. — Именно она взяла наперстянку из ваших запасов.

— Значит, это ты рылась в моих вещах? — жалось к Лизетте мгновенно прошла. — А платье зачем испортила?

Настя со злостью вспомнила, как долго Глаша отстирывала пятна с фрейлинского платья, и то следы от чернил были видны до сих пор.

— Они сами пролились! — в сердцах бросила Лизетта.

— И травы мои сами к тебе… — девушка злилась не сколько на бывшую подругу, сколько на себя, за свою доверчивость. Она вновь повернулась к Долгорукому. — полагаю. Александр Борисович был отравлен именно ими?

— Старик давно должен быть умереть! — глаза Долгорукого вновь фанатично заблестели. — на плахе. Он, а не мой отец!!! Вы ведь знаете, что случилось с моим отцом?

Глаза Долгорукого блестели, черты лица заострились еще больше, и Настя вдруг поняла, что разговаривает с сумасшедшим.

— Его обвинили в заговоре, пытали, после чего четвертовали заживо, — продолжал Дмитрий. — Я видел его казнь собственными глазами. Стоял и смотрел, как палач отрубает отцу сначала руки, а потом ноги… И кровь… много крови…

Настя бросила обеспокоенный взгляд на Лизетту, гадая, поняла ли та, что Долгорукий безумен, и что они обе умрут. Белая, как мел, фрейлина стояла и делала вид, что рассматривает траву под ногами.

— Послушайте, — девушка понимала, что в платье ей не убежать, к тому же вокруг был туман. Оставалось только тянуть время в надежде, что кто-нибудь хватиться фрейлин. — Возможно, вам стоит подать челобитную государыне?

— Челобитную? Кому? Этой незаконнорождённой девке? — взвизгнул Долгорукий.

Настя запоздало вспомнила, что именно сестру Дмитрия и Михаила Долгоруких прочили в невесты внуку Петра Великого, но тот увлекся своей красавицей-теткой, после чего Елисавета Петровна по наущению семьи Долгоруких была спешно выслана в Московию.

— Мать — лийфляндская шлюха, а туда же, на царство! — Дмитрия уже было не остановить. — А законный император в крепости сидит!

— Законный император? — переспросила Настя.

Дмитрий усмехнулся.

— У мой сестры был сын… Алексей. По приказу Елисаветы Петровны он заключен в апостольную крепость.

— Алексей? Это тот, кого величают тайным узником? — ужаснулась девушка, вспоминая обрывочные слухи, ходившие по дворцу.