По воле северных богов (СИ) - Стрельникова Александра - Страница 44

— Ты и, правда, поразительно смертоносна, красавица, — нашептывал чей-то голос.

Тир застонала и попыталась пошевелиться. О нет! Ее руки и ноги были разведены в стороны и крепко привязаны. Где? Что это, пыточное колесо? Мягко… Кровать!!! Девушка распахнула глаза — над ней словно в тумане плавало лицо Филиппа Мейнского.

— Мои ребята несколько перестарались, — он улыбнулся. — Я уж боялся, ты не придешь в себя… Но согласись, у них не осталось выбора, госпожа Тир. О! Да, милая, теперь я знаю, с кем имею дело. И тем приятнее… Женщина проклятого Гилфорда, северная воительница, несущая смерть… Надо признать, у Хьюго неплохой вкус. Однако теперь ты будешь принадлежать только мне. Это будет особое, ни с чем не сравнимое удовольствие — приручить такую, как ты. Все равно, что играть в кошки-мышки со смертью… А ведь я всегда знал, что Госпожа смерть не согбенная старуха с косой, а юная красавица, чья кожа чиста и белоснежна, как твоя, чьи поцелуи слаще самой жизни.

Рука Филиппа скользнула вдоль ее тела и Тир содрогнулась, поняв, что обнажена…

— Как ты узнал? — разлепив пересохшие губы, спросила она лишь затем, чтобы он говорил, а не касался ее.

Мейн усмехнулся.

— Освальд, мой мальчик, пойди сюда.

В круг света вступил невысокий юноша, чье лицо показалось норвежке смутно знакомым. Она уже видела его… В Гилфорде!

— Предатель! — слово, как плевок слетело с ее уст.

— О нет. Освальд никого не предавал, он лишь исправно шпионил для меня. И не напрасно.

— Хорошо, теперь ты знаешь, кто я. И что с того?

«Донесли ли ему о Брайане и о войске в лесу под Мейном?» — мучительно думала она. Еще где-то на задворках сознания мелькнула слезная мольба к Хью, чтобы он поторопился: «Скорее, скорее…» Но она жестко придушила ее, не давая себе разнюниться.

— Я обезопасил себя и теперь получу двойное удовольствие. Неужели это не очевидно, госпожа Тир?

«Нет, не донесли, иначе он сейчас выболтал бы это, не удержался, похвастался».

Девушка усмехнулась.

— Мне очевидно другое. Тебе, дружок, похоже, чтобы залучить женщину себе в постель, сначала нужно оглушить ее, а после связать. Что, добровольно не хотят?

— Да мне стоит поманить…

Тир укоризненно поцокала языком.

— Разве мама не говорила тебе, что врать нехорошо? Вот, например, зачем ты мне солгал, что Хьюго Гилфорд мертв?

— Откуда ты знаешь? — Филипп встрепенулся.

— А разве не он стоит вон там? — Тир указала подбородком куда-то за спину Мейну.

Его словно подбросило. Он выхватил меч и замер озираясь. И вновь низкий грудной смех пленницы прокатился по замку.

— Да ты, никак, еще и трусишка.

Мгновенная ярость исказила черты Филиппа, правая рука сжалась в кулак, но потом расслабилась.

— Ты провела меня, и я накажу тебя за это, но иначе, моя красавица.

Его рука легла на обнаженную грудь молодой женщины и медленно сжала совершенное полушарие, увенчанное нежным розовым соском. Тир закусила губу, но стойко выдержала взгляд мерзавца.

— Я заставлю тебя стонать не от боли, а от страсти. Ты будешь изгибаться и молить, чтобы я взял тебя, чтобы моя плоть вошла в твое лоно и, погружаясь все глубже, дала тебе достигнуть вершины блаженства. Мои ласки превратят тебя в похотливое животное. Когда же насыщение придет и ко мне, я оставлю тебя, а тогда… Тогда ты станешь презирать и ненавидеть самое себя, но лишь до тех пор, пока я снова не заставлю тебя желать… О, это будет сладкая пытка, леди Тир.

— Боюсь, ты переоцениваешь свои возможности, хвастунишка.

— Время покажет. У нас вся ночь впереди. Все вон отсюда! — внезапно приказал Филипп.

И только тогда Тир осознала, что за всей этой безобразной сценой наблюдало несколько человек…

Едва дверь за ними закрылась, Мейн поднялся и начал медленно раздеваться. Он был, в общем-то, недурен собой, но плечи сутулились, а на боках и животе появился предательский жирок. К тому же Филипп был практически лишен волос на теле, что заставило Тир вспомнить о лягушке. Большой самодовольной лягушке-альбиносе.

— Ты не отличаешься скромностью, госпожа Тир.

— Но ведь ты хотел, чтобы я смотрела.

— Ну и что ты получила от этого?

— Знание.

— Это какое же?

— Что все познается в сравнении.

— Ты что же — сравнивала меня с теми, кто был у тебя раньше? — Филипп даже задохнулся от этой мысли.

До сих пор его партнершами были либо девственницы, либо женщины, которых он запугал до полусмерти. И для тех, и для других он был царь и бог, способный карать и миловать…

— А почему нет? — Тир улыбнулась, почувствовав, что ей вновь удалось задеть Мейна. — Это особенно приятно хотя бы потому, что ты проиграл по всем пунктам, — и молодая женщина демонстративно скосила глаза к тому месту, где среди жиденьких каштановых волос вяло топорщилось его мужское естество.

— Ну, ты и стерва! — Филипп шагнул к кровати и прилег рядом с распростертым телом молодой женщины.

Он подпер голову одной рукой, другая же принялась играть с правым соском Тир. Добившись, чтобы он затвердел и поднялся, Мейн, усмехаясь, перешел к другому. Когда же его рука скользнула меж ее ног, девушка вздохнула и закрыла глаза. Через какое-то время Филипп вдруг почувствовал, что ее тело расслабилось, а лоно увлажнилось. Торжествующая улыбка появилась на его губах.

— Ну что ты скажешь теперь, госпожа Тир?

Недовольная гримаска появилась на ее лице, серые глаза распахнулись.

— И почему тебе было не помолчать, Филипп? Мне только-только удалось убедить себя, что это Хьюго…

— Сука! — взревел Мейн, вскакивая с кровати.

— Тяжело тебе со мной, а Филипп? — сочувственно поинтересовалась молодая женщина. — Ты же вроде говорил, тебе не нравятся легкие победы? Вот и потрудись. А вообще… Который может быть сейчас час? Что-то спать хочется…

Мужчина замер возле кровати, сжимая кулаки и хватая воздух ртом, словно рыба вытащенная на лед. Бешенство настолько переполняло его, что он никак не мог найти слов, чтобы выразить его. Тир с легким нетерпением на лице ждала, и, наконец, Мейна прорвало:

— Ах ты мерзкая развратная тварь! — глаза и рот девушки округлились в веселом изумлении. — Ведьма языческая! Норманнская сука! Ты не женщина, а кусок вашего треклятого северного льда! — удивление на лице норвежки сменилось скукой.

— Смотри, не обморозься, — бросила она и вновь прикрыла глаза, всем своим видом показывая, насколько ей не интересен разбушевавшийся голозадый мужчина.

На самом же деле ей было страшно, ох как страшно. Из последних сил она сдерживала темный ужас, который наползал на нее из далекого рабского детства, когда ежедневное насилие было составляющей частью ее жизни. И вдруг Тир поняла: «Если мне удастся выдержать, побороть этот страх сейчас, я больше никогда не буду бояться близости с мужчиной! Я буду свободна! Хью… Я должна победить! Ради нас. Ради будущего…»

Тяжелая оплеуха вернула ее к реальности.

— Смотри на меня! — брызгая слюной, ревел Филипп. — Смотри! Ты должна видеть как я, именно я, овладею тобой. Я больше не намерен миндальничать.

Он вновь забрался на кровать и опустился на колени между ног Тир, которая, не отрываясь, смотрела на него холодным брезгливым взглядом. Мужчина навалился на ее беспомощно распятое тело, и все внутри Тир мучительно сжалось в ожидании вторжения, как вдруг Филипп, выругавшись, отстранился. Объяснение не замедлило явиться:

— Я расхотел тебя, ледышка, — высокомерно объявил он и встал с кровати.

Потихоньку переведя дыхание и вознеся молитву всем богам, каких знала, девушка вновь заговорила:

— А сколько тебе лет? У мужчин в твоем возрасте уже бывает такое?

— Какое такое? — начиная багроветь, спросил Филипп и, торопливо налив себе вина, выпил.

— Не расстраивайся, все когда-нибудь случается в первый раз. Такова жизнь.

Вместо ответа Мейн начал быстро одеваться.

— Я совершил ошибку, позволив себе слишком много разговаривать. В следующий раз буду умнее.