Печать Древних (СИ) - "Johann Walcvur" - Страница 116

Зверь опустился на землю перед костром, глубоко втянул воздух, пропитанный страхом, окровавленными ноздрями, целым глазом рассматривая несчастного контабандиста: безрукого, обречённого, брошенного спутниками на произвол судьбы. Гахтар подтянул к нему морду, из глаза торчала ядовитая стрела, пущенная остроухой охотницей, котору он порвал в городе. Человек долго не мог прийти в себя, но немую просьбу уловил сразу. Дрожащую ладонь он сомкнул на древке стрелы и резко выдернул. Гахтар не произнёс ни звука, тянущая боль быстро ушла, пав перед исцеляющими чарами, и теперь он мог свободно двигать челюстями. Человек опустил руку со стрелой, сжался в дрожащий комок. Зверь снова шумно затянул воздух, наслаждаясь сладким ароматом страха смертного, и покинул стоянку одинокого контрабандиста. След звал его к реке и обратно к городу.

***

Штандарт Мёртвого Легиона сливался с ночью, но Ринельгер точно помнил его местонахождение. Взяв с собой Энарда и Сенетру, он оставил Анахета и Антониана с войском и вырвался вперёд. Патруль встретил их у самого входа в лагерь: короткое приветствие, радужная встреча капитана гвардии с сослуживцами, и они вошли внутрь.

Легионеры сейчас занимались очищением поля для будущего сражения: все десять центурий покинули палатки и костровые поляны, оставив, быть может, десятка два мечей для патрулирования территорий. Ринельгер бы такого не допустил — слишком хитёр и ядовит Эриганн из Ласанны, а в наёмничьем войске могли найтись ветераны Войны Века Слёз, имевшие большой опыт в диверсиях.

Шатёр Ветер охранялся всего двумя гвардейцами, и Ринельгер только ещё больше нахмурился.

— Уведи лошадей, — прошептал он Сенетре, — и посторожи вход… что-то мне не нравится эта тишина. Ну и поглядывай по сторонам…

Магистр в полной задумчивости склонилась над картой Арецетовой Ржи. На передвижном подносе остывала еда вместе с горячим пряным вином, за спиной, перед двумя громозкими шкафами, потрескивал посох, активируя руны на границе ржаного поля. Ветер подняла голову, её взгляд замер на Энарде: всё тряпьё с лица Ринельгер велел снять, и на виду остались многочисленные швы и чуть отвисшая челюсть рунарийца. Ещё нескоро она будет его слушаться.

— Энард, какая неожиданность! — Ветер обошла стол с картой. — Я думала, что проклятое чудовище убило всех моих гвардейцев… Это оно с тобой состворило?

— Да, миледи, — с трудом произнёс рунариец, вставая на одно колено. — Мы… нашли Антониана Ренелькама…

— Ренелькама? — устало улыбнулась Ветер. — Я никогда в тебе не сомневалась, капитан. И несказано рада, что ты вернулся ко мне живым. Ринельгер?

— Госпожа, они заходят в лагерь, — сказал чародей.

— Наконец-то, всё идёт гладко, — Ветер отпила пряное вино. — Энард, с возвращением. Я прикажу расставить тебе шатёр, а служанки организуют тебе ванную и… что у нас сейчас? Обед, да, обед.

Ринельгер поправил воротник на шее, оглянулся к выходу, почувствовав шевеление энергии.

Вилас терпеливо сжигал последние клочки ныне бесполезных бумаг в высоком железном ведре. Десять культистов покинули Ветмах намного раньше войска Анахета, и теперь, переодевшись в кирасы Мёртвого Легиона, терпеливо ожидали дальнейших распоряжений. Они привели с собой сестру, по росту и телосложению схожую с Ветер, чтобы в час, когда началась битва, у солдат был лидер. Потом магистр пропала бы где-нибудь в Арецетовой Ржи, нарвавшись на меч рубинового наёмника. Одно только не учёл Вилас: вернулся кровавый чародей вместе с магическим мечом — сбежал от Мария, выскользнул из рук Лицедея. Ничего, когда он придёт вместе с легионом Ветмаха, Ветер будет уже другой. Вызовет его к себе на личную беседу, и тогда Вилас лично пережет глотку проклятой ошибке Каменщика.

— Готовы? — гном накрыл крышкой ведро. — Сигнал помните?

— Да, брат, помним, — кивнул ему некросициар, надевая имперский шлем.

Гном помешкал, посмотрел на ящичек в столе. На своих сородичей он никогда не стремился быть похожим — с подозрением относился к подземельям и горам, не очень жаловал гномью предприимчивость и не разделял служение Капитулу. Не был он и сторонником прагматизма, стрежня всего менталитета его народа, а скорее сторонником символизма. Заколоть магистра древним кинжалом, омыть его кровью, полной Мощи — пожалуй, такой список жертв для великой Арен-тары пришёлся бы по душе. Рукоять в виде драконьей головы приятно легла на ладонь.

Вилас взял кипу пергаментов. План прост: в шатре, где Ветер в одиночестве сидела над картами, размышляя о сражении, он развернёт на столе пару свитков, отвлечёт внимание магистра, и тогда вместе с братьями и сестрой заколят её ножами. Всё произойдёт быстро, а, если кто посмеет заглянуть — один из некросициаров получил небольшой орицвалский самострел.

Вилас покинул шатёр, за ним вышли десять культистов: лагерь был почти пуст: куда запропастились даже немногочисленные патрули? С расколотых небес на землю рвались снежные и пепельные хлопья — не иначе, как горела рожь, — и даже руны, установленные магистром для провоцирования ветров, не справлялись с таким количеством диких колосьев. У Мёртвого Легиона задач было выше крыши — как раз самое время для того, чтобы покончить со своенравной чародейкой перед сражением, в которм не будет победителя.

Шатёр Ветер охраняли двое легионеров, и Вилас пропустил нескольких братьев впереди себя. Охрана даже не успела сделать вид, что неусыпно бдила, прежде чем некросициары перерезали их глотки. Гном перед самым входом вздохнул, набрался решимости и вошёл внутрь. Ветер была, как и предполагалось, поглощена предстоящим сражением. Её посох за спиной потрескивал в подставке, перед ним лежал керамарийский меч с новенькой рукоятью — Вилас уже решил обязательно забрать его себе.

— Миледи, — протянул гном. — Вы ещё не спали?

— Нет, Вилас, у меня нет на то времени, — отмахнулась магистр. — Скоро Ринельгер приведёт войско, их нужно будет расположить, а потом передать всем командирам приказы.

— Боюсь, вам придётся немного отвлечься, — Вилас взвалил на стол кипу пергаментов. — Есть некоторые неотложные дела насчёт провианта, доклады разведчиков, рапорты командиров… Думаю, на них нужно обратить внимание сейчас.

Ветер встала, сжала губы и пристательно всмотрелась в гнома. Вилас мог поклясться, что она увидела в его глазах отблеск азарта, который заставлял руки дрожать. Магистр выпрямилась, потянулась за первую бумагу…

— Нет, госпожа, сначала эту, — громко вытянул сигнальные слова Вилас.

Ринельгер, плотно прикрыв глаза, уловил вместе с напряжённым голосом вслеск энергии крови, а потом послышалось с десяток шагов и скрежет стали.

— В чём дело, солдаты?

Вопрос Ветер стал для Энарда последней каплей — он был верным солдатом, пожалуй, самым верным в стане магистра — и выскочил из-за шкафа первый, метнув кинжал. Кто-то булькнул и рухнул, повалив поднос, и тогда Ринельгер покинул укрытие, вытаскивая из ножен меч.

Вилас на мгновение опешил, но его рука дёрнулась к ножнам, заблестела Арен-тара, и гном пырнул им магистра в бедро. Ветер зашипела, глухо стукнулась о шкаф спиной, а предатель кинулся к ней. Дорогу ему преградил Ринельгер — чародей занёс меч, рубанул, но Вилас выскочил из-под траектории удара, опрокинул стол и побежал, расталкивая некросициаров, на выход. Там ещё один заговорщик вскинул самострел, целясь в Ветер, и Ринельгер спустил с пальцев импульс, оттолкнув стрелка, и послал в него разряд молнии.

Энард уложил пятого некросициара, какую-то прыткую девчонку, разрубив той шею до самой кости, и тогда сообщники предателя пустились наутёк. Ветер послала вслед за ними чары, два вопля слились в один, и всё на мгновение стихло.

— Миледи, вы ранены? — рунариец повернулся к ней.

— Стой на страже, — бросил Ринельгер, хватая магистра за плечи и помогая ей сползти на пол.

— Неглубоко, сталь меня защитила, — прошипела Ветер.

Ринельгер, не прикасаясь к ране и побаиваясь случайно залезть в память госпожи, остановил кровь и пустил обезболивающие чары — в арсенале кровавых чародеев они оказывали, пожалуй, наиболее слабый эффект, но и рана оказалась не столь уж паршивой. Ветер перевела дыхание, и Ринельгер помог ей встать.