Девушка для Привратника Смерти (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 19

Пожалуй, впервые в жизни Габриэль подумал о том, чтоб окончательно съехать из дворца. У него была квартира в Лютном проулке, самом элитном районе столицы — можно было бы поселиться там с Эльзой…

— Кофе, пожалуйста, — сказал он и тотчас же спросил: — Впрочем… что было на ужин?

— Лосось на овощной подушке, ваша светлость, — с готовностью ответила служанка, не сводя с Эльзы любопытного взгляда. — А на десерт трингольский пирог. Прикажете накрывать?

— Да, мы поужинаем, — кивнул Габриэль и отодвинул стул для Эльзы. Служанка взметнула юбками и помчалась на кухню. Когда Эльза села — вид у нее был, конечно, удивленный и растерянный — то Габриэль устроился напротив и сказал:

— Знаешь, я действительно признателен юному ауф Пересу. Он тебя спас.

По лицу Эльзы скользнула тень, словно Габриэль дотронулся до того, к чему не имел никакого права прикасаться. Да быть того не может, она не успела влюбиться в своего спасителя — просто испытывала вполне естественную благодарность и тот интерес, которые многие путают с влюбленностью. И этого было вполне достаточно, чтоб зародилась привязанность, на которой Габриэль и сыграл.

— Он не имеет отношения к взрыву, — в голосе девушки звучало упрямство, от расслабленной покорности жертвы не осталось и следа. — И ты это прекрасно знаешь.

— Я хочу познакомиться с ним поближе, если следствие не возьмет его в оборот, — сообщил Габриэль, и Эльза тотчас же изменилась в лице, будто с трудом сдерживала желание закричать.

Появились служанки с огромными подносами — ужина хватило бы, чтоб накормить роту солдат, не то, что голодную пару. Жан-Жак, любитель рыбы, наверняка одобрил бы эту лососину: нежное розовое мясо расслаивалось на тонкие ломтики, стоило дотронуться до него вилкой, а потом таяло во рту вместе с ароматными овощами и соусом. Когда девицы поклонились и убежали на кухню, Эльза хмуро поинтересовалась:

— Зачем тебе это?

— Мне интересно, — признался Габриэль. — Про молодого ауф Переса давно ходят странные разговоры. Дескать, у него какое-то сверхъестественное чутье, которое позволило ему сколотить состояние и играть на бирже, не зная проигрыша.

— Не смей, — прошептала Эльза, и ее тонкие, аккуратно очерченные ноздри гневно вздрогнули. Габриэль подумал, что ему всегда хотелось именно этого: чтоб хоть какая-то живая душа всегда была за него при любых обстоятельствах.

Все они действительно были живыми. А он — нет.

— Знаешь, мне иногда снится сон, — вдруг признался Габриэль. — Словно я иду под низким кроваво-красным небом по полю нарциссов. Просто иду, ничего больше не делаю. Мне кажется, это и есть мой настоящий мир, Эльза.

Девушка замерла. Губы задрожали, словно она молилась.

— Я Привратник Смерти, — устало усмехнулся Габриэль. — Вы все живы, а я смотрю на вас из мира мертвых. И я, как и вы все, хочу самого простого.

Он сделал паузу, сделал глоток ледяной минеральной воды и в очередной раз понял: ничего не получится. Пропасть между ним и всеми остальными слишком глубока. Можно пытаться перепрыгнуть ее или перебросить мостик, но все равно все останется по-прежнему.

— Чего же? — едва слышно спросила Эльза. В ее глазах за привычным уже страхом было что-то, удивительно похожее на понимание и сочувствие. Габриэль вздохнул: лучше не обольщаться.

— Любви, — ответил он. — Тепла. Чтоб рядом со мной был кто-то. Неожиданно, правда?

Эльза кивнула.

— Честно говоря, да, — призналась она, механически пластая вилкой кусок лосося. — Это все делается не так, Габриэль.

Габриэль удивленно поднял левую бровь. Откинулся на спинку стула. Откуда-то сверху донеслась музыка: Августе не спится, только она может слушать такую дрянь.

— А как надо? — спросил он и развел руками. — Научи.

Эльза усмехнулась и отвела взгляд.

— Для начала надо было не душить меня, — сказала она, и в ее голосе слышалась отчетливая дрожь: девушка боялась. — И быть мягче. И не тянуть с собой на веревке, угрожая убить человека…

— И тогда у меня были бы шансы, — произнес Габриэль, вдруг поймав себя на том, что левый угол рта у него оттянут книзу в какой-то нервной гримасе. Эльза вздохнула и ответила:

— Нет.

Это было хотя бы честно, и Габриэль был благодарен Эльзе за эту честность. В отличие от светских красавиц, которые в свое время шли на все, чтоб оказаться в его постели, эта девушка позволяла себе острую, почти болезненную откровенность.

— И, тем не менее, тебя ко мне влечет, — констатировал факт Габриэль. — А то, что тебя влечет к королевскому палачу, внушает тебе ужас. До того, что ты начинаешь брезговать и мной, и собой. Не стоит, Эльза, ты просто напрасно тратишь время и силы.

На щеках девушки расцвел стыдливый румянец, словно Габриэль исподволь ковырнул ее душу и причинил боль.

— Я королевский палач и Привратник Смерти, — с горечью повторил Габриэль. Ему очень давно не было так горько — возможно, с момента гибели родителей. — Помоги мне стать живым, Эльза.

Лицо Эльзы снова дрогнуло, и по нему проплыла тень — словно большая рыба выпрыгнула из воды и исчезла.

— Я попробую, — сказала Эльза после долгого глубокого молчания. — Не обещаю, Габриэль, но я попробую, — она снова помолчала и добавила: — Мне жаль тебя. Ты одинок и очень несчастен.

— Что ж, — Габриэль попробовал улыбнуться, и, к его удивлению, у него это получилось. — Это хотя бы что-то.

Глава 4

Проснувшись, Эльза не сразу поняла, где находится. Это место не имело отношения ни к спальне в ее квартире, ни к номеру в гостинице Лесного Угла. Потом понимание навалилось на нее тяжелой пуховой подушкой: это же покои Привратника Смерти. Стены, обитые серебристым шелком, высокие окна с тонкими полупрозрачными занавесками, на потолке — богиня осени, рассыпающая листья и плоды.

Когда Эльза входила сюда неделю назад, то и подумать не могла, что совсем скоро будет спать в этой кровати, похожей на заснеженное поле.

Утро было ранним и сонным, за окнами едва начало светать. Габриэль спал, седые волосы рассыпались по подушке. Из-под одеяла выглядывало его плечо, в утреннем сумраке показавшееся Эльзе плечом мраморной статуи. От Привратника Смерти веяло чем-то ненастоящим, словно он ушел, оставив вместо себя голема или манекен. Сев в постели, Эльза некоторое время смотрела на него, вспоминая их разговор за ужином.

Что ему снится? Поля под красным небом, цветы, которые называют короной мертвых? Габриэль ведь не виноват в том, что стал Привратником Смерти — у него не было выхода, в точности так же, как и у Эльзы. Он вынужден делать свою работу, грязную и страшную, и никогда не сможет от нее отказаться.

И с людьми он ведет себя так, как привык. Джентльмену королевских кровей положено быть гордым, заносчивым и равнодушным к тому, что хотят и чувствуют окружающие. Габриэль просто берет то, что хочет. Захотел Эльзу — и взял ее. Шантажом. Просто потому, что не знает, как иначе добиться девушки. Ему никогда не приходилось добиваться любви — наверняка благородные дамы сами прыгали в его кровать, желая попробовать что-то необычное и опасное.

Эльза почувствовала, как в груди копится гнев. Она неслышно выбралась из-под одеяла и, подойдя к маленькому столику у окна, плеснула в стакан ледяной минеральной воды. Габриэль в самом деле одинок и очень несчастен. Стоит посреди своего нарциссового поля и знает, что оттуда нет выхода. Он не просто слуга Смерти, он ее пленник, и в его клетке нет дверцы.

И он и дальше будет душить Эльзу — по той простой причине, что любит то, что умирает, и боится чего-то другого.

— Не спится?

Эльза вздрогнула и едва не расплескала воду. Габриэль смотрел на нее, в его глазах не было ни капли сонной мути — Привратник Смерти выглядел бодрым и энергичным. Должно быть, всегда поднимался на рассвете.

Сейчас он казался Эльзе счастливым.

— Мне нужно домой, — сказала Эльза. А ведь она и не думала, что вернется в свою квартиру. Ей хотелось уехать в Алехандрию и начать там новую жизнь…